15 июля выступая в Вашингтонском офисе Совета международных отношений (Council of Foreign Relations), госсекретарь США Хиллари Клинтон призвала строить «мультипартнерский мир», в котором правительства и частные компании будут совместно работать над решением глобальных общих проблем. «Мы не должны адаптировать концерт властей эпохи 19 столетия или стратегию баланса сил 20 века. Мы будем в роли лидера, ведущего к стимулированию для великой кооперации огромного количества акторов, для сокращения конкуренции, которая раскачивает баланс мультиполярного и внутри мультипартнерского мира», - сказала она.
Как отмечает газета «Вашингтон Пост» от 16 июля 2009 г., риторика Хиллари Клинтон довольно сильно отличается от высказываний госсекретаря М. Олбрайт, работавшей в команде ее мужа и называвшей США «исключительной нацией». Ее заявления скорее продолжают линию Кондолизы Райс, которая в свое время тоже обогатила лексикон международных отношений термином «трансформационная дипломатия», впервые употребив это выражение в 2006 г. во время выступления в Джорджтаунском университете (1).
Государственный департамент США обозначил получасовое выступление Х. Клинтон как «важное послание по вопросам международных отношений». В ее речи были не только абстрактные формулировки, но и повышенное внимание к негосударственным акторам, влияние которых заметно отражается на международных процессах. Она оправдала действия военных США в Афганистане, т.к. «Талибан защищает Аль-Каиду» (2), отметила, что у Ирана практически не осталось времени и переговоры с США нужно начинать немедленно (в этом контексте ею была упомянута и Сирия). Кроме того, она взяла на себя ответственность по налаживанию связей с такими «основными, набирающими силы странами», как Китай, Индия, Россия, Турция, Бразилия, Индонезия и Южная Африка.
17 июля она де-факто подтвердила свои намерения, выступив в Торговой палате США на очередном заседании «Американо-индийского делового совета», отметив необходимость укрепления и развития четырех направлений – глообальной безопасности, экономики, гуманитарного развития, науки и технологий (3). А после этого отправилась в тур по Юго-Восточной Азии.
Что же может крыться за этим дискурсом, который по мнению американских аналитиков означает новое направление внешней политики США? Есть ли противоречия внутри американского истэблишмента по данному вопросу?
В своей последней статье редактор влиятельного издания Foreign Policy и сотрудник Фонда Карнеги Моисей Наим довольно лаконично отразил свою гипотезу на дальнейшие международные отношения, вынеся ее в заголовок публикации – «Minilateralism», т.е. доктрина, строящаяся не на многосторонних (multilateral), а ограниченных, т.е. малосторонних (minilateral) отношениях. Обосновывает свою концепцию этот неолиберальный интеллектуал историческими прецедентами последних лет. Все многосторонние соглашения, подписанные с начала 90-х гг., начиная от договоров ВТО и нераспространения ядерного вооружения до «Целей тысячелетия» ООН, согласно которым все подписавшие этот документ страны должны до 2015 г. устранить проявления бедности и обеспечить начальное образование для своих граждан, практически ни к чему не привели. Моисей Наим видит определенную вину лежащей и на США, в частности из-за отказа подписать Киотский протокол, а также провала ряда многосторонних переговоров. «Под минилатерализмом я понимаю более эффективный, целенаправленный подход: мы должны вынести на повестку дня гораздо меньшее количество стран, которые заинтересованы в наиболее сильном влиянии на решение конкретной проблемы», - пишет американский эксперт. Он выводит магическую двадцатку: в торговле двадцать бедных и богатых стран с шести континентов обеспечивают 85% мировой экономики, 75% выбросов вредных веществ тоже ложится на двадцать основных загрязнителей. В вопросах нераспространения ядерного оружия достаточно 21 державы – те, которые де факто им обладают, плюс реально озабоченные этой проблемой государства. В вопросах бедности – это страны доноры и африканские державы, находящиеся южнее Сахары. Более, того, развитие дальнейших многосторонних отношений автор видит опасными, т.к. реальных результатов от таковых уже не видно на протяжении двух десятилетий (4).
