Четвёртый Номос земли

Карл Шмитт рассматривал землю как единое целое и занимался поиском её глобального предназначения. Это «целое» было оформлено Шмиттом в виде концепции Номоса. Он использовал греческое слово, происходящее от глагола «nemein», которое тождественно немецкому «nehmen» — «брать». Номос заключал в себе три акта первородной драмы: «взятие», «деление и распределение взятого», «эксплуатацию и использование взятого и распределённого». Согласно Шмитту, Номос земли был всегда. Первый Номос описывается им как «земля обетованная» древних народов. Это Номос древности и Средневековья. Он перестал существовать после открытия великих океанов и американского континента. Так было положено начало второму Номосу, номосу национальных суверенных государств, имевшему евроцентричную структуру. События первой мировой войны привели к его разрушению, вследствие чего земля распалась на восточную и западную части, которые находились в состоянии «холодной» войны. Речь идёт не о простой географической противоположности, а о более изначальном и глубоком протиповоставлении. Карл Шмитт писал: «Вся история планетарной конфронтации Востока и Запада во всей своей полноте сводима к основополагающему дуализму элементов: Земли и Воды, Суши и Моря. То, что мы сегодня называем Востоком, представляет собой единую массу твердой суши: Россия, Китай, Индия — громадный кусок Суши, «Срединная Земля», как назвал ее великий английский географ сэр Хэлфорд Макиндер. То, что мы именуем сегодня Западом, является одним из мировых Океанов, полушарием, в котором расположены Атлантический и Тихий океаны. Противостояние морского и континентального миров — вот та глобальная истина, которая лежит в основе объяснения цивилизационного дуализма, постоянно порождающего планетарное напряжение и стимулирующего весь процесс истории» . Таким образом, рождение третьего Номоса было вызвано разделением мира между Западом и Востоком. Однако он был разрушен с падением Берлинской стены и распадом СССР.
Представление Шмитта о «трёх Номосах земли» подводит нас к вопросу, каким будет четвёртый Номос земли? Александр Дугин, основоположник Теории Многополярного Мира, создатель российской школы геополитики, полагает, что новый Номос Земли будет Номосом большой континентальной логики Евразийского континента. Безусловно, что худшим из возможных вариантов был бы однополярный, глобалистский Номос. Какой Номос будет утверждён, напрямую зависит от стратегического решения Heartland`а, России, сухопутной цивилизации. Итальянский геополитик Тиберио Грациани считает, что Россия «располагает всем необходимым для исполнения исторической роли краеугольного камня всей мировой системы», и одним из важнейших элементов он называет её расположение в сердцевине Евразии. Именно поэтому все стратегические решения атлантистов подразумевают фрагментацию Heartland`а, полагая, что этот процесс обеспечит воцарение однополярного порядка. Александр Дугин утверждает: «От того, удастся ли в достаточной степени ослабить, расколоть и дестабилизировать Россию, подчинить её и её фрагменты внешнему управлению, зависит во многом судьба глобализации» . И далее: «Для всех, кто всерьёз намерен противостоять американской гегемонии, глобализации и планетарной доминации Запада (атлантизма), аксиомой должно стать следующее утверждение: судьба миропорядка решается в настоящее время только в России, Россией и через Россию»/

Для описания времени, в которое мы сейчас живём, крупнейший социолог Зигмунт Бауман использует понятие Interregnum («междуцарствие», «межвластие»), -- так в Древнем Риме назывался период между смертью одного цезаря и появлением другого. Это состояние нестабильности, неуверенности, непредвиденности, когда слом старого порядка столь же очевиден, сколь очевидно возникновение нового. Но каким будет этот новый порядок (и, соответственно, новый Номос) – не известно. В контексте изменения нового мирового порядка мы можем говорить о парадигмальном переходе от «однополярного момента» к формированию многополярного мироустройства. Иными словами, речь должна идти о завершении эры однополярности, поскольку существуют все предпосылки для реализации альтернативного проекта. Согласно Хантингтону, однополярное государство способно «эффективно решать все важнейшие международные проблемы в одиночку, причем, ни один союз государств не сможет даже гипотетически обладать такой силой, чтобы помешать ему» . Сложно отрицать, что гегемон в лице Соединённых Штатов Америки, сейчас не имеет серьёзного противника, будь то коалиция государств или, что совсем невероятно, одно государство, чей потенциал настолько силён, что неминуемо предполагает скорейшую реставрацию биполярного порядка.

