"Освобожденцами" я называю все тех, кто так или иначе "задвинут" на борьбе за права "униженных и оскорблённых". "Освобожденец" всегда на стороне "угнетённых", "слабых", "несчастных", он постоянно защищает либо "порабощённые нации", либо какие-нибудь экзотические меньшинства, либо разнообразную чернь. Причём представителей указанного течения можно найти везде, в рамках любой идеологии. Больше всего их, конечно, среди либералов. В принципе, каждый либерал есть самый настоящий "освобожденец", и это крайне символично, ведь слово "liberalism" так и переводится - "свободизм". "Освобожденчество" весьма сильно в рядах коммунистического движения. И, что самое плачевное, ужасно много "освобожденцев" развелось среди державников, сторонников национального и государственного патриотизма.

"Освобожденчество" чрезвычайно сильно развито на Западе, но нам не следует обольщаться - у нас оно ничуть не слабее, а кое в чём и сильнее.

Удивительно, но оно ярче всего проявляется именно тогда, когда общество демонстрирует наличие патриотических чувств и, в определенной мере, сплачивается на почве наличия неких общих интересов. Откровенно прозападный либерализм сегодня не в моде, но даже когда он имеет место быть, речь идёт о самом примитивном холопстве и нежелании хоть как-то мыслить самостоятельно. Сложнее обстоят дела с современным "державным патриотизмом".

Возьмем для примера нынешний антиамериканизм, который, в разной степени, исповедуется подавляющим большинством граждан России. Как массовое явление он возник именно после натовских бомбардировок Югославии. Вообще-то, конечно, можно только приветствовать само стремление к национально-государственной самостоятельности. Особенно, если вспомнить о разгуле нигилизма в 1990-1992 годах. И всё же возникает сомнение - насколько державный и государственнический характер имеет новоявленный антиамериканизм? Ведь ещё десять-пятнадцать лет тому назад Россия была сверх-державой, на полном серьёзе соревновавшейся с той же Америкой за мировое лидерство, и логичным было бы предположить, что русские должны возмущаться именно тем, что не они идут по пути достижения этого лидерства, что не они защищают свои интересы в каждой точке земного шара.

Однако возмущение происходило и происходит совершенно по другому поводу. Российское общество возмущается самим фактом наличия империалистических притязаний. Во время бомбардировки Сербии русские выступали не за себя, а за сербов. Причем всё это сербобесие (а иного слова и не подберёшь) было, по сути своей, восхищением перед справедливой и отважной борьбой "маленькой, но гордой нации". То есть, русское державное сознание рождало стереотип, более подходящий для действительно маленькой гордой нации (типа чеченской), но отнюдь не для граждан ракетно-космической державы.

Более того, русские с готовностью впитывали в себя красивое, но совершенно бесполезное "геройство" сербов. В кавычки я его заключил потому, что это было "героическое пораженчество", смелая фронда "моськи" перед лицом американского "слона". По своему, такая фронда прекрасна, но в прагматическом отношении она не даёт ничего. Тем более, она ничего не даёт нам - разве что образец для грядущего поведения под натовскими бомбами, которые как горох посыпятся на нас в том случае, если мы будем катиться от уровня России к уровню Сербии. Показателен символизм "сербского сопротивления". Во время балканского побоища сербы таскали дурацкую символику в виде мишени, и это говорит о том, что подсознательно каждый из них ощущал себя жертвой. И такие ощущения не могли не сказаться на ходе противостояния. Помнится мультяшный капитан Врунгель пел: "Как вы яхту назовёте, так она и поплывет".

Некогда многие патриоты договорились до того, что стали ставить Сербию в пример России. Она объявлялась ими этаким образцом национального мужества и государственной стойкости. Русских призывали учиться у сербов, которые рассматривались как своеобразный авангард борьбы с "хищным Западом". А зависть к "братушкам" была почти у всех. Одинокие же голоса скептиков, обращающих внимание на многие изъяны сербской государственной и военной машины, тонули в общем хоре "сербофилов". Но вот настал 1999-й год, а за ним подвалил и 2000-й. Хвалёный сербский героизм не помог в противостоянии с НАТО, но, самое главное, он не помешал гнилой либеральной революции. После её победы Сербия без каких-либо особых потрясений выдала Милошевича самозванному международному трибуналу, продемонстрировав своё полнейшее презрение и к национальному мужеству, и к государственной стойкости. Как стало ясно - сербы вовсе не пример для России, более того, Россия должна быть примером для всех, кто желает быть державой наперекор натовским стратегам. Несмотря на все свои демократические безобразия, невзирая на грандиозные усилия западных конкурентов, мы не перестали быть державой. Мы по-прежнему контролируем гигантскую территорию, в наших руках по-прежнему находится грандиозный научно-промышленный потенциал, и нас по-прежнему нельзя бомбить с последующей транспортировкой наших руководителей в Гаагу. А вот с сербами это делать можно.

