Конец «постмодернизма»?

Главная сложность в оценке современных событий потрясающих мир заключается в том, что любая попытка конкретного ответа оказывается заметно мельче, маргинальнее, чем подлинный масштаб происходящего. Несомненно, что на наших глазах происходит тектонический сдвиг в истории современной цивилизации. Завершается тенденция последних двухсот лет — тенденция установки на либерализм, гедонизм и «ближнюю жизнь». Поднимаются силы, которые были факторами на протяжении всей человеческой истории, но которые при жизни последних нескольких поколений как бы спрятались за ширму. На передний план после окончания Второй мировой войны вышло широко раскритикованное французскими современными мыслителями «общество спектакля». Политическую авансцену заполнили псевдопартии с неразличимыми программами. «Ньюсмейкерами» стали лидеры этих партий — клоуны, за демагогией которых зияет пустота.

Сущность новой человеческой мечты выразил великий итальянский режиссёр Феллини в художественном концепте «dolce vita»: современная западное человечество хочет просто сладко жить, развлекаться, уйти в золотой сон постоянного праздника, не думая о неизбежной смерти. Это и есть последняя суть язычества, такими же были толпы древнего Рима с их сакраментальным требованием «хлеба и зрелищ». Только в наше время этот вечный эскейпизм толпы, этот страх городских люмпенов перед жестокими вопросами жизни и смерти был почему-то красиво назван «постмодерном».

Так вот, с выходом масс на улицы и площади Туниса, Египта, Бахрейна, Йемена, Алжира, Марокко… постмодернизм кончился! Рухнуло «общество спектакля», и это мог увидеть и понять каждый: сегодня «картинка» на телеэкране не делает события. События развиваются по логике живой истории, а не по сценариям политтехнологов и медийщиков.

Как пытались западные медиа исказить египетскую революцию! Превознося оппозицию, не дать ни одного подлинного лозунга, с которыми оппозиция вышла на площадь Тахрир — это надо было ухитриться! Лозунги-то были антиизраильские, пропалестинские. Но лживое молчание СМИ ничего не смогло изменить в содержании исторического процесса: падение Мубарака стало тяжелейшим ударом для Израиля, независимо от ухищрений СМИ.

В эти дни «спектакль» терпит крушение в Ливии: согласно медийной версии, весь ливийский народ объединился против Каддафи и загнал его в бункер, в действительности же оппозиция оказывается столь разрозненной и слабой, что НАТО не может никого найти, чтобы организовать себе «приглашение» поддержать силой эту самую оппозицию. СМИ оказываются неспособными сфальсифицировать происходящее…

Иран и возвращение масс в историю

Главное событие, которое свершилось на наших глазах в итоге последних двух месяцев — это возврат масс на историческую сцену. Движение к либеральной реформе Запада началось с большого выхода масс на улицы — сначала во Франции, а потом по всей Европе. И весь девятнадцатый век (а потом и первая половина двадцатого) были выражением неуклонного стремления господствующих классов загнать массы обратно. С началом постмодерна, окончательно победившего после поражения студенческих бунтов 1968, это практически удалось. Возможно, удалось бы на все сто процентов, если бы не вдохновляющий пример Ирана. Ровно через 10 лет после поражения во Франции и Чехословакии последних всплесков уличной пассионарности под флагом либерализма, иранские массы выходят на улицы под совершенно иными знамёнами!

Иран стал провозвестником того, что мы свидетельствуем сегодня. Иранский народ выполнил три великих задачи, которые нарушили «естественный» ход вещей в интересах империалистических элит и вернули Истории её права.

Первой задачей было восстановление масс в статусе основного исторического фактора. Реализацию этого в Иране не может оспорить никто: миллионы, готовые встретить смерть от шахских пулемётов и орудий, вышли на улицы, и это психологическое давление оказалось невыносимым как для цепных псов режима, так и для самого шаха. Массы смели противостоящий им режим.

Второй великой задачей было вернуть в политику Идеи. На протяжении многих десятилетий империализм в лице обслуживающих его культуртрегеров, всей машины промывания мозгов занимался ничем иным как деидеологизацией политики. В конце концов, это удалось даже по отношению к самому идеологическому государству той эпохи — СССР. Начиная с 1970 стареющие технократы у руля обюрократившейся партии не думали ни о чём ином, как о сближении с западным товарно-вещевым «раем», о том, как повыгоднее продать бы «загнивающему капитализму» самотлорскую нефть, о том, чтобы не дай Бог, какие-нибудь внутренние потрясения и революции не снесли с фундамента неолиберальное царство рынка. И как раз когда бывшая «родина мирового пролетариата» перестала интересоваться чем-либо, кроме джинсов и рок-н-ролла, на юге, на иранском нагорье десятки миллионов людей встают как один и доказывают, что можно бороться и умирать во имя идеи — не просто «идеи» хорошо жить, обеспечить потомство и т. п., но во имя Бога, во имя справедливости, во имя невидимой реальности духа!

