ла.
Не надо
Звать врача.
Начинай
читать
снача-

Центробанк борется с инфляцией, которую, в свою очередь, устраивает правительство

Начиная с 1991 года наше правительство следует либерал-монетарным догмам, основа этому была заложена в середине 80-х, когда догматический марксизм зашел в тупик, рухнул советский строй, а в Россию хлынули мутным потоком схемы западных теорий и практик. В стране сложилось ожидание, что «сейчас мы будем приобщены к новым, «правильным» знаниям и нам откроется истина». Доморощенные «гении экономики» без доли сомнения калькировали западные экономические доктрины, совершенно не анализируя их подоплеку, а неоэлита стала истово бить поклоны у алтаря религии потребления.

Компрадор (исп. comprador — покупатель) — местный торговец, предприниматель, посредничающий между иностранным капиталом и национальным рынком (обычно в колониальных и зависимых странах).

С той самой славной поры, как «молодореформаторы» начитались пособий по economics, периодически являлась своеобразная фигура Егора Гайдара с упорством маньяка твердящая, что «как только инфляция упадет, в стране начнется экономический рост». Был еще один вариант монетарной мантры: «Как только инфляция снизится, к нам потекут иностранные инвестиции, которые вызовут экономический рост». Откуда он это взял, как мог бы начаться рост в стране с двухсекторной моделью экономики, в которой внутренний сектор принципиально менее прибыльный, чем экспортный – на этот вопрос он ответить не мог. Но для развития внутреннего спроса, как и собственного производственного сектора не делалось ничего, потому, как в полном соответствии с либеральной моделью, считалось, что «в этой стране» можно только добывать сырье, а все остальное импортировать из-за рубежа (поэтому не случайно, что тот же Егор Тимурович и его команда в свое время на полном серьезе обсуждали вопрос сокращения населения России до нескольких десятков миллионов человек «...для технического обеспечения территории», но это уже отдельная история). Времена, вроде бы как поменялись, веяния тоже, но…

Справка. За 90-е годы крошечная Боливия получила за приватизацию государственных активов всего 90 миллиардов долларов, а Россия за тоже время получила целых 9 миллиардов

Но в России сложилась система, в которой фондовый рынок стал рынком мегаспекулянтов, (где 75% сделок идут в пользу иностранных лиц); денежная эмиссия связана с приходом иностранной валюты, а не с необходимым расширением кредитной массы; средства стабфонда направляются в экономику США, а не в российские предприятия, поскольку «нет активов, куда эти деньги можно направить»; у власти нет открытых каналов информации взаимодействия с профессиональным научным сообществом, поэтому главную играют роль фавориты.

При этом в России финансовому сектору, насквозь пропитанному монетарным либерализмом, отведена явно завышенная роль, а Министерству Финансов приданы слишком большие полномочия. При том, что премьер занимается только политикой и делами, вроде «Северного потока» и расчетов с Украиной, говорит очень правильные слова, решает в прямом эфире проблемы моногородов и прочее, Кудрин фактически выполняет роль премьер-министра. Но по должностным обязанностям отвечает только за финансы. Его ответственность в том, чтобы сошлись цифры в бюджете, и чтобы в нем не было дырок. Собственно, задача у него, как у простого бухгалтера в нарукавниках. Менталитет тот же. Вялый счетовод, но не кризисный управляющий. Совсем не управляющий…

«Лучший министр финансов», гениально размещающий средства стабилизационного фонда, автор «тихой гавани» и «острова стабильности», начиная с сентября 2008 засучив нарукавники, делал все, что бы… его ведомству было комфортно – в разгар общемирового падения экономики бьется за увеличение налогов (делая недвусмысленные посылы экономике сворачиваться); проталкивает поправки к бюджету, где закладывает заниженные цены на нефть (тем самым поднимая значение Минфина и делая его самым важным в правительстве через получение доступа к «незапланированным доходам»); увеличивает вложения в «ценные бумаги» правительства США (рискуя и одновременно предсказывая повторение ситуации с фондами, как и в случает с Dubai World видимо «только ради священной борьбы с инфляцией» - харе, харе! - в то же время предлагая заимствовать деньги у МВФ); делает громогласные оптимистичные прогнозы о пяти десятилетия кризиса; тактично на камеры оповещает о грядущем дефолте союзника и т.д. и т.п. при этом всячески подвязывая восстановление нашей экономики к экономике США.
 
Но вот с августа 2009 фонтан a la ministre выдает тезис о «выходе из кризиса», в противоток своей предыдущим действиям, и (achtung!), главное, заявлениям (первое оценят не все, школа монетарного либерализма сродни религии в среде околовластных экономистов, а вот заявления министра были на слуху у большей части населения). Риторика поменялась. И тому две причины.