По мнению Зигмунта Баумана, около 60-70 лет назад произошло событие, фундаментально изменившее политическую ситуацию в мире: разрыв между Macht и Staat, иначе говоря, между Мощью и Политикой, Мощью и Государством (являющимися неотъемлемыми аспектами Власти) привёл к тому, что Macht (Мощь) перешла в надгосударственное пространство. Таким образом, национальное государство больше не могло её контролировать. В однополярной парадигме именно национальные государства представляют акторов международных отношений. Упомянутый разрыв означает не что иное, как постепенное соскальзывание в бесполярность (non-polarity). Именно она, по словам Ричарда Хаасcа, директора отдела внешнеполитических исследований института Брукингса и главы CFR, определит международные отношения в XXI веке. Национальные государства практически лишены возможности действенности, «делания вещей» (как Бауман понимает Macht), входя в состояние политического паралича. Антонио Грамши трактовал Interregnum как период, когда старое больше не работает, а новое ещё не появилось. Мы «зависли» между однополярностью и многополярностью, и не представляем, каким должно быть решение в этой ситуации. Безусловно, встаёт вопрос, что делать? И, прежде всего, им задаются национальные государства, де-юре сохранившие за собой возможность принимать решения, однако Зигмунт Бауман совершенно справедливо утверждает, что в нынешних условиях вопрос нужно формулировать по-другому: не что делать, а кто будет делать то, что сделать необходимо? Какой актор возьмёт на себя ответственность за осуществление действий, решающих фундаментальные проблемы? Несомненно, мы уже не рассматриваем в этой роли национальные государства. Вместо этого, мы обратимся к разработанной Александром Дугиным Теории Многополярного Мира . Одноимённая книга даёт ясную картину происходящего в сфере международных отношений сегодня: когда двухполярная модель мироустройства изменилась на однополярную, это стало означать триумф либерально-демократической идеологии. Запад смоделировал систему ценностей и ориентиров, которые были навязаны всему миру как универсальные. Таким образом, Запад пришёл к последовательному осуществлению контроля (диктатуры) над когнитивной, а также стратегической сферами. Область международных отношений превратилась в «американскую науку», содержание всех дискуссий свелось к полемическому противостоянию реалистов и либералов. Сам дипломатический корпус был сформирован в рамках однополярного мира и западного дискурса, западной ментальности, где политическими акторами выступают национальные государства. Другая модель мироустройства, а именно многополярная модель, подразумевает форму организации пространств с учётом нескольких акторов – «цивилизаций», как совершенно верно указал Сэмюэл Хантингтон.

Это приводит нас к проекту формирования нового дипломатического корпуса и нового дипломатического языка с учётом многополярного мироустройства. И наиболее прогрессивные политические мыслители уже пришли к заключению о необходимости смены парадигмы международных отношений. Одни лишь поставили вопрос о том, какой будет следующая, другие – нашли ответ и свободно оперируют базовыми концептами новой системы. Невозможно не признавать тот факт, что подавляющее большинство политически ангажированных фигур продолжают находиться в рамках старой парадигмы, даже не подозревая о происходящем сдвиге, с которого начнётся новый исторический период, полностью меняющий картину в сфере мировой политики. Однополярный мир – это вчерашний день. Здесь и сейчас мы говорим о смене однополярной парадигмы на многополярную, полицивилизационную.