Его коллега по изданию, научный сотрудник Центра новой американской безопасности Роберт Каплан, куда выглядит куда более озабоченным, особенно в связи с событиями в Иране и Китае. "В этом демографически плотном и технологически связанном мире, мы должны быть подготовлены к бесконечной буре. Внешняя политика будет искусством быстрой реакции, поскольку ситуации могут резко меняться на 180 градусов", - отмечает этот знаток работ Фукуямы, Хантингтона, а также классиков психологии и геополитики (5). Не так давно он разразился огромным опусом, опубликованном в журнале Foreign Policy. Отметив, что неоконы сейчас не в фаворе, а реалисты являются своего рода уважаемым брендом, Каплан уточняет понятие американского реализма, абстрагируясь от предшествующих политических программ и действий тех людей, которые давно принадлежат к этому лагерю. «Реализм означает признавать, что международными отношениями управляет более грустная, более ограниченная действительность чем внутренние дела. Это значит ценить порядок выше свободы, поскольку последняя становится важной только после того, как порядок установлен. Это означает фокусироваться на том, что разделяет человечество, а не на том, что его объединяет, на что уповали первосвященники глобализации. Короче говоря, реализм состоит в признании тех неподконтрольных нам сил, которые ограничивают человеческие действия - культуру, традицию, историю, холодные потоки страсти, которые прячутся за наружным слоем цивилизации. Это подводит к тому, что для реалистов главным вопросом в иностранных делах является: кто что и для кого сможет сделать? И из всех сомнительных истин, из которых и вырос реализм, самой неудобный, и самой детерминированной из всех является география» (6). Каплан попросту призывает взглянуть на карту, особенно на «нестабильные зоны», Евразии, апеллируя к Ф. Броделю, А.Т. Мэхану, Х. Макиндеру, Н. Спайкману и их продолжателям из числа американских военных времен Холодной войны. И, приводя в пример рост численности населения в различных странах, длительный конфликт между Израилем и палестинцами как образец силы идеологии, предрекает Евразии геополитическую клаустрофобию. А все будущие попытки контролировать евразийские морские пути оставляет на совести Ирана, Китая и Индии, упомянув Пакистан, Ближний Восток и Аравийский полуостров. Одно только не понятно – куда же исчезла Россия с ее географической осью истории и импульсами, исходящими из Серединной земли, которую Х. Макиндер помещал в районе Западной Сибири? Россию Каплан упоминает в сравнении с Ираном, для которого нужно сейчас проводить ту же политику, которая раньше велась в отношении России – это политика сдерживания. И еще призывает мыслить по-викториански, мыслить пространством, что, по его словам, весьма трудно для нынешних американцев, полагающих, что для них не существует никаких ограничений, в том числе географических. Для нас это (как учит история) означает жесткое противодействие попыткам выхода к теплым морям путем создания антироссийских коалиций.
Помимо роста военного присутствия США в Средней Азии, что и так довольно очевидно, нужно вернуться к частным компаниям, упомянутых Хиллари Клинтон, т.е. те структуры, которые формально отделены от государства.
В мире многие из них известны как транснациональные корпорации. Большинство из них тесно связано с американским правительством и надправительственными структурами, такими как Трехсторонняя комиссия, Бильдербергский клуб и др. И, как убедительно показывают различные исследователи, в том числе бывшие агенты таких корпораций, посредством финансирования политических кампаний и СМИ они обеспечивают себе рычаги на избираемых представителей. «Эта группа лиц, входящих в корпорократию всегда остается у власти, независимо от того, представители какой партии – демократической или республиканской – доминируют в данный момент в Белом доме или конгрессе. Они неподвластны воле народа и не ограничены в своих действиях законами», - пишет бывший экономический убийца Джон Перкинс (7).
Несмотря на кажущуюся сложность механизмов, все довольно просто – в развивающиеся страны прибывают агенты международных банков, корпораций и под видом заманчивых инвестиций предлагают различные проекты. После получения кредитов, они поступают к таким же подрядчикам из таких же корпораций, а потом начинается выбивание долгов. Уже из государства и его граждан. Программы структурного регулирования были с успехом (для инициаторов) опробованы Всемирным банком и Международным валютным фондом на странах Азии, постсоветского пространства и Латинской Америки, что неоднократно приводило к коллапсу финансовой системы этих государств и затяжному социальному кризису. Не исключением являются различные пищевые, фармацевтические и промышленные компании, лоббирующие свои интересы через ВТО и различные соглашения по тарифам. На первый взгляд, эти частные компании настаивают на одном стандарте для всех потребителей, но в реальности, те же американские потребители в лице фермеров или других секторов промышленности получают огромные субсидии от правительства в качестве благодарности за то, что они используют генетически-модифицированные семена Monsanto, а не какие-то другие. В других странах, естественно субсидии давать некому, но часто случалось так, что это выяснялось позднее, когда на защиту транснациональных корпораций уже постфактум вставал международный суд, настаивая на необходимости соблюдения буквы закона.
И, зная закулисные стратегии корпорократии и постоянные геополитические устремления США, этот привлекательный «мультипартнерский мир», предлагаемый Х. Клинтон уже виден не через затуманенное стекло софистики, а в зловещих реалистичных тонах, которые не сулят ничего хорошего настоящему многополярному миру.
1.Glenn Kessler. Clinton: U.S. Urges "Multi-Partner World". Washington Post. July 16, 2009
