Ницше полагал, что можно бросить христианству наивысшее оскорбление, назвав его моралью рабов. Это ошибка, хотя и сделана она несомненным гением. Во-первых, христианство – это не мораль, оно значительно превосходит границы этой области. Даже, если отделить христианство от его глубоко религиозной сущности, оно все равно преодолевает эти границы, подвергая все существование метафизической интерпретации. Ницше неоткуда было это узнать: в семье протестантского пастора метафизическая традиция христианства должна была быть давно утеряна.
Во-вторых, невозможно говорить о рабах после того, как познакомишься с внутренней структурой Евангелия, где признание права боли на существование хотя и не ведет к борьбе против нее – это правда, но не ведет и к капитуляции. Мы знаем, откуда идет эта ложная оценка. Ницше был слишком глубоко влюблен в идеалы античного мира и в образ продолжительно действующей силы, для того чтобы быть в состоянии воспринять новую перспективу, которая единственная делает возможным понимание христианства. Гениальный человек, конечно, но … классический филолог, и сколь глубоко он погружен в эллинскую античность и связан с ее идеалами, столь и гениален.
Не существует, в том числе и с исторической точки зрения, никаких точек соприкосновения между христианским и греко-индийскими мирами. Схожесть – поверхностна и значима только для некомпетентных в этом вопросе. Стоицизм – форма предваряющая Евангелие? Никоим образом. Между Зеноном и Христом существуют фундаментальные отличия, и не только отличия природы и вдохновения, но и различия отношения к разным вещам. Стоицизм придает радости негативный характер и пытается вызвать ее, устранив боль. Христианство принимает боль как реальность, но не отрицает ее, а придает ей ценность.
С распятием мир узнает, что не боль или радость как таковые имеют решающее значение для нашего страдания или счастья, но отношение к ним, которое занимает внутренняя духовная составляющая нашей личности. Таким образом, сама по себе боль может стать источником нескончаемой радости, если она реализует цель и находит свой смысл в нашем движении к спасению.
Христианство показало высокую моральную значимость боли, она состоит в очистительном действии по отношению к душе. Аскеза. Страдание не может быть наказанием, которое нам посылает Бог за грехи, но есть любимый, радующий нас друг. Через него наши души отрываются от границ конкретного, возвышаясь до счастливых сфер настоящей свободы. Оно – огонь, который их проясняет, благословение заботливого Бога, который не может сделать нас добычей грязи. Христианство – это божественное разрешение проблемы Иова, которую античный мир не мог принять без законного возмущения, но против которой был не в состоянии что-либо предпринять.