Теория Многополярного Мира предлагает ввести новых акторов международных отношений, которыми являются цивилизации, и каждая из них по определению обладает стратегическим центром, выступающим как субъект диалога в международных отношениях, а значит, являющимся носителем власти (Мощи). Переход от национальных государств к цивилизациям является неизбежным следствием того разрыва, о котором говорит Зигмунт Бауман.

Специалист по Международным Отношениям, профессор Адам Робертс констатирует утрату ведущей роли США в нынешней системе мирового порядка. На вопрос, кто выступит их приемником, он даёт вполне очевидный ответ: никто. Если быть более точными, мы ещё не вошли в период междуцарствия, а только приблизились к нему, и всё, что сейчас происходит в глобальной политике – это агония умирающего цезаря (США). Подлинное вступление в Interregnum произойдёт с окончательной потерей США роли мирового гегемона и отменой «однополярного момента». Именно здесь возникает опасность, что в период междувластия и последовательной реализации этапов формирования многополярного миропорядка придёт «вариативная геометрия» бесполярности и всё окажется в плавильном котле глобализации; мы погружены в liquid modernity (З.Бауман), чьей главной чертой является «ненаправленность перемен» , т.е. отсутствие строгого направления, ориентира, что в конечном итоге делает нас неготовыми ответить на внезапные вызовы, ускользающие от каких-либо расчётов и прогнозов. Крах СССР произошёл внезапно как удар молнии, полностью изменив картину истории. Бесполярность, которая, судя по всему, наступит, может стать необходимой передышкой, периодом возможности полноценного оформления новой модели мирового устройства, - ведь невозможно отрицать, что парадигмальный скачок, за которым последует слом бесчисленных структур, не сможет в кратчайшие сроки создать в области Политического все необходимые условия для воцарения многополярного порядка. Бесполярность, Interregnum в XXI веке – это похороны ушедшего на покой цезаря и подготовка к воцарению новых властителей (во множественном числе), т.е. к возникновению полюсов, центров силы. Бесполярность – это «обезглавливание» США, но в то же время бесполярность можно назвать попыткой гегемона сохранить своё влияние посредством саморассеивания, растворения. В этих условиях строго необходимо не допустить задержки, застревания в постлиберальной среде и смирения с «согласованной бесполярностью». Новые акторы должны бросить вызов постмодернистской «ненаправленности перемен» уже сейчас и заведомо взять на себя абсолютную ответственность за принятие стратегических решений и действий в области политической практики.

Ведущий научный сотрудник фонда «Новая Америка» Параг Ханна, анализируя современную ситуацию и шаткое положение США, говорит о чрезвычайно важной роли дипломатии, на которую должен быть перенесён весь центр тяжести. На совершенствование глобальной дипломатической структуры возлагается ответственность за укрепление американской гегемонии. Однако при этом не берётся в расчёт, что дипломатический язык переживает существенное переформатирование в контексте парадигмального перехода к многополярной модели, и этот процесс уже необратим. Сейчас мы должны говорить о диалоге цивилизаций. Диалоге, который выстраивается на совершенно ином уровне, находясь по ту сторону правил диалога между национальными государствами (т.е. за пределами навязанного западного дискурса), где право принимать решения фактически принадлежит США. Пока мы не поймём, что битва за мировое господство ведётся не между цивилизациями, а одной единственной (западной) цивилизацией со всеми «остальными», которым предлагается только два варианта: 1) быть на стороне этой цивилизации, 2) или быть против, отстаивая право на собственную независимость и уникальность, - мы не сумеем сформировать новый дипломатический язык, предназначенный для цивилизационного диалога. И понять это следует, прежде всего, элите цивилизации, ответственной, как утверждает Александр Дугин, за ведение этого диалога. Если «все остальные» соглашаются с однополярным проектом, наша битва проиграна, если их выбор будет радикально иным, мы ждём «подъёма остальных» (Фарид Закария). Стоит заметить, что всемирно известный британский политолог Пол Кеннеди выражает свои опасения по поводу появления идеологических различий между США и Европой, обусловленных противостоянием одному из проектов мирового устройства – однополярного либо многополярного. В нынешних условиях нужно не просто рассчитывать на усиление противоречий между Европой и Америкой, но и подготавливать ситуацию раскола и освобождения первой от гегемонистского влияния второй. И здесь России отводится особая роль.