Во-первых, с весны по осень выяснилось, что подобная «экономическая аналитика» угрожает стабильности формально второго лица в государстве. Потому как это лицо нынче отвечает за экономику. А раз ты критикуешь положение в экономике, ты косвенно наносишь урон одному из членов тандема... Силы прикрыть рот министру финансов все же нашлись. Во-вторых, другой причиной для «ликвидации» кризиса послужили мировые элиты. Кудрин ездит на встречи «восьмерок», «двадцаток». Любит это дело, хлебом не корми. И прилаживается под моменты, которые образуются там. Если ТАМ было принято решение о коллективном прекращении кризиса (естественно дутое), вроде бы и неудобно говорить, что в России кризис. Даже если он есть, стыдно сказать об этом, раз ТАМ принято решение о «зеленых ростках». Кудрин, как «полноправный член» в мировом консенсусе финэлиты, вынужден это решение отражать, но…

Но тоже достаточно своеобразно. В своих выступлениях о выходе из кризиса он говорит, в основном, о финансовом секторе, сразу оговаривая, что «некоторых секторов экономики – например, строительства – это не касается». При этом очевидно, что у министра финансов к «некоторым секторам» относятся все сектора экономики, кроме сырьевого (это святое, экспорт сырья необходим не только нам). Министр финансов не отвечает ни за реальной сектор, ни за строительство, ни за промышленность, ни за социальное развитие. Зато министру финансов подчиняется Центробанк, который, в отличие от пресловутой Федеральной Резервной Системы США, не отвечает за макроэкономику. ЦБ отвечает только за финансовую стабильность и финансовую устойчивость, а также следит за курсом рубля. В уставе ФРС, для сравнения, четко сказано: цель – обеспечение экономического роста, максимально полной занятости, а также контроль за уровнем цен и инфляцией, т.е. макроэкономические цели. ЦБ не ставит такие задачи, макроэкономических целей у него нет. Банк подчиняется Кудрину, у которого таких целей тоже нет. Единственное ведомство, кто у нас формально ведает этим делом – Минэкономразвития. Но это орган совершенно ничтожный в нашей системе, не имеет реальных прав, и лишь составляет справки, услаждающие слух высших лиц о готовящемся процветании (впрочем, здесь тоже царит economics). Минэкономразвития ни аппаратно, ни политически, не может воздействовать на такие структуры, как Минфин и ЦБ. Они несопоставимы по своему влиянию.

Не удивительно, что и подход монетаристов из Минфина и ЦБ к кризису отличается от подхода специалистов от экономики. Так в марте 2009 года зампред ЦБ Алексей Улюкаев (считай, что Кудрин) говорит: «Мы перешли из одного макроэкономического состояния в другое макроэкономическое состояние – равновесие». Мы «в равновесии», говорит Улюкаев/Кудрин. В равновесии, чтобы стоять и поддерживать брюки? Это равновесие поддерживается только благодаря действиям главы ФРС Бена Шолома Бернанке, который спасает американскую экономику и финансовые рынок за счет их накачки эмиссионной по происхождению ликвидностью*. Для нас это означает усиление рубля и повышение цен на нефть, т. е. сохранение возможности продолжения нынешней политики российских властей – финансирования дефицитов бюджетов за счет резервных фондов и сверхдоходов от продажи нефти при падающем производстве. Между тем очевидно, что в течении нескольких месяцев фондовый рынок все-таки рухнет, а нефть – пойдет вниз. Со всеми вытекающими.

Между тем даже в сложившейся системе есть еще один парадокс. В монетарной системе есть разные инструменты влияния на экономику (пусть и достаточно ограниченного в сложившихся условиях) – поднять или опустить учетную ставку, повысить или понизить норму резервирования (в том числе и по разному для разных типов операций), изменить банковские нормативы, начать или прекратить рефинансирование банковской системы под те или иные активы. Все эти инструменты у нас в стране находятся в руках конкретно у ЦБ. Для принятия решений об использования этих инструментов влияния Минфин и ЦБ Российской Федерации пользуется моделями нашей экономики разработанными МВФ, подконтрольный США (о всех сторонах этого явления мы здесь говорим не будем). Но даже у этих моделей есть различные варианты базового критерия, которые можно выбрать. Та же ФРС США в качестве критерия выбора использует масштаб безработицы. Чем ниже безработица – тем лучше денежная политика, поскольку снимает и социальную напряженность, и нагрузку на расходную часть бюджета, увеличивает доходную часть бюджета и демонстрирует рост экономики. В качестве критерия еще можно взять показатель промышленного роста или даже ВВП. Но у нас в качестве такого показателя выбрана инфляция, - харе, харе! Денежная политика считается тем более лучшей, чем ниже инфляция. Это у нас названо «инфляционное таргетирование». Мантра повторяется…

Удивительно другое. Дело в том, что в России падает совокупный спрос, являющийся в сложившейся мировой системе двигателем экономики. А при падении спроса обычно бывает не рост цен, а их падение, дефляция. Которая сейчас идет практически во всех странах мира. Отчего же инфляция у нас? А ее бы и не было, если бы не один маленький момент: у нас растут тарифы естественных монополий. Которые и влияют на общую инфляцию в стране, поднимая ее как раз примерно на те 10%, которые и отмечает статистика (в этом году будет меньше именно из-за дефляционных процессов, но не действий финансовых властей) А поскольку тарифы естественных монополий находятся под почти полным контролем правительства, то получается феерическая картина: Центробанк борется с инфляцией, которую устраивает правительство, прикрывая интересы «своих» монополий, которые привыкли очень хорошо кушать, не прикладывая к этому никаких усилий, на осуществляя модернизации, не сокращая расходы и т.д.

