Наше общество любит праздновать. Во время праздника наиболее ярко раскрывается человеческая сущность. У нас в стране «праздником праздников» является Новый Год, который начинают отмечать за неделю до и заканчивают через две недели после. В течение этого периода вся мерзость массовой «культуры» расцветает особенно пышным цветом. Из включенного телевизора, как из нарыва, бесконечно льется гной кривлянья и глумленья представителей российского шоу-бизнеса.

Население, большая часть которого в течение года живет ожиданием пятницы, как будто срывается с цепи. Сметает все с полок супермаркетов, чтобы напиваться и обжираться, а потом полмесяца приходить в себя. В советскую эпоху, когда люди еще сохраняли в себе долю наивного романтизма, от новогоднего праздника ожидали чего-то волшебного. Правда, это не спасало от последующего разочарования.

Сейчас у большинства поумневших, «зарабатывающих деньги» сограждан романтизм испарился, но желание праздновать осталось. А так как общество тяжело больно, и воля людей расслаблена, то и празднование описывается понятием «расслабиться». В таком состоянии главное, чтобы ничто не мешало и не тревожило, чтобы кто-нибудь не разрушил это прекрасное чувство комфорта, сытости, удовлетворенности.

Поэтому сейчас население стараются не волновать. Не рассказывают ему ничего «страшного». Это утверждение, на первый взгляд, выглядит парадоксальным. Разве в СМИ мало негативной информации? Все знают, что в новостях одна «чернуха».

Да, «чернухи» как раз много, информационное поле - одна сплошная «чернуха». Но эта бесконечная чернуха фрагментарна и потому бессмысленна. Чтобы спастись от нее, человек уходит как в наркотик в безудержное и такое же бессмысленное веселье. Более ранимый погружается в болото уныния, становится дряблым и безвольным. А большинство делается цинично равнодушным, окаменевает.

Чего боится современное общество? Вовсе не чернушных новостей. Бездуховное общество смертельно боится мобилизации. Поэтому на идею мобилизации у нас существует своего рода негласный  запрет. Если человек сталкивается не с отдельными негативными фактами, если он осознает, что идет война, ему остается или мобилизоваться или дезертировать, но последнее целиком будет на его совести. Когда идет война, уже не оправдаться необходимостью «расслабиться». И людей предпочитают не пугать, оставляя их наедине с телевизионными грезами.

Когда власть официально с экранов будет честно говорить, что идет непрекращающаяся война, картина изменится. Для шоу-бизнеса не останется места. Зато в сознании людей появится место подвигу, который есть и сейчас, потому что и сейчас кто-то встречает врага грудью, как тот погибший полицейский в Волгограде. Но в информационном поле подвига практически нет, он где-то на периферии бесконечной развлекательной программы.

С народом обращаются в лучшем случае как с ребенком, а в худшем – как с животным. Переросшего ребенка засунули в телевизор, предоставив развлечения. Где-то отдельно взрослые в лице власти и спецслужб что-то делают. А ребенок сидит, смотрит, и ему кажется, что взрослые только делают вид, что что-то делают, а на самом деле развлекаются еще больше его, благодаря чему он отстранен от самых главных развлечений, и потому несчастен. Дезориентированный народ пытается построить теории как «на самом деле», потому что понимает, что рассказываемое с экранов не выдерживает никакой критики. Правда, у бесструктурного сознания мало что получается построить.

Перед очередным «праздником праздников», когда страна только готовилась расслабиться как следует, произошли два кровавых теракта в Волгограде (или, правильнее сказать, в Сталинграде). Власти обещают, что виновные обязательно будут найдены и наказаны, а страна в массе своей продолжает гулять и развлекаться.

Никто не говорит народу, что идет война, и что произошедшее – один из ее бесчисленных эпизодов этой войны, что России мстят за проявленную самостоятельность, за последовательную защиту Сирии, за нежелание принимать новый мировой порядок.

Безусловно, развлекаться, когда только что пролилась кровь наших граждан, по меньшей мере, недостойно. Эти дни должны стать днями общенародного траура. Наступающий год нам следует встретить мобилизованными, готовыми к войне. Никакого празднования, никакого новогоднего телеэфира, никаких пьяных гулянок. Мы стоим на пороге смертельной схватки, возможно, последней.