Выход масс на авансцену обычно влечёт за собой возвращение в качестве деятелей истории великих людей, Личностей. Империализм боролся не только против роли масс, не только против идей. Он делал всё, чтобы упразднить роль личности в истории. Пресловутые законы рынка, коллегиальное управление элитных клубов, а также превращение успешно играющих на бирже заправил центров спекуляции и ростовщичества, с одной стороны, с другой — клоунов и поп-звёзд в героев — всё это должно было подорвать самую возможность выхода из тени какого-нибудь нового харизматического «капрала в серой шинели», который опять перевернёт мир и заставит владык тесниться просителями в его приёмной. Другим ходом западной машины по умерщвлению истории стала расстановка ложных «личностей», позирующих в статусе харизматиков, но в действительности являющихся актёрами, имитаторами ностальгических образов. Ярчайшим примером такого имитатора стал Саддам Хусейн — американский агент, который, как якобы полюс противостояния империализму, за счёт умелого пиара стянул к себе ожидания и надежды мировой улицы. Всё, что он делал, каждый его шаг был служением Даджалу: война с революционным Ираном, саботаж антиизраильского фронта сопротивления под видом радикального вызова Израилю, геноцид против собственного народа. Но многие обманутые простые люди и даже интеллигенты купились на эту игру и видели в Саддаме синтез Фиделя Кастро с Иосифом Сталиным…

Именно Иран разрушил это наваждение и стал первой страной, которая, бросив вызов лжеличности, вывела на первый план реально харизматическую фигуру, обладающую миссией, совершенно бесспорной для всех, от Картера до Горбачёва, от алжирского араба до китайца. Этой фигурой стал аятолла Хомейни — живое знамя иранской революции. Сила его харизматичности была такова, что даже иранские либералы-западники пытались объявить его своим лидером, рассчитывая перехватить инициативу. Но когда толпа тех, кто в наши дни продолжает играть роль «реформаторов», двинулась к Джамарану — кварталу, где жил Имам, их встретили перекрытые цепями улицы. Реальная личность отказала им в санкции, отряд либеральной буржуазии оказался политической пустышкой (в этом смысле полезно сравнить те события с нынешними, когда некоторые представители духовенства соглашаются возглавить движение либеральной буржуазии — разница в личностном масштабе при таком сравнении поражает).

Восстановление роли личности в истории стало третьей задачей, успешно решённой Ираном. Но важно то, что на современном этапе развития Исламской революции в Иране государство возглавил человек, которому удалось по-новому сфокусировать в одной точке все эти три задачи. Президент Махмуд Ахмадинежад бесспорно является выдвиженцем масс. Его обаяние в том, что близость к народу написана крупными буквами на всей его фигуре и проявляется в каждом жесте. Кроме того, Ахмадинеджад выступает не просто как политический деятель, глава государства, он — идеолог. Каждое его появление в стенах ООН с обращением к циничным и равнодушным политиканам, когда он напоминает о высших целях истории, о её смысле, производит впечатление разорвавшейся бомбы. Заматеревшие в цинизме дипломаты не верят собственным ушам…

Сегодня Иран держит контрольный пакет акций в актуальной революционной проблематике. И арабская улица идёт по его стопам. Это даёт исламской республике огромные возможности для развития политических стратегий на переднеазиатском и североафриканском направлениях. Более того, у Ирана сегодня есть возможность превратиться в сверхрегиональный полюс силы, сравнимый по влиянию с КНР. Однако для того, чтобы реализовать этот стратегический потенциал, необходимо глубоко понимать многослойность и скрытую диалектику текущих событий.