Тем не менее, мы должны признать, что за последние десятилетия Россия всё более удалилась от своего прямого предназначения – быть мостом между Западом и Востоком. Interregnum может оказаться нашим шансом на восстановление, шансом для России стать и сбыться. Теорию многополярного мира можно считать точкой отсчёта конца однополярной эпохи и вступления в «пост-американский» период, характерной чертой которого станет наличие нескольких полюсов (субъектов межцивилизационного диалога) и непременное устранение кризиса идентичности, поскольку в многополярном мире идентичность приобретает цивилизационный характер. Сегодня наш диалог с Европой – это диалог «больших пространств»; в новой системе международных отношений GROSSRAUM становится оперативным концептом многополярности.
Александр Дугин предлагает «четырёхполюсную» или «квадриполярную» модель мира, которая включает в себя четыре мировых зоны.
 
В первой зоне, находящейся под полным контролем США, располагаются два или три «больших пространства». Два «больших пространства» мы получаем при объединении США и Канады – с одной стороны, и Латинской Америки – с другой. Три «больших пространства» могут возникнуть, если «мы разделим те латиноамериканские страны, которые достаточно глубоко интегрированы с США и находятся полностью под их контролем, и те, которые тяготеют к созданию собственной геополитической зоны, противостоящей США», как пишет Александр Дугин.

Вторая зона представляет собой область Евро-Африки. Её полюсом, безусловно, является Евросоюз. Здесь обнаруживается три «больших пространства»: Евросоюз, чёрная Африка и арабский GROSSRAUM.

Третьей зоной выступает Евразия, где полюсом является Россия (Heartland). Между тем, указывает профессор Дугин, здесь также находятся несколько региональных центров силы, а именно Турция (если она выберет евразийский путь), Иран, Пакистан и Индия. Таким образом, Евразийская зона состоит из нескольких «больших пространств»: РФ и страны СНГ представляют русско-евразийский GROSSRAUM. Тремя «большими пространствами» являются Турция, Иран, Индия и Пакистан.

Четвёртая зона – это Тихоокеанский регион. Его полюсом может стать либо Китай (который представляет собой «большое пространство»), либо Япония (потенциальный GROSSRAUM, имеющий для своего становления все предпосылки: экономические, геополитические, технологические и т.д.).

Роль евразийского плюса в многополярной модели мира

Не смотря на то, что парадигмальный переход от одной модели мирового устройства к другому, многие убежденно называют свершившимся, вопрос «Остаётся ли мир сегодня однополярным или же модель мирового устройства давно изменилась, и мы вправе говорить о наступлении эры многополярности?» продолжает тревожить умы ряда западных политологов. На этот вопрос советник по геополитическим вопросам командования спецопераций США, влиятельный политолог Параг Ханна предлагает ответ – трёхполярную модель мира, где главными политическими акторами являются три субъекта Первого мира – Евросоюз, США и Китай, которые Ханна называет «империями» . В соответствии с этой моделью, в настоящее время в мире можно зафиксировать три параллельно идущих процесса – американизацию, европеизацию и китаизацию. Сегодня мир уже не соответствует однополярной модели с единым центром управления в лице США. Эра американской гегемонии подошла к концу. Как и следовало ожидать, Штаты подверглись «имперскому перенапряжению». В книге «Второй мир» мы читаем: «Так называемый «период однополярности» под властью США на деле оказался всего лишь кратким промежутком времени, в течение которого Европа и Китай, пребывая в спячке под защитой американской системы региональной безопасности, набрались сил и, постепенно завершив внутреннюю консолидацию, стали проецировать своё влияние вовне. В настоящий момент их мощный подъём остановить невозможно».

