Итак, по итогам иранских беспорядков пока ситуация выглядит следующим образом: Хашеми-Рафсанджани низложен с поста председателя Совета Экспертов и в данный момент отсиживается в городе Кум. Кум – это духовная столица Ирана, там живут ведущие аятоллы, последние годы жизни там провёл имам Хомейни. Кум – священный центр шиизма и центр влиятельнейшей корпорации шиитских аятолл, которые реально и правят Ираном, а также значительной частью Ливана и Ирака. Рафсанджани будучи аятоллой по праву рассчитывает, что арестовывать его в Куме сходу не будут. Однако на его сына уже заведено уголовное дело по факту коррупции. В городе по-прежнему горят магазины и автомобили. Тут и там проходят разрозненные демонстрации. Иранское радио сообщает о семи убитых: это диссиденты, напавшие на блокпост. Блокпосты охраняет молодняк из ополчения «Басидж» - мальчишки 16-18 лет, даже невооружённые. К ним прикомандировано пара полисменов. Они досматривают автомобили. Разумеется, без полисменов с автоматами разогнать ребятишек проще простого. Это и пытались сделать диссиденты для организации провоза в город грузовиков со щебнем и другими вещами. Тогда карабинеры применили оружие. Революционные машины видел автор этих строк. Сначала непонятно, откуда народ берёт булыжники для закидывания полиции. Мне самому один такой камешек едва не размозжил голову на «площади Аргентина». Потом подъезжает, откуда не возьмись, грузовичок и сваливает щебень посреди улицы. Вот оно – оружие пролетариата! Но так сказали бы в прошлом, когда пролетариат был революционным классом. В Иране рабочий люд крепко стоит за Ахмади-Нежада, на заводах формируются рабочие дружины в поддержку правящего режима. Подобные фабричные формирования пытался организовать Хоннекер перед самым концом ГДР. В Иране настоящий революционный субъект – это студенты тегеранских университетов, легко говорящие по-английски и связанные друг с другом через социальные сети в Интернете. Это они ударный кулак кандидата в президенты Мусави. Их девушки носят зелёные хиджабы. Парни-студенты оседлали мотоциклы и давят ими полицейских, яростно вступают с ними в драки, не боятся не перцового газа, ни электрошокеров, ни дубинок. Здоровые ребята – кровь-с-молоком! Ребятам и девчатам скучно в Иране аятолл, они хотят общечеловеческих ценностей. И ради этой виртуальной свободы, ради права снять хиджаб и покрасить волосы в любой цвет, ради возможности любить весь мир, они готовы пожертвовать приевшимися ценностями исламской революции. Видя, человека, похожего на иностранца, они кричат ему на английском языке: «Свобода!» А полисмены затыкают им рты струёй оранжевого газа! Мне нравится эти студенты, в них бьётся жизнь, они прыгают в рифму со вспышками на Солнце! И я ору им на английском, потому что из-за лязга и воплей ничего не может быть слышно: «Никогда не верь янки!»
You can't believe yankee!
Ради фаст-фудов, которые позакрывал в Тегеране Ахмади-Нежад еще, будучи мэром, ради возможности хлебать пиво с наличием алкоголя, ради дискотек с девчонками без хиджабов и в коротких юбках по канонам американского синема – вы совершите то, за что вам потом будет очень стыдно. Вы убьёте идентичность иранской цивилизации, уничтожите достоинство своего народа – чистого, религиозного, принципиального и открытого. Братья-иранцы – не повторяйте наших ошибок! Предложи сейчас жителю любой республики бывшего СССР, что тебе дорого? Фаст-фуды или страна? Кока-кола в каждом ларьке или достоинство советского человека? Возможность жрать на египетских курортах или взаимовыручка и тепло человеческих взаимоотношений? Мороженое из генно-модифицированного сухого молока по новейшим сингапурским технологиям, виски со льдом, аргентинское мясо или берёзовый сок в советских гастрономах? Гастарбайтеры-рабы и русские недочеловеки в союзных республиках или свободные граждане великой страны? Я знаю, как ответят эти бывшие граждане великой страны. Они подтвердят то, за что голосовали на референдуме 1991 года. Тогда они выбрали сохранение Союза и ценностной системы скреплявшей Советский Союз! И я знаю, что мне ответят иранские студенты – они просто не услышат. Как не услышали меня симпатичные парни и девчата, поджигавшие автомобили на «Площади Аргентины» - вокруг стоял скрежет и вой сирен и мегафонов. Мусави не хочет либеральных реформ и раскола Ирана по этническим квартирам, контролируемым США? Так и Ельцин не хотел развала СССР, когда рвал на Съезде Народных Депутатов красный партбилет. На нашей планете (со времён грехопадения) никто не хочет учиться на чужих ошибках – все учатся только на своих. Поэтому, хотя сегодня Ахмади-Нежад и отбился, то завтра всё может измениться. Через неделю или через год, или через пять лет или даже через десять. Так вот – через определённый промежуток времени Иран может отправится в глобализационный Ад. Десятки тысяч молодых тегеранцев настроены в него прыгнуть очень серьёзно. У них есть отвязная воля к падению.
Геополитика, социология и эсхатология иранского бунта
Иран проходит через процесс политического самоистязания. У шиитов есть религиозный праздник «Шахсей-Махсей», его ещё называют «Ашура» или «Эйдефтер». Это день поминовения имама Хусейна, убитого в Кербеле в 680 году. Имама убивали жестоко, с нанесением большого количества телесных повреждений, поэтому шииты так немилосердны к себе в этот день. Они режут себя и друг друга ножами и мечами, самоистязаются цепями и плётками (как мужчины так и женщины). Тысячи людей валяются в грязи (Карах Мали) и в извести. Когда режут себя – визжат как волки, так как будто они уже в Аду. Всё для того, чтобы уподобится своему имаму, и очиститься через страдания. Ведь страдание – это тончайшая духовная практика. Выдающийся румынский писатель Эмиль Чоран писал о страдании так: «Человек, который обладает особым преимуществом, проклятой привилегией страдать абсолютно непрерывно - может спасти себя на всю оставшуюся жизнь от книг, людей, идей, от всего. Другими словами чистый фактор страдания достаточен для того, чтобы превратиться в нечто совсем особое, иметь в себе такие силы, которые делали бы абсолютно не нужным любое дополнение извне». Слова Чорана можно смело соотнести к современному Ирану, где политика теснейшим образом переплетается с религией и эсхатологией. И если видеть геополитику и социологию иранского бунта через призму понимания близкого наступления Конца Света и Второго Пришествия (а именно так её и видит духовный Лидер Ирана Рахбар Али Хаменеи), то для того чтобы Иран дождался своего «Сокрытого Имама» Махди, призванного восстановить на Земле утраченные духовные пропорции – Иран должен пройти через страдания и очистится. Ибо как сказал великий Чоран: «Целый народ может быть изменен через страдание и лишение покоя, через постоянную дрожь, мучительную и настойчивую». Иран, пройдя горнило страдания, также как тысячелетия через муки и унижения прошла шиитская умма, выйдет из него преображённым. Поэтому Иран не пойдёт дорогой СССР, нынешнее страдание должно изменить перспективу его развития и тревожное положение дел. Для тех, кто тысячу лет ожидает Махди, июньская поножовщина в Иране не более чем политический «Шахсей-Вахсей».
