В прошлой статье мы обращали внимание на назревший к сегодняшнему дню пересмотр сложившихся в России в XIX – XX вв. стереотипов о неславянских народах Восточной Европы. К славянским народам это относится вдвойне, потому что после бурных событий минувшего века переоценке подлежит не только наше отношение к отдельным народам, но и мировоззренческая основа панславистской идеи в целом. В XIX веке, когда зародилось панславянское движение практически одновременно у всех славянских народов, эти народы уже около тысячи лет не объединяло ничего, кроме языка. Напротив, по религиозной и государственной принадлежности славяне были разделены на православных, католиков и мусульман; на живущих в Австро-Венгрии, Германии и Османской империи. Греки, румыны и албанцы по культуре и образу жизни были сербам ближе, чем говорившие на одном языке с ними хорваты.

XX век изменил многое, очень многое. Все без исключения славянские народы, включая даже лужичан в ГДР, пережили сначала две мировые войны, а затем полвека социалистических режимов с официально провозглашенной атеистической доктриной. И эти события придали всем славянам такие черты сходства, которых у них прежде не было. В последние годы все славянские страны к западу от границ исторической России либо уже вступили в Евросоюз и НАТО, либо вступят туда в обозримом будущем, притом что социальная нестабильность и стремления стать независимыми хотя бы от интеллектуального поля Запада в начале XXI века только возросли. Почти во всех славянских странах сейчас наблюдается увеличивающийся разрыв между политической «элитой» и настроениями широких масс общества – разрыв, которого не было в конце 80-х – начале 90-х годов. Под формальным колпаком Евросоюза и прозападных, атлантистских политических структур уже пробиваются новые социально-политические тенденции, которые делают сотрудничество России с южными и западными славянами не менее заманчивым, чем с греками и венграми. Эти тенденции уже невозможно не замечать.

При ближайшем рассмотрении оказывается, что из всех славянских народов лишь с одним не приходится рассчитывать ни на какое примирение или улучшение отношений в будущем. Это – боснийские мусульмане. Также достаточно спорны перспективы взаимоотношений со Словенией, полностью включившейся в западноевропейский социально-политический контекст еще начиная с IX века, несмотря на ее трения с Австрией и Италией. Все остальные славяне могут быть рассматриваемы как потенциальные стратегические партнеры России и даже как члены Евразийского союза.

Прежде всего отметим, что годы Второй мировой войны и особенно годы существования Польской народной республики сделали «польский вопрос» для России почти разрешенным. Когда в 1945–1947 гг. для новой Польши были установлены справедливые исторические этнические границы, совпадающие с исконными границами Польши X – XI вв., тем самым был нанесен решительный удар по польским притязаниям на «kresy wschodni», т.е. на территории нынешних Украины, Белоруссии и Литвы, на исконные земли киевских Рюриковичей. Конечно, в Польше всё еще есть политики и отдельные «прометеистские» группы, мечтающие о восстановлении польского доминирования в антироссийской Восточной Европе от Балтийского до Черного моря. Но не они определяют сегодня основную повестку польской политики. Сорок пять лет жизни в дружбе с Советским Союзом, в исторически обоснованных границах, подаренных Польше Сталиным, в значительной мере перевоспитали поляков. Справедливости ради отметим, что это перевоспитание началось еще после подавления восстания 1863 года, и к началу XX века, когда многие великие русские мыслители выработали формулу примирения с поляками, принесло существенные плоды. В феврале 1917 г., как было доказано Александрой Бахтуриной, у Николая II на столе уже лежал текст манифеста о даровании Польши независимости в этнических границах сразу после победы над Германией. Правда, катастрофические события 1917–1921 гг. на время оживили, говоря словами Тютчева, труп полонизма; но период 1945–1990 гг., когда Польша благодаря помощи Москвы впервые обрела на международной арене истинное величие и самостоятельность, став автором многих инициатив в ООН, нанес этому мертвецу-вампиру смертельную рану. 