В предлагаемой Параг Ханной трёхполярной модели мира центрами влияния становятся Вашингтон, Брюссель и Пекин. Ханна, как и ряд других западных политологов, не берёт в расчёт Россию-Евразию, тем самым сводя на нет возможность возникновения многополярной модели. Поскольку многополярный мир может быть только квадриполярным, иными словами, помимо трёх зон – Американской, Тихоокеанской и Европейской - должен быть создан Евразийский континентальный пояс, являющийся 4-ой геоэкономической зоной. Но атлантистские стратеги совершенно сознательно не включают в новую парадигмальную модель, приходящую на смену однополярности, евразийский фактор, отводя России в лучшем случае место среди стран Второго мира (в методологии Параг Ханны это страны, находящиеся на полпути между «первым миром» и «третьим», своего рода лаборатория для «обкатки» западных глобалистских проектов демократизации). Разумеется, невозможно, чтобы компетентный специалист оставался в неведении относительно того, что Россия есть Hartland, «срединная земля», имеющая величайший потенциал к расширению и развитию (по Ханне, это один из основных критериев стран Первого мира). Как бы между прочим сделанное замечание политолога во многом раскрывает суть нарочитого замалчивания: «для европейских амбиций не существует большего препятствия, чем Россия». Трёхполярная модель мира не создаёт многополярности, но находится в контексте всё того же глобалистского дискурса, сменившего одну маску («однополярный момент») на другую. Союз трёх сверхдержав, по мнению Ханны, знаменует собой победу глобализации над геополитикой. Политолог сравнивает трёхполюсную модель с табуреткой, которая не сможет долго простоять на двух ножках, зато сможет на трёх, но в последнее время этот табурет стал шататься. Отсюда Ханна делает вывод о необходимости выработки новой глобальной стратегии, а именно стратегии равновесия, где лидерство будет попеременно переходить от одного актора к другому.

Параг Ханна строго разделяет понятия «империи» и «цивилизации». Цивилизации имеют строго очерченные границы, в то время как империи их не признают, стремясь к постоянному расширению. По мнению политолога, именно империи определяют облик современного мира. При этом разделении Ханна совершенно не учитывает тот факт, что в истории известны случаи создания империй на основе цивилизаций (вспомним Александра Македонского), равно как те образования, что носили статус империй, после своего исчезновения, оставляли общее цивилизационное пространство. «То, что сегодня является «цивилизацией», - пишет Александр Дугин, - завтра может стать «империей», так как в основе и того и другого лежит общая матрица – «большое пространство». В труде «Теория Многополярного Мира» утверждается, что между двумя формами Grossraum – цивилизацией как культурным единством и империей как единством политическим - существует непрерывность, и эти явления можно назвать исторически взаимообратимыми явлениями.
Параг Ханна выступает за межимперское взаимодействие, диалог империй и трёхполярный мир. Мы, евразийцы, выступаем за диалог цивилизаций в квадриполярном (=многополярном) мире, не соглашаясь с атлантистским трёхполюсным проектом, исключающим Евразийский континентальный полюс. Ханна не оставляет России (как стране Второго мира) никакого шанса на вызов странам Первого мира; единственный вариант, который он предполагает для России – это интеграция в Евросоюз. «Соединенные Штаты, Европейский Союз и Китай, - пишет он, - уже обладают большей частью глобального могущества – и сделают всё, что только в их силах, чтобы никто более не смог оспорить их положение. Россия, Япония или Индия не смогут утвердить себя в качестве сверхдержав ни военным, ни каким-либо иным методом». Россия сводится до смешного статуса «сверхдержавки». Ханна уверенно утверждает, что, не смотря на то, что Россия по-прежнему располагает большими ресурсами и потенциалом, время её прошло. Кроме того, он отмечает, что политическая элита современной России представляет собой недоразумение; о дипломатии при таком положении вещей не может идти и речи. Ханна видит Россию как страну Второго мира, за которую ведут геополитическое соперничество два субъекта – Европа и Китай (некогда место Китая занимала Япония, образуя вместе с США и Евросоюзом экономический «треугольник»). Существует необходимость утверждения более чем трёх полюсов, тем самым выходя за пределы нового гегемонистского дискурса, постулирующего трёхполярность. В книге «Второй мир» Параг Ханна откровенно пишет о том, что «если Евросоюз перестанет расширяться, то в западной зоне Евразии появятся четыре автономные силы, контролируемые из Лондона, Брюсселя, Анкары и Москвы, - а четыре колеса не всегда вращаются с одинаковой скоростью».

