Кто такая София точно не знает никто… Традиционно она изображается, в виде ангела, которых Иоанн Дамаскин определяет следующим образом: «Ангел есть сущность, одареная умом…, бестелесная,… получившая для своего естества бессмертие…». Однако далее, он дополнительно поясняет: «Бестелесную же и невещественной она называется по сравнению с нами. Ибо все по сравнению с Богом, единым только несравнимым, оказывается и грубым и вещественным, потому что одно только Божество в строгом смысле невещественно и бестелесно (Кн. 2, гл.3)». Другими словами, более понятными для современного человека, ангелы не являясь чем-то материальным, тем не менее, также, как и материальный мир являются частью Творения, и имеют Божественность только по Благодати Творца.
Бессмертие их также не явлется указанием на Вечность, которая присуща лишь Богу, но говорит о том, что эти существа не имея конца, опять же по Благодати Бога, все-же имели свое начало.
О сотворении ангелов рассказывается в книге Бытия (1:3): «И рече Богъ: да будетъ светъ. И бысть светъ». Речь идет о третьем дне творения, т.е. о событиях, т.н. «шестоднева», все события которого согласно традиционному толкованию, предшествовали появлению видимой Вселенной, т.е. пресловутому Big bang’у современных физиков. На шестой день Бог творит человека, который, как известно, не пробыв в раю и одного дня совершает грехопадение – о чем собственно и знают физики, как о Большом Взрыве.
Но вернемся собственно к интересующим нас здесь вопросам. В другой главе святой Иоанн говорит о человеке: «Бог из видимой и невидимой природы Своими руками творит человека по Своему образу и подобию (Кн.2, гл.12)».
В этих словах он указывает на то, что ум, который заложен в человеке имеет «невидимую», т.е. ангельскую природу. Итак, ангелов, мы могли бы назвать «умами». София же, не определяется Традицией в каком-то из ангельских чинов, следовательно, строго говоря, не является ангелом, но только изображается в образе ангела, чем подчеркивается ее «умная» природа и то, что она имеет свое начало от создания мира. Софией – Премудростью Божией в Священном Писании назван сам Христос: «Мы же проповедуем Христа распята… Божию Силу и Божию Премудрость /в греческом оригинале Σοφ?α/» (1 Кор. 1, 24). Но мы знаем, что Христос, как Сын Божий предвечно рождается Отцом, не имея начала. Так о чем же идет речь? О Христе, как «Агнце, закланном от создания мира» (Откр. 13:8). Объяснить эти слова можно просто. Это Промысел самого Бога-Троицы о своем Втором Лице – Сыне Божьем, как о его грядущем Воплощении и соединении двух природ.
Но что-то заставляет нас задуматься о недостаточности этого объяснения, и когда мы начинаем вдумываться, что скрывается за этой «недостаточностью», то приходим к мысли, что дело в реальности Софии на протяжении всей истории мира. Ведь в нашей обыденной оптике «грядущее», предстает как нечто несуществующее. Настоящее – да, безусловно есть. Но прошлое уже не существует, а будущее еще не существует. Т.е. и то и другое – в принципе, ничтожно. Однако «заклание», которое апостол Иоанн описывает в своем Откровении, выступает как существующее уже «от начала мира», т.е. как нечто реальное и настоящее.
Ситуация такова, что само Настоящее включает в себя и Прошлое и Будущее. И если мы попытаемся помыслить этот предмет, с позиций Вечности – то должны будем заявить, о другом Времени, Времени в котором уже все произошло. Другими словами то, что для нас приоткрывается «здесь и сейчас», только как Промысел Божий о будущем сущего, которого еще нет для нашего «подлунного» мира; для Бога и Священной Традиции – уже обладает бытийной природой, т.е. качеством Настоящего. Бытие, как известно – принадлежность Сущего, то что являет Его нам, каждый раз выносит в Непотаенное, дает Ему место (об этом мы уже писали в другом месте). А значит в пределе София, связана с Временем, но не с тем, которое знаем мы, а с тем в котором пребавают вещи мира, как осуществивщийся Промысл Творца, т.е. с тем что существует вместе с Вечностью. На языке Православия – это Царствие Небесное, которое понимается не как некое лучшее Творение или какая-то лучшая часть Творения вообще; а как состояние слияния с Вечным Божеством.