Конечно, вопрос об извинениях и компенсациях со стороны Польши за разрушение русских храмов и памятников после 1917 г. еще не закрыт, как не закрыт и вопрос о массовом уничтожении военнопленных Красной армии в 1920 г. В будущем предстоит еще вернуться к вопросу о границе в районе Белостока, Перемышля и Холма и о способах компенсировать потери от операции «Висла», нарушившей старую этническую границу в этих районах. Тем не менее, эти вопросы не являются абсолютно неразрешимыми. Здесь можно пойти на уступки полякам, подобно тому как ради выхода на новый уровень стратегического партнерства допустимо пойти и на ряд уступок венграм в Закарпатье, о чем мы уже говорили. Это объясняется тем, что поляки в 1939–1945 гг. понесли страшные потери от геноцида и массовых зверских расправ от рук западноукраинских бандформирований. Шаги Польши и Венгрии, направленные на широкое признание действий «самостийников» преступными, заслуживают полной поддержки со стороны России. Проект «Украина», созданный исключительно с антирусской и антиправославной целью, в настоящее время обращает свой звериный оскал также и против западных католических соседей Малороссии. Борьба с нацистской заразой на Украине может не в меньшей мере, чем общая приверженность христианским консервативным ценностям, сплотить здоровые патриотические силы в России, Польше, Венгрии и Румынии, равно заинтересованные в уничтожении тягнибоковщины и упразднении самого проекта «Украина». Растущая популярность в Польше не только правых организаций, готовых к диалогу с Россией, типа «Самообороны», но и польских евразийцев во главе с Пшемыславом Серадзаном и Матеушем Пискорским, не может не обнадеживать. Не случайно недавно из уст Александра Дугина прозвучали такие слова: «Польша, правда, зачаровывает. Есть там глубины и тайны, лабиринты ужаса и подземелья страсти. Важна и прекрасна эта польская Польша, разверстая, обнаруженная, вытащенная из европейско-католического уродства. Польша полярная, бездонная, совершенно и законченно безумная, кровавая, неутоленная, нездешняя. Оторвавшаяся от нас и не могущая прибиться вновь, отчужденная, рыскающая по дну ада, чтобы отыскать путь обратно…».

Сказанное о Польше во многом применимо к консервативно-католической Словакии, с которой у русских не было и нет никаких заметных разногласий. Правительство Владимира Мечиара, последовательно отстаивавшее экономически и политический суверенитет страны, дважды отстранялось от власти в результате грубого вмешательства со стороны Вашингтона, а в третий раз Евросоюз приложил огромные усилия, чтобы после победы Мечиара в первом туре президентских выборов не допустить его к власти; но заложенные этим ярким политиком традиции в Словакии еще сохраняются. Несмотря на членство в ЕС и НАТО, Словакия обычно не присоединяется ни к каким международным антироссийским инициативам. Вполне возможно, учитывая особое положение закарпатских русин в Словакии, подключить ее и к региональному проекту по обеззараживанию Украины от бандеровской чумы и созданию автономной Закарпатской Руси; что касается словацко-венгерского конфликта, то России по отношению к нему следует оставаться нейтральной.

Чехи – в XIX веке народ-лидер панславистского движения – в социально-экономическом и культурном плане давно являются народом западным и атеистическим, а потому общих ценностей с ними у русских вряд ли много, несмотря на истинно подвижническую борьбу Чехословацкой православной церкви против «современного мира». Однако у чехов с русскими и их союзниками есть общие жизненные интересы. Прежде всего, чехи не любят и не терпят иноземного гнета, от кого бы он ни исходил. Поэтому они ставят в один ряд немецкое вторжение 1938 г., советское вторжение 1968 г. и попытку американской военной оккупации 2008 г. Тогда, пять лет назад, чешскому народу удалось сорвать планы проамериканского правительства Тополанека, а президент Вацлав Клаус открыто поддержал Россию по таким проблемам, как косовская и югоосетинская. Вообще, роль Клауса, не только выведшего Чехию за десять лет в число промышленно развитых стран, но и переформатировавшего чешскую политику в сторону стратегического партнерства с Россией, заслуживает всяческого уважения, и не случайно итогам его правления недавно посвятил статью такой престижный аналитический журнал, как «Развитие и экономика». 

Следует также заметить, что лужичане, имевшие широкую национально-культурную автономию в ГДР и ныне подвергающиеся притеснениям при правительстве Ангелы Меркель, надеются на помощь со стороны как Чехии, так и России, и это также может стать еще одним направлением сотрудничества. 