Я нисколько не желаю унизить сербов или выказать какое-то негативное к ним отношение. Просто на их примере (а сербы - это ещё лучшие в своём роде!) я пытаюсь доказать то, что должно быть аксиомой - малые народы не могут противостоять большим, в связи с чем большим никогда не следует брать с них пример или же восхищаться ими. Наивно вообще приписывать малым странам и народам хоть какую-нибудь политическую самостоятельность. Их судьба всегда зависела от воли грандиозных геополитических конструкций, делящих мир как сладкий пирог. Иные представления о мировой реальности можно отнести к разряду обыкновенных заблуждений и таких заблуждений много - взять хотя бы миф о "победе вьетнамского народа над американскими агрессорами". Во Вьетнаме победили не вьетнамцы, а мы - наши поставки, наши советники, наши разведчики и т. д., и т. п. Точно так же в Афганистане победили не бородатые моджахеды, а американцы. Но ведь и по сей день бытует (и ещё как бытует!) мнение о том, что туда, в Афганистан соваться опасно - "там гордый и независимый народ", который, конечно же, "не победить". Исходя из наличия сего гипотетического народа Америке и предрекают поражение в её "антитеррористической" операции. Я же глубоко уверен, что Штаты, с их железобетонной непреклонностью, подомнут под себя всех этих "непобедимых" гордецов.

Мы, между прочим, тоже довольно легко смогли бы это сделать, не страдай наше политическое и военное руководство старческим маразмом. На первых порах наши войска в Афганистане распылили свои силы на охрану различных (крупных и мелких) населённых пунктов вместо того, чтобы наносить массированные удары по моджахедам. В результате мы упустили время, в течение которого исламисты усилились до неприличия. Ну, а там не за горами была и горбачёвская катастройка с её полной сдачей всех геополитических позиций. "Гордые" же и "непокорённые" (они до сих пор наивно хвастают тем, что победили СССР) стоят здесь в лучшем случае на третьем месте. "Освобожденцы" не могут понять - большие страны проигрывают только большим странам и то лишь по причинам внутреннего характера. К слову, об Америке и её проигрыше СССР во Вьетнаме. Там была примерно та же либеральная "петрушка", что и у нас. Там во время вьетнамской кампании влиятельнейшие либеральные СМИ поливали свою страну грязью чуть ли не ежесекундно. Подсчитано было, что провьетнамские материалы составляли около двух третей от всех информационных материалов. Давление американских "освобожденцев" на собственное правительство оказалось крайне велико и вкупе (вкупе!) с военными потерями оно привело к сдаче Вьетнама. К счастью для себя, американцы сумели преодолеть своих перестройщиков, и ныне мы наблюдаем триумф их державной мощи.

Увы, нам далеко пока до американского размаха. Мы больны, серьёзно больны "освобожденчеством" и сопутствующей ему гуманистическо-пацифистской дрянью. Во время совка нас здорово научили возмущаться империализмом и жалеть всех слабеньких его жертв. Парадокс, СССР был хоть и ублюдочной, но всё же империей, однако, основана эта квази-империя была на отрицании самого имперского принципа. Точно так же советский милитаризм сам же отрицал себя фактически пацифистской мутью, которую несли наши "борцы идеологического фронта".

Справедливости ради следует сказать, что "освобожденчество", хоть и достигло своего апогея именно при совке, возникло всё же в дореволюционной России, в XIX веке. Тогда в русском обществе стало модным безмерно жалеть славян-"братушек", да и не только "братушек" - искреннего сочувствия удостаивались греки, буры, индейцы, даже негры. Всех угнетённых мы жалели и стремились всячески помочь им. Знаменитая "широта русской натуры" сыграла злую шутку с русским же имперским сознанием. Сочувствуя "угнетённым" и их "освободительным движениям" русское общество вольно или невольно вырабатывало у себя демократизм и левую революционность. Ведь стоит только обратить внимание на освобождение слуг от господ где-нибудь вне империи, как тут же, по логике вещей, встаёт вопрос об освобождении их здесь. Создавая прецедент, следует ждать неизбежных повторений. Невольно проводятся параллели со своей страной, и эти параллели невольно наталкивают на соответствующие выводы.

