По окончании первой смены молодежного лагеря «Машук-2011» из состава евразийской образовательной миссии выделилась съемочная группа в количестве двух человек и отправилась рейсовым автобусом в столицу Дагестана Махачкалу. Цель путешествия – съемка документального фильма об исламском религиозном экстремизме.
Таксист, подвозивший нас от вокзала до гостиницы, узнав, что мы в первый раз в Махачкале, сказал: «Добро пожаловать в наш гадюшник, где живут тупые дети гор». Юмор и гостеприимство – это то, что прежде всего бросается здесь в глаза по сравнению с центральной Россией. Активист местной молодежки, снабдивший нас контактами и базовой ориентировкой, привел ужинать в свой дом. Это была настоящая кавказская кухня, приготовленная собственными руками его матери. Переночевав в гостинице, мы вернулись на завтрак, после чего один из главных персонажей нашего фильма – солидный журналист и общественный деятель - полдня возил нас по нашим делам через город на своем служебном автомобиле.
Нашей основной задачей было сформировать нечто вроде голографического слепка проблемы религиозного экстремизма, как она представлена в дагестанском обществе. Органы ВД, духовенство и общественные деятели вкупе с журналистами – вот три основных сегмента, из которых мы планировали добыть интересующую нас информацию. С первыми, признаюсь, дело не задалось. Коллеги, «опекавшие» нас в Махачкале, не однажды попрекнули нас тем, что приезд наш оказался столь неожиданным, из-за чего почти не было возможности запланировать хотя бы основную часть интересующих нас встреч. Как того можно было ожидать, составленное «на коленке» и отправленное за день до нашего прибытия обращение в пресс-службу местного МВД с просьбой о допуске на боевой выезд, осталось без удовлетворения.
Зато представители местных СМИ, общественных организаций и молодежных инициатив в большинстве своем не только откликнулись на просьбу о видеоинтервью, но и предоставили дополнительные материалы и контакты. Так, благодаря руководителю группы мониторинга молодежной среды Республики Дагестан Руслану Герееву, проявившему к нам изрядное внимание, во второй день нашего пребывания в городе удалось встретиться с имамом одной из местных мечетей.
В итоге главным результатом, который уже можно поставить себе «в зачет» (покуда создание фильма находится на стадии сортировки исходных материалов), стало углубление собственного представления о ситуации в республике и преодоление тех зачастую примитивных схем, в рамках которых эта самая ситуация преподносится центральными СМИ.
Первое, что нужно отметить, это то, что ваххабизм (он же салафизм, он же – идеология так называемых «джамаатов») вовсе не ограничивается, как наверняка думает большинство в центральной России, кругом «лесных», напрямую воюющих с властями. Идеология так называемого «чистого ислама» с каждым годом завоевывает все больше сторонников среди «гражданского» населения республики – вплоть до того, что на юге Дагестана она практически вытеснила официальный традиционный ислам.
Кстати, разделение ислама на традиционный и нетрадиционный также зачастую играет роль клише, вводящего в заблуждение. Дело в том, что в республике довольно широк сегмент, условно говоря, традиционного неофициального ислама. Это как традиционный суннитский суфизм, автономный от Духовного управления мусульман Дагестана, так и ряд течений, не выходящих за пределы представлений о «традиционности», однако имеющих свою специфику (к ним относятся течение «Таблир» а также группы последователей последнего авторитетного комментатора Корана Бадиуззамана Саида Нурси). Что интересно, публичная активность от имени этих течений также находится в республике под запретом, хотя никакой речи об экстремистской деятельности в их случае не идет. По мнению большинства, такая политика официальных властей и ДУМ не прибавляет последним симпатий. Тем более что отмечаемое в последние годы повышение интереса рядовых верующих к строгому соблюдению религиозных норм, трезвению и просто теоретическому изучению основ веры происходит в самую последнюю очередь благодаря инициативам ДУМ, в первую же – благодаря активности «неофициального» ислама и, как ни досадно это признавать, самих ваххабитов.
