В 1848 году Тютчев написал статью, которая сегодня столь же, если не более, говорит о самом главном в политическом, и не только, мире. Конечно, это «Россия и Революция». Заметим, что Тютчев пишет слово «Революция» с заглавной буквы, на что обращал в свое время особенное внимание В.В.Кожинов. То есть Тютчев говорит о «личной» мировой силе. Итак…
 
«Уже давно в Европе существуют только две действительные силы: Революция и Россия <…> Между ними невозможны никакие соглашения и договоры. Жизнь одной из них означает смерть другой <…> Прежде всего Россия — христианская держава, а русский народ является христианским не только вследствие православия своих верований, но и благодаря чему-то еще более задушевному. Он является таковым благодаря той способности к самоотречению и самопожертвованию, которая составляет как бы основу его нравственной природы Революция же прежде всего — враг христианства. Антихристианский дух есть душа Революции, ее сущностное, отличительное свойство». Можно размышлять о том, не было ли само Христианство в первые два века ( до Константина Великого) частью Революции, но сегодня, когда на ее знаменах написано «освобождение» уже не только от «удерживающего» Имперского государства, но и от человеческого естества ( в т.ч. от пола) всё даже «более, чем по Тютчеву».
 
Это хорошо видно по отношению Революции к Церкви.

Для понимания этого отношения уместно вернуться к одной из наших недавних колонок о том, как «лондонский центр» в середине XIX в. разыгрывал «старообрядческую карту» и получил отпор. О подробностях рассказывает архимандрит Павел (Леднев) Прусский ((1821-1895),настоятель Никольского единоверческого монастыря, бывший федосеевский наставник, в своих Воспоминаниях ( т.4, М, 1899, с.355-359) : 

В один из моих приездов из Пруссии в Россию, и менно в 1863 году, на прути в Москву остановился я в Петербурге<…> купца Мартьянова. Он мне сообщил, что некоторые из благородных людей желают со мною познакомиться<…>» На другой день явился Василий Кельсиев, доверенный человек Герцена и начал уговаривать старообрядцев за будущую «свободу» сотрудничать с Лондоном, и в конце концов изрек: «если вы и не будете с нами согласны, и не станете нам помогать, а мы все-таки в вашу пользу будем работать» Я спросил – вспоминал отец Павел: - а почему вы будете работать в нашу пользу?» Кельсиев ответил: «потому что ваша польза сопряжена с нашей пользой»

И вот чем все закончилось:

Когда мы проводили Кельсиева, Мартьянов сказал: “вот, что случилось! Слугу антихриста, готовящего ему путь, пришлось в лицо увидеть!» Это Мартьянов сказал на основании слов св. Златоуста на 2-е послание с солунянам, что антихрист придет, когда упразднится римския власти могущестьво, и что упразднять власть – значит готовить антихристу путь. Потом мы разсуждали с Мартьяновым об этих словах Кельсиева: мы станем работать в вашу пользу и без вашего согласия. Их цель, разсуждали мы, чрез разрушение церкви достигнуть разрушения государства, а когда достигли бы они разрушения церкви и государства, тогда добрались бы и до нас; мы им нужны, только для достижения их цели. И мы порешили лучше терпеть от «никониян» всякое гонение, нежели соглашаться с безбожниками и тем, чрез разрушение власти, готовить путь антихристу.

Прошло более ста лет, и совершенно такой же была стратегия Революции уже и по отношению к Русской Православной Церкви. В 70-е- 80-е годы в СССР шел с Запада мощный поток религиозной литературы, радиостанции Запада на русском языке чуть не ежедневно транслировали православные передачи, а в среде московской и ленинградской интеллигенции быть верующим стало престижным …

В отличии от старообрядцев XIX века православные ( включая духовенство) второй половины века двадцатого набрасывалось на «тамиздат»… И когда началась перестройка, приняли ее с восторгом. «Религиозное возрождение» конца 80-х, которое, на самом деле, вовсе не было таковым, всем обязано ни кому иному, как все тому же А.Н.Яковлеву, «пробившему» празднование Тысячелетия Крещения Руси, и коротичевскому «Огоньку» В 1991 году руководство РПЦ одобрило переворот, подготовленный «мировой закулисой», той же самой, которая науськивала Герцена. Признаю это именно как член Церкви.

А сейчас Церковь стала препятствием для Революции. Согласившись в свое время с разрушением государственности ( сначала в феврале 1917, потом в августе 1991), она не могла пойти на нарушение основ своего учения, прежде всего в области антропологии. А, поскольку сегодня именно «трансгендерная» идеология поставлена Революцией во главу угла ( когда-то, еще в конце восьмидесятых, автор этих строк в статье «Погибельные тропы и последние пути России» называл Революцию «рассотворением мира»), Революция говорит «ату». На очереди «реформация» - в интересах Революции. С одной стороны. С другой – антицерковная демагогия и открытая ненависть.

В отличии от старообрядцев XIX века, православные второй половины века двадцатого не желали, как те «от никониян», «терпеть от коммунистов всякое гонение» и «согласились» с теми, кто «готовил и готовит путь антихристу»

«Так зачем я дворницкой лопатой / Торил путь неведомо кому?» - спрашивает честный «интеллигент-семидесятник» Юрий Кублановский.
Cейчас это уже вполне «ведомо».