Строительство многополярного мира – наше политическое задание
Обосновывая основные ориентиры для практических действий по строительству многополярного мира, профессор Дугин делает акцент на следующих направлениях:

1.Стратегическая реорганизация Heartland`a.
Это подразумевает геополитическую активность «срединной земли» и реализацию интеграционных проектов, направленных на укрепление многополярной модели.

2.Перемены в сознании политической элиты России.

Главным образом акцент делается на обретении геополитического мышления, а также высоком уровне компетенции в области социологической науки, истории. «Элита России должна осознавать себя как элита Heartland`a, мыслить евразийскими, а не только национальными масштабами и ясно осознавать неприменимость для России атлантистского и глобалистского сценария», - пишет А.Дугин. Ни о каком пробуждении элиты не может идти и речи до тех пор, пока она не сделает сознательный выбор в пользу евразийства, отвергнув тупиковые попытки подыгрывать антироссийским сценариям атлантистских стратегов.

3.Модель выстраивания отношений России с США.

При понимании разрушительных стратегий США, направленных на демонтаж России для осуществления абсолютного контроля над всей Евразией, эти отношения принимают необратимо враждебный характер. Необходимо предпринять самые решительные меры, чтобы не допустить присутствия НАТО в евразийском «большом пространстве» и ослабление Heartland`a.

4.Модель выстраивания отношений с Европой.

Эта модель подразумевает стратегическое партнёрство со странами, в политике придерживающимися континентальной традиции – Францией, Германией, Италией, Испанией. Здесь более чем уместно говорить о проекте оси «Париж-Берлин-Москва». Другая ситуация складывается со странами «Новой Европы», а также Англией, - ориентированными антироссийски и имеющими склонность приспосабливаться под требования Вашингтона.

5.Проект «Великая Восточная Европа».

Этот проект включает в себя славян (словаки, чехи, поляки, болгары, сербы, хорваты, словенцы, боснийцы, македонцы, сербы-мусульмане), православных (македонцы, сербы, болгары, греки и румыны). Профессор Дугин отмечает, что венгры – это единственный народ, который не попадает под определение «православного», и в то же время он не может быть назван и «славянским». Венгры имеют евразийское туранское происхождение.

6.Heartland и западные страны СНГ.

Речь идёт о многополярной интеграции России, Украины и Беларуси, принадлежащих к зоне Heartland`a, в единую стратегическую структуру. Это политическое действие предотвратит риск вступления Беларуси или Украины в НАТО. Отдельного внимания заслуживает Молдова, чья интеграция с Румынией, являющейся частью блока НАТО, представляется невозможной до тех пор, пока не будет реализован проект «Великой Восточной Европы».

7.Евразийский Ближний Восток и роль Турции.

