Псевдосакральный институт "Нового года" в современном обществе выполняет функцию симулятивного маркера циклов - в отличие от традиционных обществ, где ежегодные мистерии действительно символизировали полную смерть и рождение с нуля, он лишь создает иллюзию цикличности.

Вместе с тем, любой, кто пытается эту псевдосакральность разоблачить, оказывается в несколько неудобном положении: все, кто как минимум понимает, что "мистерия" - это не жена "мистера", осознают всю искусственность этого праздника, и тем не менее с радостью поддерживают все связанные с ним условности.Более того, этот "праздник" оказывается супрасоциализированным - окружающие скорее потерпят фашистские взгляды или сексуальные извращения, нежели нежелание праздновать Новый год; подобное поведение будет сочтено девиантным, а ведущий себя таким образом человек будет покаран в том числе и психиатрически.

Причем чтобы стать объектом всеобщего остракизма, достаточно просто не выполнить ритуал самому - не поставить у себя дома елку или лечь спать 31 декабря в 11 вечера, не нужно даже призывать к несоблюдению ритуала окружающих. Тяжелый Angst и тяжелая депрессия станeт следствием такого эксперимента; навязанные языком и общественными институтами категории нудно будут напоминать, что мы лишились, лишаемся всеобщей радости, выбрали отказ от тотального экстаза обновления; терминологически такой протест навязанное нам сознание вырядит в нелепые одежды мазохизма.

А окружающие отреагируют на подобный бунт против традиции с неприятием настолько искренним, что можно подумать, будто они, словно их предки столетия назад, и вправду считают, что несоблюдение одним человеком сезонного ритуала может нарушить мировую гармонию и привести к бедствиям космического масштаба - к тому, что новый год, если его не "встретить" подобающим образом, не наступит вовсе или не принесет ничего кроме бедствий (несмотря на кажущуюся абсурдность, подобный образ мыслей прослеживается хотя бы в расхожей фразе "как новый год встретишь, так его и проведешь").

Подобные бытово-магические эмоции наглядно показывают, что симулятивная сущность современного общества потребления может напрямую аппелировать к первобытным архетипам сознания и даже подсознания человека, минуя хрупкие конструкции эпохи Просвещения; человек не верит в чертей вроде бы, но плюет через плечо, не верит в Бога, но молится во время турбулентности и т.д.; словом, Новый год - верх симулятивной магии, потребность в которой испытывает наше общество (впрочем, спрос этот вполне возможно фиктивен и выстроен).

Особенно любопытно, что корни связанных с Новым годом магических ритулов лежат отнюдь не в далеком древнеславянском прошлом: сам праздник в его нынешнем виде зародился (в значительной мере, был сконструирован искусственно, чтобы "отучить" советcких людей от Рождества) всего несколько десятилетий назад; это служит превосходной иллюстрацией того, что традиция, и уж тем более Традиция, в современном мире (и только ли в современном?) как таковая не существует, а есть только ее ожившая видимость - симулякр.

В России коммунисты переконструировали Рождество в симулятивный Новый год, на западе маркетологи реконструировали самое Рождество, наполнив его новым смыслом; вы спросите, как с этим бороться, я отвечу - никак, сама постановка вопроса загоняет в ловушку. Пытаясь вырваться из одного круга суждений и условностей, мы с удручающей неизбежностью оказываемся в другом.