Достаточно сложными, но интересными представляются перспективы наших отношений с хорватами. К сожалению, значительная часть хорватского общества всё еще настроена непримиримо ко всему, что связано с православной культурой вообще. Однако с каждым годом усиливается отрезвление. Всё чаще хорваты обращаются к наследию Юрия Крижанича – хорвата-католика и предтечи панславизма в XVII веке, и к наследию епископа Йосипа Штроссмайера (1820–1905) и его учеников, сочетавших хорватский национализм с панславизмом и последовательным русофильством. Недавно громко заявили о себе хорватские евразийцы. Вступление Хорватии в ЕС и вызванные этим проблемы (от гомосексуализма до кабалы у международных банков) уже вызвали отторжение у многих хорватов и заставили их обратить взоры на Восток. Даже хорватский премьер-министр назвал страшной ошибкой прежнее враждебное отношение к России. Если Россия сможет поспособствовать хотя бы относительной нормализации сербо-хорватских отношений, то геополитическая ситуация на Балканах существенно изменится. При этом следует иметь в виду, что в текущем 2013 году Запад предпринимает отчаянные шаги с целью обострения сербо-хорватских противоречий и недопущения наметившегося сближения между сербами и хорватами на почве общей неприязни к многовековым любимцам Запада и врагам христианства – боснийцам. 

Дважды, в 1941–1945 и 1991–1995 гг., хорваты запятнали себя геноцидом сербов. Отвечать за это рано или поздно придется, и, конечно же, отнюдь не перед Гаагским трибуналом. Но надо признать, что это не единственный камень преткновения, мешающий народам бывшей Югославии развиваться, а не купаться в реках крови. Невозможно отрицать, что сами сербы оказались не готовы к широкомасштабному державному, имперскому строительству. Совершенно очевидно, что сколь сильно национальное самосознание сербов, столь же слаб и недостаточен их государственный инстинкт. Не следует списывать это на многовековую разделенность между несколькими государствами – в конце концов, немцы столетиями проживали в сотнях различных княжеств и королевств, что не помешало им наряду с сильнейшим национальным развить столь же мощное и достойное удивления государственное, имперское самосознание. Если бы сербы обладали таким сознанием, таким инстинктом, то проблемы хорватского, боснийского, албанского и прочего сепаратизма были бы решены и большая Югославия имела бы все шансы сохраниться. Но для этого надо было сознательно ставить идеал многоэтнического югославянского государства выше своих этнических интересов. Не справившись с этой задачей, сербы оказались в положение гонимого народа-мученика, им пришлось сражаться уже за свое элементарное физическое выживание. В любом случае, в этом деле они заслуживают однозначной поддержки.

К сожалению, положение усугубляется внутренним расколом сербского общества, уходящим корнями в XIX век, когда при династии Обреновичей возник целый слой проавстрийских, антирусских и оторванных от собственных крестьянских корней интеллигентов и политиканов. Судя по результатам всех выборов в Сербии за последний десяток лет, общество там расколото примерно пополам, причем в Белграде и Нови-Саде космополитические, компрадорские настроения особенно сильны. Преобладают они и в сепаратистской Черногории. Впрочем, шанс на спасение у сербского народа всё же есть… 

Завершая разговор о современном славянском мире в свете перспектив его евразийской интеграции, следует упомянуть о том, что в последнее время стала очевидной страшная оторванность политических «элит» Болгарии от народа. Последовательно русофобские и проамериканские болгарские политики, окруженные всенародной ненавистью, всё чаще вынуждены опираться на голую силу, а также на помощь болгарских турок, на дотации из Анкары и на цыганскую мафию. Горький опыт истории Болгарии с 1878 по 1944 гг., к сожалению, показывает, что такие антинародные режимы иногда существовали очень долго, подавляя народное сопротивление в крови; в отличие от Сербии, радикальные внутренние перевороты в Болгарии обычно не совершались. К сожалению, эта слабость, рыхлость народного сопротивления сказывается и сейчас. Постыдные политические традиции Баттенберга и Кобурга, Стамболова и Цанкова всё еще живы. Без нажима извне атлантистские круги не отдадут ни Болгарию, ни даже маргинальную Македонию. Но стоит слегка подтолкнуть ситуацию – и болгары с легкостью вернутся в лоно славянского православного мира. 

Всё сказанное нами о будущности как славянских, так и неславянских народов Восточной Европы может получить свой истинный смысл лишь в контексте глобальной перспективы многополярного мира и внятного представления о контурах и структуре будущего Евразийского союза. Но это – предмет особого рассмотрения.