Профессор Дугин упоминает американский проект «Greater Middle East Project» в отношении Ближнего Востока. Он подразумевает демократизацию и модернизацию ближневосточных обществ, и усиление военного присутствия США и НАТО. Руководствуясь противоположными интересами, стратегия Heartland`a в этом направлении должна включать в себя политические действия, направленные на выход Турции из блока НАТО и создание оси «Москва-Анкара». Кроме того, следует со всем вниманием отнестись к проекту оси «Москва-Тегеран». По словам Александра Дугина, Иран представляет собой «стратегическое пространство, которое автоматически решает задачу превращения Heartland`a в глобальную мировую силу». Ни Россия, ни Иран не должны допустить реализации сценария, заложенного в проект «Великой Центральной Азии» (Greater Central Asia Parthnership). Его запуск неизбежно привёл бы к возникновению «санитарного кордона», который бы жёстко отделил Россию от Ирана. Кроме того, включив в себя такие страны, как Грузия, Афганистан, Азербайджан, Армения, Киргизия, Казахстан, Узбекистан, этот кордон сделал бы их подконтрольными американскому влиянию. Союз Ирана и России, безусловно, решит и другую фундаментальную проблему, а именно – разомкнёт «кольцо анаконды», лишив американских стратегов любой возможности препятствовать морским операциям России.
 Стратегия Heartland`a должна включать проекты по интеграции России, Казахстана и Таджикистана в единое экономическое и таможенное пространство. В свою очередь, отношения с Пакистаном должны быть выстроены в строгом соответствии со стратегией вытеснения американских вооружённых сил с этой территории. Александр Дугин указывает на необходимость подготовки новой модели отношений с пуштунским большинством Афганистана.

8.Ось «Москва-Дели».

Отношения с политически нейтральным «большим пространством» Индии должны быть направлены на достижение партнёрства. Главная задача этой оси заключается в сдерживании попыток Вашингтона развернуть своё господство в Южно-Азиатском регионе.
9.Российско-китайские отношения.

Профессор Дугин акцентирует внимание на двух сложных вопросах:
- демографическом распространении китайцев на слабозаселенных территориях Сибири,
- влиянии Китая в Центральной Азии.
Необходимо выстроить сбалансированные отношения с Китаем, ориентируясь на фундаментальную точку стратегического соприкосновения – поддержку идеи многополярного мира.

10.Российско-японские отношения.

Профессор Дугин указывает на необходимость освобождения Японии от американского влияния и поддержку Японии как суверенной региональной силы. Здесь уместно говорить о проекте оси «Москва-Токио» как неотъемлемой части азиатской политики Евразии. «Альянс с Японией жизненно необходим, - пишет Александр Дугин в труде «Основы геополитики». – Ось Москва-Токио, вопреки оси Москва-Пекин является приоритетной и перспективной, открывающей для континентального имперостроительства такие горизонты, которые, наконец, сделают Евразию геополитически завершённой, а атлантистскую империю Запада это предельно ослабит, а возможно, и разрушит окончательно».

11.Геополитика Арктической зоны.

Контролировать эту зону стремятся США, Канада, Норвегия, Дания и Россия. Все эти страны (кроме России) входят в блок НАТО. Отвоевывая территории в полярном регионе и включаясь в гонку за право разработки больших месторождений полезных ископаемых, в свои ближайшие планы Россия включила создание в Арктике масштабной системы коммуникаций и мониторинга. Россия претендует на полярную территорию размером в 1,2 миллиона квадратных километров, с входящим в неё Северным полюсом. В 2011 году американские издания писали о смелом шаге российских исследователей – ими был установлен российский флаг на дне Ледовитого океана.

Несомненно, что мы вступаем в битву за кардинальные перемены правил политического дискурса, осуществляя задачу подрыва основных принципов западной гегемонии. Реализация многополярного проекта, вопреки скептически настроенным западным политологам, зависит от того политического курса, которого будет придерживаться Россия. Выбор в пользу евразийства свидетельствует о приближающейся готовности сделать следующий шаг к построению нового мироустройства.

 

Натэлла Сперанская