Впрочем, почему же обязательно невольно? Революционеры-монархоборцы, ненавистники "тюрьмы народов" (выражение А. Герцена), довольно охотно поддерживали идею освобождения славян, возражая лишь против идеи доминирования России в славянском мире. Так, война 1878-1879 гг. вызвала буйный восторг у народников, которые довольно громко солидаризировались с "братушками", продолжая обливать грязью Русское государство.

В любом случае любые горячие симпатии к сепаратистам (а, отрешаясь от пафоса, надо сказать, что объективно славянские движения были чисто сепаратистскими) способствуют наращивание своего собственного сепаратизма. И тогда, в XIX веке, русское общество шло к мысли дать свободу собственным "славянам".

Впрочем, это еще полбеды. Подтачивалась сама идея Царства, так как симпатизировали-то не кому-нибудь, а именно либералам и демократам, коими были нашпигованы все эти "освободительные" движения. И демократы сии выступали пусть и против чужого, но всё равно Монарха.

Естественно, освобождать и способствовать освобождению Балкан от турецкого владычества было надо - но не столько с целью самого освобождения, сколько с целью утверждения русского влияния в этом стратегически важном регионе. В принципе, русские императоры так и мыслили. Показательна фраза Николая I, сказанная им по поводу одной антитурецкой внешнеполитической акции на Балканах: "Никогда бы не помог, если бы не своя рубашка ближе к телу". Вот это действительно государственное мышление! Но, к сожалению, сама реализация имперского принципа на Балканах была далека от идеальной. Мы упустили этот регион и позволили утвердиться там либеральным, прозападным силам. Помимо того, вал симпатий к малым народам, как уже было сказано, только подтачивал крепость русского имперского мышления.

Спросят - а как же братство, как же принцип Крови? Да, но ведь братство предполагает семейные отношения, в семье же есть старшие и младшие братья. Но вот эта-то дистанция между старшими и младшими у нас и не осознавалась должным образом.

Еще более маразматической была истерика по поводу "справедливой" войны буров с англичанами. Вот уж, действительно, какое дело было имперским русским - справедлива или нет война на юге Африки?! Об этом ли стоило думать, о том ли должна была болеть душа у русского человека? Но нет, все и повсюду распевали "Трансвааль, страна моя, ты вся в огне!", а многие ринулись воевать с "проклятым" британским империализмом. Символично, что в рядах борцов с короной британской был Гучков - тот самый, который через два десятка лет станет одним из главных ниспровергателей короны российской.

Как-то один из моих знакомых в сердцах бросил, что вот - надо бы вместо русской национальной партии создать какой-нибудь "комитет в защиту белых в ЮАР". "Вот тогда-то может и раскачаемся, - желчно иронизировал он, - русский человек ведь последнюю рубашку снимет ради чужого!". Факт есть факт, русские - нация действительно вселенского размаха, но этот размах должен быть направлен железной рукой - в имперских, эгоистических целях. Благодеяниями надо заниматься во вторую очередь и только тогда, когда они не противоречат нашим интересам. К сожалению, наш имперский мессианизм резко искажён слюнявым гуманизмом, и виновны в этом русские идеологи, не сумевшие правильно осмыслить нашу миссию.

Но ладно бы ещё славяне, ладно буры, так ведь в "благословенном" XIX веке (кто-то из романтических придурков обозвал его "золотым") наше стремительно тупеющее общество обливалось горючими слезами, жалея несчастных американских негров, которых (ну, естественно!) "нещадно угнетали". "Хижина дяди Тома" стала настоящим бестселлером, и не одно поколение русской молодежи прошло школу "освобожденческого" негролюбия.

Кстати, весьма популярным было проводить параллели с русскими крепостными - их сравнивали с чернокожими страдальцами, а для самого крепостного права находилось только одно определение - "рабство". И в этом, может быть, полнее всего проявилась такая черта гнилого "освобожденчества" как абсолютизация негативных моментов любого подчинения, любой эксплуатации. Конечно, эти моменты есть всегда, но при более пристальном рассмотрении неизбежно приходишь к выводу, что любая эксплуатация не так уж и плоха, а в большинстве случаев и благодетельна. То же крепостное право вовсе не следует мазать одной только чёрной краской.