Смыслы стратегий и борьбы кланов

Безусловно центральным фактором арабской революции является восстание «улицы». Но это не значит, что нынешний Белый дом и его афроамериканский хозяин не пытаются оседлать восстание, использовать его в своих интересах. Более того, очевидно, что спекулятивно-космополитический истеблишмент, стоящий за Демократической партией и лично за Бараком Обамой, рассчитывал на шквал потрясений, которые ослабят позиции американского республиканского лобби в переднеазиатском регионе. Соединённые Штаты, как и весь остальной мир, сегодня стали ареной противоборства между глобальным кланом, выражающим интересы промышленно-сырьевого капитализма, и другим, не менее глобальным кланом, действующим в интересах всемирных ростовщиков. Барак Обама, представляющий именно этот последний клан, воспользовался экономическим кризисом, чтобы начать снос фигур, лояльных противоположному лагерю. В этом ряду следует рассматривать и заказанные Белым Домом игры спекулянтов на продовольственной бирже с целью повысить стоимость хлеба и сделать невыносимыми условия повседневного существования в беднейших странах.

Политический расчёт демократов очевиден: Израиль стал для них откровенной обузой. Это символ и знамя крайнего республиканизма, для которого сохранение Израиля — вопрос принципа и предмет сектантской религиозной веры. Расчёт Барак Обамы очевиден: нужно принудить Израиль к капитуляции, заставить его пойти на признание палестинского государства с контролируемой напрямую из Вашингтона администрацией… В этом случае весь арабский мир можно «подгрести» под США, потому что исчезает главный камень преткновения — агрессивный Израиль, поддерживаемый республиканцами. Ставка делается на либерально-прозападные круги арабского общества и так называемых умеренных «исламистов». Маловероятен дрейф арабов в сторону США после того, что они сделали в Ираке? В Белом Доме думают, что также невероятен был уход под США поляков, традиционно лояльных к Франции, а также очевидно прогерманских чехов и венгров; однако Восточная Европа почти на уровне официоза приобрела ярлык «американской», в отличие от старой классической Европы. Другой стороной вопроса является неизбежный экономический обвал в Европе и, возможно, в меньшей степени — в США.

Взлёт цен на нефть приведёт к ослаблению евро и понижению жизненного уровня в ЕС по крайней мере вдвое. Белый дом рассчитывает, что при проамериканком политическом тренде Южного Средиземноморья радикализирующаяся нестабильная Европа поможет удержать внутренний порядок в США.

Позиция и стратегия Ирана

На этом фоне очень важна позиция Ирана и его стратегия. Именно Иран становится тем фактором, который может разрушить американские планы по переформатированию Большого Ближнего Востока. Ирану есть смысл воспользоваться главным просчётом в американской игре: в нынешней обстановке американцы пытаются решить геоэкономические проблемы политическими методами, что обречено на провал (правда, после 1945 года в побеждённой Европе Соединённые Штаты решали политические вопросы с помощью геоэкономики — в частности, план Маршалла — и выиграли). В ближайшем раскладе у Ирана есть возможность ставить и решать политические задачи — прежде всего связь с исламской «улицей», чему мешали в первую очередь как раз такие политические персонажи, как Саддам, Мубарак и им подобные. Для этого необходимы три вещи.

Первое — минимизация влияния Саудовской династии. Если это произойдет, ЦРУ лишится главного канала влияния на исламские круги, будет уничтожена иллюзия некого религиозного авторитета, якобы «исполняющего обязанности» халифа в отсутствие халифата. Уход Саудовской монархии из круга «хозяев мира» мгновенно изменит расстановку сил и сведёт к минимуму, если не к нулю, «недоразумение» между шиитами и суннитами.

Второе — создание мощного международного исламского инструмента, лояльного к джафаритскому мазхабу и способного контролировать арабскую «улицу». Таким инструментом безусловно являются «братья-мусульмане» и ядро этого движения «Хамас», закалённое в тяжёлой военной и политической борьбе.

Третьим условием должно стать укрепление военно-политического союза между Ираном, Турцией, Сирией, Ливаном и Палестиной, к которому обязательно должен добавиться Египет. После этого возникает мощный блок, объединяющий в себе три основных этнических фундамента в переднеазиатском Исламе — иранский, тюркский и арабский. При отсутствии противостояния этому блоку со стороны Саудовской монархии и распространении опыта «Хамаса» на все арабоязычное пространство, можно с уверенностью предсказать, что либеральная верхушка вновь возникающих «пост-авторитарных» режимов, на которую сейчас надеется Белый дом, будет совершенно бессильной. В этой программе инфраструктурного преобразования уммы Иран может сыграть ключевую роль.

http://www.interunion.org/geopolitics/iran-i-sovremennyj-revolyutsionnyj-protsess

Администратор