Таким образом, мы получаем не монетарную инфляцию, а инфляция издержек: предприятия не могут не перекладывать на своих потребителей рост тарифов на услуги естественных монополий (газ, электричество, транспорт, связь). А значит, по большому счету, денежные власти борются сами с собой. Но это еще не все. Поскольку снижением и без того заниженной денежной массы с инфляцией издержек бороться невозможно (само по себе понимание этого факта – потрясающее достижение ЦБ, российские либерал-реформаторы не могли понять этого простого факта почти 15 лет), то ЦБ выбрал другой путь снижения инфляции, а именно – повышение курса российской валюты. Поскольку повышение курса рубля снижает стоимость импорта, который в российской экономике играет принципиально важную роль.

Но снижение стоимости импорта понижает конкурентные возможности и без того замученного тотальным дефицитом кредита, фантастическим по размерам коррупционным налогом (и так далее, и тому подобное) российского производителя. В результате политика ЦБ, направленная, по большому счету, на частичную компенсацию политики правительства, приводит к резкому падению российского производства и, в дальнейшем, к падению того самого ВВП, ради которого все вроде бы и задумывалось. Феерическая картина! А если еще учесть, что никаких реальных инвестиций, разумеется, не будет, поскольку логическое завершение этой политики приведет к абсолютной нерентабельности любого внутреннего производства (какой идиот будет вкладываться в нашу экономику, когда только за последние пару лет загрузка производственных мощностей в США упала с 90 до 70% и, подняв их на пару процентов, можно завалить Россию любым товаром), то получаем закономерный результат: модернизация в рамках представлений отечественного Центробанка означает полную ликвидацию отечественного производства.

Собственно, больше тут говорить нечего: это только в медицине шизофрения (раздвоение сознания) считается тяжелой болезнью. А в политике, российской, во всяком случае, это вещь обычная.

Инфляция разгоняется тарифами монополий, которые повышают тарифы, поскольку их «на это вынуждает инфляция». Правительство борется с самим собой, пытаясь увеличить ВВП, но в результате получает падение собственного производства, ЦБ повышает курс рубля, для повышения показаний в отчетности, подрывая тем самым экономику и т.д.
Кто-то должен разорвать этот порочный круг…

Из заголовков:

В 2010 году рост тарифов на газ в России для промышленности составит 15 процентов, на электроэнергию - около пяти процентов, а на железнодорожные грузоперевозки - 9,4 процента, Московский транспорт: очередное подорожание, В 2010 году газ в России подорожает на 15 процентов, В прогнозный период на 2010 год и на плановый период 2011 и 2012 годов планируется прирост тарифов, который в среднем не превысит: на услуги телеграфной связи – до 25% ежегодно… Юрий Лужков утвердил новые тарифы ЖКХ Ставки платы за пользование жильем по соцнайму в столице увеличатся почти на 20... Тарифы на электричество для москвичей вырастут в среднем на 14,5%

_________________________________________________________________________________________-

* При этом, есть еще один признак начала конца. Так на недавней встрече министров финансов стран G20 в Шотландии по предложению министра финансов Великобритании речь зашла о «налоге Тобина» - оборотном налоге на все финансовые транзакции, что ужаснуло всю либеральную финансовую «тусовку». Предложение было с гневом отвергнуто «финансовой общественностью», но уже через пару недель всплыло в МВФ, а это значит, что до самого верхнего руководства современной финансово-экономической системы дошло, что традиционными методами сделать ничего не получится. Кроме того, еще раз подтвердило стойкую идею о об эвакуационном плане перехода мировой финансовой системы под крышу МВФ.

Из этого можно сделать вывод, что мировая финэлита достигла понимания, что ситуация зашла так далеко, что приходится говорить об ограничении своей деятельности по прокачке финкапиталов по всему миру, что существенно ограничит финансовые спекуляции. Ну а дальнейшая бездеятельность вполне понятна: хотя старые методы и не работают, новуюмодель мировых финансов применить еще страшно, пока есть хотя бы призрачная надежда на «выздоровление».

Кроме того, еще есть политика и ее инерционная идеологическая машина, которая на протяжении многих десятков лет непрерывно несла о преимуществе свободных рынков, демократии, правах человека и т. д. Если начать принимать «налог Тобина», то все эти слова идут коту под хвост. И в жесткой смычке политиков и финэлиты решится на реальные перемены не могут. По крайней мере до тех пор, пока еще можно что-то выкачать из старой системы, понимая при этом, что дело безнадежно. Кроме того, четкого представления о том, как будет работать новая система, ни у кого нет, как и нет гарантий сохранения своего положения и богатства. А политики категорически отказываются обсуждать возможности эксперимента с управлением этой системы, поскольку не могут отказаться от закрепленной многими десятилетиями риторики.