Оно возникло-то как историческая неизбежность и ставила своей целью организовать великорусское крестьянство, стремительно расползающееся по нашим огромным просторам. Не будь крепостного права, и централизация стала бы невозможной. К тому же до XVIII в. крестьянин был прикреплен не к личности владельца, а к земле. Безусловно, прикрепление мужиков к личности владельца было уже ошибкой, но масштабы этой ошибки явно преувеличены. Например, и по сию пору господствует ошибочное представление о том, что всё крестьянство было крепостным. А между тем ревизская перепись, осуществленная в правление Николай I показала - крепостные составляли лишь 49% от всех крестьян. Остальные мужики были либо вольными хлебопашцами, либо входили в категорию государственных, монастырских, экономических и т. п. крестьян, чьё положение мало чем отличалось положения свободных.

Наша гуманистическая литература (рождавшаяся под пером российских бар, страдающих комплексом неполноценности) и ещё более гуманистическая публицистика рисовали прямо-таки ужасающую картину помещичьего беспредела. Она, однако, сильнейшим образом отличалась от реального положения дел. Часто крепостную Россию "тыкают носом" в пресловутую Салтычиху, но её пример как раз больше работает на самих крепостников! Разоблачили ведь Салтычиху и наказали - несмотря на "диктатуру помещиков". И не только её. Позволю себе довольно объемную цитату из "Монархической государственности" Л. А. Тихомирова, опиравшегося на данные отчётов МВД России: "В 1836 году взяты в опеку за жестокое управление имения помещика Измайлова. В 1837 году несколько помещиков за злоупотребление преданы суду. В 1838 за то же наложено на помещиков 140 опек. В 1840 году состояло в опекунском управлении за жестокое управление 159 имений. Неоднократно за то же время делались выговоры губернаторам, виновным в недостаточном наблюдении за злоупотреблениями владельцев. Были случаи преданию властей за это суду… В 1842 году правительство обращало внимание предводителей дворянства на тщательное наблюдение за тем, чтоб не было помещичьих злоупотреблений. В 1846 году калужский предводитель предан суду за допущение помещика Хитрово до насилий над крестьянками… В Тульской губернии помещик Трубицын предан суду, а имение взято в опеку. По тому же делу предводителю дворянства объявлен выговор со внесением в формуляр; два уездных предводителя отданы под суд.. В Минской губернии… помещики Стоцкие подвергнуты тюремному заключению… В 1848 году помещик Логановский предан военному суду…".

Пресловутое же "освобождение" крестьян было скорее "освобожденчеством", возведенным в ранг государственной политики. Будучи правильной по общему замыслу мерой, оно на практике привело к тому, что мужики остались со своей свободой один на один и вместо сыновней (в большинстве случаев) зависимости от барина попали под жесточайшую деспотию городской и сельской буржуазии. Ситуацию в пореформенной деревне великолепнейшим образом охарактеризовал небезызвестный С. А. Нилус. Он ужасался тому, что русская деревня отдана на откуп выборным лицам, старостам, которые суть последние люди в общине. "...Рваный пиджак деревенского полуотщепенца с лужёной спиртом глоткой, - досадовал он, - а за его спиной - кулак-мироед , вся сила которого... заключена в лишнем поднесённом стаканчике".

Подобные же наблюдения делали идеологи национал-консервативной, прото-орденской организации "Кружок дворян, верных присяге". Согласно им, после 1861 года крестьяне стали злоупотреблять свободой и "для отдельного крестьянина "мир" быстро стал теми же ежовыми рукавицами только в несколько иной форме: отдельные домохозяева обезземеливаются по капризу "мира" или же на них наваливался непосильный надел". Новым хозяином жизни стал кулак, выборные лица опустились до самой примитивной ("водочной") коррупции, сироты и убогие лишились защиты под угрозой полного разбазаривания.

Даже и в солидных, абсолютно лояльных режиму советских монографиях можно прочесть о том, что жизненный уровень крестьян в пореформенный период не повысился, наоборот, стал ниже.

Всё, о чем я написал выше, в принципе, присуще нашему "национальному движению", в рядах которого принято до опупения "солидаризироваться" с "братьями-славянами", поддерживать "сирых-убогих" (арабов, курдов, индейцев и проч.), жалеть крестьян и ругать дворян (шире - нападать на сам аристократический принцип) и т. д. Сам "русский национализм" позиционирует себя как типичное "третьемировое" национально-освободительное движение, выступающее против "тирании иноземных захватчиков".

Вот почему главной, основной, самой насущной задачей дня должна стать борьба против осовобожденчества в любых (а "патриотических" - особенно) проявлениях. Мы должны чётко сказать себе - никакого сочувствия к "угнетённым", симпатии только "угнетателям"! Наш враг не "оккупанты", а наши плебеи и торгаши, т. е. восставшие против Господ представители низших каст. Мы не "третий мир", мы - ТРЕТИЙ РИМ!

Александр Елисеев, декабрь 2001 г.