В потрясающем красотой своих аллегорий, произведении «Химическая свадьба» Христиана Розенкрейцера 1549 г., которое было опубликовано Валентином Андреа в 1616 г. в самом ее начале рассказывается о встрече автора с некоей «Прекрасной женщиной (Weib)», в красивом небесно-голубом одеянии и «большими красивыми крыльями», которая передала ему письмо. Далее автор и главный действующий герой повести рассказывает: «Со страхом и дрожью я взял письмо. Оно оказалось таким тяжелым, как будто все состояло из золота. Маленькая печать скрепляла его, а на ней был оттиснут необычный крест с надписью: "Сим победиши"».
Те же слова, что были сказаны императору Константину Великому Христом. Согласно сообщению Лактанция, незадолго до сражения с Максенцием, которое произошло в 313 г. по Р.Х., Константин имел видение Христа. Господь повелел ему поместить на щитах солдат своей армии знак в виде перевернутого «Х», с одним из стеблей изогнутым по кругу («transversaXlitterasummocapitecircumflex»). Так появилась христианская монограмма в виде креста с полукругом наверху, обычно повернутым вправо. В своей «Краткой биографии Константина» Евсевий также утверждает, что в полдень перед сражением Константин и его армия, видели крест на солнце с надписью το?των?κα. Той же ночью Христос явился к нему и повелел начертать кресты на щитах его солдат. Так в Православии появляется «Хризма» (представляющая собой монограмму имени Христа, составленную из знаков X и P)
Этот «необычный крест» мы находим на скипетре, с которым на древних русских иконах изображается София, Премудрость Божия.
В форме знака ,мы находим тот же символ в германских рунических кругах под наименованием Ilx. В реконструкции Вирта, более древнее наименование знака – *Il-gi или*Il-ji, которое обозначало Сына Божьего, вблизи и после летнего солнцестояния. *Gi, *ji, которые выступают у Вирта в качестве второй части имени Сына Божьего, являются не чем иным, как «летним» вариантом часто смешивающихся *Ka, *Ha; где глухой заднеязычный согласный [k] (в силу особенностей своего тембра, ассоциирующийся с «нижней» частью Годового круга, или произносимый с "весенним" придыханием [h]), заменен на звонкий [g], а гласный начала года [a] на гласный соответствующий его середине [i].
Собственно именно этот знак высекали на своих избах белорусские крестьяне вплоть до начала XX века, чтобы молния не ударила в избу, называя его «громовым». Несколько отступая от темы, напомним, что и к Христиану Розенкрейцеру София, является во время ужасной бури, которая вот-вот готова была разрушить его дом…
Продолжая нашу ретроспективу можно добавить, что у шведов тот же знак назывался tvemaghr, «два человека», что отражало сочетание прямой и перевернутой руны madr, «человек» – + . И по-существу обозначал соединение верхнего и нижнего, мужского и женского, небесного и земного, а в пределе Бога и мира. Именно так, мы должны истолковывать изображения петроглифов, обнаруженных, например в ypочище Чалмы-Ваppэ на берегу р. Поной, как отмечает Рыбаков, «...содеpжат изобpажения женщин и женщин-лосих в позе pодовых схваток, иной pаз даже с «оленьцом» in statu nascendi. Рожающие женщины окpyжены новоpожденными лосятами; y женщин четко обозначены гpyди и иногда окpyглый живот; ноги y них pаскинyты и согнyты в коленях, pyки pаскинyты в стоpоны». Уже тогда, во время распада ностратической языковой общности, мы наблюдаем стилизацию абстрактного знака, и распад Изначальной Традиции, на периферии ее бытования, т.е. в Евразии. И только, за Полярным кругом, в недосягаемой (по разным причинам) для археологов Арктике, все еще хранятся следы знания о Софии, о которых, наверное, непосредственно, мы тоже никогда не узнаем… Хотя на все Промысл Творца…
Этот же знак, в котором однако отсутствует идея разделения верха и низа которая, кроме прочего, определяется древненорвежской рунической песней как kaldastr korna, «”Холодное зерно”, Христос, [который] создал древнейший мир» (…Kristrskophaeimennforna), и носит имяHagall («град», отсюда английское hail/stones/, немецкое hagel, готское hagl).Которое затем, должно превратиться в горящее на что указывает уже сама этимология слова hagall. Значение основы *hag-, реконструируется А. Бомхардом для праафразийского и праиндоевропейского языков, как «жечь, быть в огне, быть в пламени, сиять ярко» (см.Bomhard A., Kerns J. The Nostratic Macrofamily: A study in Distant Linguistic Relationship. Berlin; New York. 1994). Также название этой руны содержит частицу –al, которая в более древней и полной форме представлена в рунических надписях на брактеатах, как непереводимое с германского сочетание знаков , читаемое «alu». Но тот же корень сохранился как el, ilu, alв семитских языках, у финно-угров и хетто-хурритов, и восходит к ностратическому обозначению «Божественного Света».