В этой ситуации все сильнее становится голос сторонников диалога с ваххабитами – по крайней мере, с той их частью, представители которой не являются сознательными и последовательными борцами с российской государственностью как таковой. Политика же типа «загнать всех в лес», которая, как видно, сегодня практикуется властями, по мнению сторонников диалога, ведет к еще большему ожесточению. По крайней мере, поток людей и, прежде всего, молодежи, отправляющейся в лес, с таким настроем остановить точно не удастся.
Среди же основных причин, заставляющих честных верующих присоединяться к «лесным братьям», звучат, как это ни банально, коррупция и порождаемая ей социальная несправедливость. «Если бы 8% (восемь процентов!) всех денег, направляемых из центра на развитие республики, доходили по адресу, Дагестан бы расцвел» - сказал один из наших собеседников.
Абсолютно все общественники, с которыми нам удалось пообщаться, жалуются на полное отсутствие интереса властей к их деятельности. А ведь она оказывается подчас без преувеличения спасительной для многих представителей молодежи, которая, изнывая от отсутствия перспектив, попадает в прицел внимания агитаторов от экстремизма. Руководитель кружка военно-патриотического воспитания, моряк в отставке, спасатель и врач по совместительству рассказывает, как занимается с детьми на свои собственные средства с использованием личных связей безо всякой поддержки со стороны государства. Называет себя «лицом офицерской национальности советского вероисповедания» и просит нас записать обращение к федеральным властям: высказывает возмущение по поводу того, что в Махачкале уже который год не отмечается день ВМС.
Однако и это еще не самое тяжелое. Не только воровство и безответственность заставляют жителей республики и особенно социально активную их часть жить в страхе. Многие открыто говорят о том, что война с терроризмом является сегодня основным источником доходов власть имущих и, соответственно, ее прекращение будет означать для них материальный убыток. Иными словами, мир в Дагестане не совместим с коммерческим интересом его административной верхушки, живущей во многом «распилом» федеральных средств, выделяемых на борьбу с экстремистами. Естественно, что, не зависимо от того, насколько активно ведет себя реальное вооруженное подполье, дабы поток федерального финансирования не оскудевал, видимый уровень напряженности и угрозы приходится поддерживать в том числе и собственными силами.
В этой связи повальный характер приобрело «списывание» уголовных «висяков» на террористическую активность – каковы бы ни были раскрытые обстоятельства дела: в крайнем случае взрыв к происшествию можно «добавить», а неопознанные тела «предполагаемых террористов» транспортировать для «обнаружения» в любой требуемый район республики.
Все это не говоря уже о показных операциях по ликвидации «боевиков», сопровождаемых расстрелом жилых домов из тяжелого вооружения – в тех случаях, когда, казалось бы, ничто не мешает сработать снайперу или обычной группе захвата на улице. По ощущениям, об этом имеют представление абсолютно все местные, и картинка годится только для экспорта в центральную Россию. Бородатый квартирант появляется на улице, покупает в магазине продукты и в таком виде остается неприкосновенным – до тех пор, пока не начинается показательная бомбежка его жилплощади при стечении журналистов.
В то же время к столкновениям с террористами в «рабочем режиме» правоохранители зачастую оказываются просто не готовы. Родитель одного из детей-участников военно-патриотического клуба, подвозивший нас на место проведения занятий (морская база местного МЧС), рассказывает о провалах в их работе. Те, по его словам, во избежание риска для жизни предпочитают по возможности вообще не реагировать на тревожные сигналы. Он проезжает в своей черной девятке с затемненными стеклами мимо блок-поста, а постовые, завидев машину, отворачиваются и делают вид, что разговаривают между собой, не замечая подозрительное авто.
Это, разумеется лишь эпизод. Вообще, вопрос о работе органов в республике – её престижности, с одной стороны, и добросовестности, с другой – остался для нас одним из самых сложных. Правда, что рядовой и младший офицерский состав органов здесь, в Дагестане, получает регулярное довольствие безо всяких надбавок – в то время, как их работа нередко граничит с самыми настоящими боевыми действиями. С другой стороны, отсутствие значимых альтернатив, заставляет значительную часть молодежи идти в органы, не взирая на смертельный риск.
«Вот и получается, - говорит один из наших собеседников, - что одни от безвыходности идут «в леса», другие – в ряды милиции, на борьбу с «лесными». Случается и так, что родные братья оказываются таким образом по разные стороны баррикад».