Иначе можно сказать,, что речь идет о воссоединении «неба» и «земли» или «сульфура» (серы) и «меркурия» (ртути), в итоге которого рождается единая, двойная вещь – Re-bis, или на праиндоевропейском *Iemo (откуда скандинавский Imir, нуристанский Jima, кельтское обозначение близнецов — eamain, и хеттский образ мира — himma). Понятно, сейчас, почему аллегорически этот же процесс Христиан Розенкрейцер описал как «химическая свадьба».
Так в истории Творения – которое есть возвращение к Истоку, так и в приложении к «микрокосму» - человеку, в процессе «умного делания» (об этом уже писалось много раз) лежит один и тот же Замысел, описываемый символами Царского искусства начиная с эпохи циркумполярной общности. Какова цель его исполнения, это навсегда скрыто от нас. Но итог его, для каждого - счастье, т.е. со-участие в Делании Божества, теургия, выше и лучше которой нет ничего.
,мы находим тот же символ в германских рунических кругах под наименованием Ilx. В реконструкции Вирта, более древнее наименование знака – *Il-gi или*Il-ji, которое обозначало Сына Божьего, вблизи и после летнего солнцестояния. *Gi, *ji, которые выступают у Вирта в качестве второй части имени Сына Божьего, являются не чем иным, как «летним» вариантом часто смешивающихся *Ka, *Ha; где глухой заднеязычный согласный [k] (в силу особенностей своего тембра, ассоциирующийся с «нижней» частью Годового круга, или произносимый с "весенним" придыханием [h]), заменен на звонкий [g], а гласный начала года [a] на гласный соответствующий его середине [i].
+ 
. И по-существу обозначал соединение верхнего и нижнего, мужского и женского, небесного и земного, а в пределе Бога и мира. Именно так, мы должны истолковывать изображения петроглифов, обнаруженных, например в ypочище Чалмы-Ваppэ на берегу р. Поной, как отмечает Рыбаков, «...содеpжат изобpажения женщин и женщин-лосих в позе pодовых схваток, иной pаз даже с «оленьцом» in statu nascendi. Рожающие женщины окpyжены новоpожденными лосятами; y женщин четко обозначены гpyди и иногда окpyглый живот; ноги y них pаскинyты и согнyты в коленях, pyки pаскинyты в стоpоны». Уже тогда, во время распада ностратической языковой общности, мы наблюдаем стилизацию абстрактного знака, и распад Изначальной Традиции, на периферии ее бытования, т.е. в Евразии. И только, за Полярным кругом, в недосягаемой (по разным причинам) для археологов Арктике, все еще хранятся следы знания о Софии, о которых, наверное, непосредственно, мы тоже никогда не узнаем… Хотя на все Промысл Творца…
которая, кроме прочего, определяется древненорвежской рунической песней как kaldastr korna, «”Холодное зерно”, Христос, [который] создал древнейший мир» (…Kristrskophaeimennforna), и носит имяHagall («град», отсюда английское hail/stones/, немецкое hagel, готское hagl).Которое затем, должно превратиться в горящее на что указывает уже сама этимология слова hagall. Значение основы *hag-, реконструируется А. Бомхардом для праафразийского и праиндоевропейского языков, как «жечь, быть в огне, быть в пламени, сиять ярко» (см.Bomhard A., Kerns J. The Nostratic Macrofamily: A study in Distant Linguistic Relationship. Berlin; New York. 1994). Также название этой руны содержит частицу –al, которая в более древней и полной форме представлена в рунических надписях на брактеатах, как непереводимое с германского сочетание знаков 
, читаемое «alu». Но тот же корень сохранился как el, ilu, alв семитских языках, у финно-угров и хетто-хурритов, и восходит к ностратическому обозначению «Божественного Света».
