Умер еще один шестидесятник, растлитель душ. Уродливое порождение послесталинского десятилетия, когда унылая полуобразованщина решила примерить пыльные, давно уже вышедшие из моды сюртуки демократов-разночинцев конца 19 столетия, выползло на улицы анахронизмом в квадрате, полезло хоронить своего мышиного короля.
После смерти императора поп-музыки, унылые потуги в очередной раз возвеличить еще одного скомороха-словесника, не воспринимались всерьез, а потому наталкивались на стену нелепого недоумения. В самом деле, Майкл, как символ грядущего постчеловечества, существо без пола, возраста, расовой и национальной принадлежности – явление гораздо более серьезное, чем какой-то там Аксенов. Заурядная личность, жук в деревянной коробке. О мертвых либо плохо, либо ничего. Глупая банальность. Надо быть честными и говорить все, что ты думаешь, каким бы неудобным и шокирующим это не выглядело.
А раз так, то ни стоит чрезмерно сожалеть, что еще один враг твоей страны и твоего народа ушел в мир иной. Может быть, там его стремление к нигилизму, спрятанное за розовой мещанской занавесочкой наконец-то найдет свое окончательно воплощение. Его там встретят грустный Юра Никулин, шизоидные Сахаров и Солженицын и чудовищный Ельцин, приветит печальный Окуджава, и они еще споют и спляшут и все их существование будет как один тошнотворный роман Аксенова.
География ада причудлива и если с чем и можно ее сравнить, так с текстами, словами расползающихся клякс из романов вечных шестидесятников, каким и оставался всю жизнь покойный. Вместо создания центра магического притяжения, бесовского ли, как в случае с Джексоном, ангельского ли, слюной пузырилась очарованность Западом, который словно крысолов из немецкой сказки увлекал за собой то ли крыс, то ли детей и вел их все дальше и дальше, туда, где зияла пропасть смерти, вечный вопрос, на который шестидесятники не могли да и не хотели отвечать.
Ни времени, ни пространства, только состояние инфантильного, ничего не понимающего западничества. Всплакнув, писатель Кабаков вспомнил, что все они вышли из его джинсовой куртки. Более пошлого высказывания было трудно себе представить. Потуги встать в один ряд с классиками, объявить себя совестью нации, что может быть пошлее в ситуации отсутствия таланта и связи со своим народом?
Высказывание друзей: «Он был честным и последовательным западником». И на том спасибо, что хоть честным. Хотя лучше бы был не честным, все равно ведь и Запад не понимал, а тот, отшвырнув его и тысячи других «брайтон-бичей» как котят, принялся заниматься своим прямым делом, унифицировать, насаждать прогресс, демократию и общечеловеческие ценности путем методом гуманитарных бомбардировок. Такие, как Аксенов там не нужны, да и здесь их «творчество» интересно довольно небольшому проценту тех, кто хоть что-то читает.
Хотят, хотят, нацепив на себя бороду Льва Николаевича, поучать народ и власти, как дальше жить. И дело не в том, что до Льва Николаевича им расти и расти, само «зеркало русской революции» тоже было довольно мутным, порой отражало криво и лезло не в свои дела, пытаясь заниматься вещами, в которых совсем не разбиралось. Это было бы смешно и выглядело как нелепые причуды выжившего из ума деда, если бы подобный стиль поведения не усвоила вся русская пишущая общественность. Лев Николаевич был не первым, и, к сожалению не последним, кто пытался взять на себя функцию пророка. Но пророк несет миру не мудрствования человеческие, а Слово Божье, а потому, должен быть глупым и необразованным, дабы явить силу Господню. Еще он, как правило, косноязычен, потому что не под силу человеческому разуму описать те реальности, которые открываются в пророческих видениях. Складно же изъясняющийся писака, может быть просто талантлив в своем деле, не более.
Особо тонкие писатели и поэты, последние, прежде всего, могут отличаться крайне напряженным прочувствованием языка и настоящим его знанием, когда не они им говорят, а сам язык начинает через них выкристаллизовываться в словах, загадочных формулах, оговорках, фразах. Таким образом, чувствуют они и душу народа, отражая ее потаенные стороны. Таких крайне мало и приходят они редко, в основном перед серьезными изменениями, грозящими коренным переломом, прежде мирно текшей жизни. Нечто схожее с процессом индивидуации в психоанализе. Серебряный век пред русской революцией – выдающееся тому подтверждение. Бессознательное народа, его миф, растворенный в языке рвался наружу, пытался приобрести строгие формы. Стук из подпола становился все сильнее, но, несмотря на всю колоссальную работу мастеров слова, выхода так и не произошло. В сфере политического то ли тень открылась, результат предшествующих неудачных индивидуаций по Юнгу, придав русскому большевизму хоть и национальные, но все же дьявольские черты, то ли задавила все живое борода русофоба Карла Маркса, то ли две этих тенденции схлестнулись, создав пьянящее, но быстро портящееся зелье мировой революции.
Даже духовно чувствовавшие свой народ и его язык, не сделали ничего, ибо не могли. Революции и контрреволюции делают политики, и именно сфера политического решает, что будет, а что – нет. Это тоже творчество, только другого рода, предполагающее и другую меру ответственности. Бывает, что здесь льется кровь во имя державы, но это оправдано. Власть как принцип - священна, искусство – вещь относительная. Уровень духовного знания у всех разный и все ли распознают ловкого фокусника, прикинувшегося великим писателем? Аксенов был именно из этой породы, породы фокусников и канатных плясунов. Кому сейчас нужны пророки, когда есть их дешевые суррогаты?
Цицерон писал, что дни того государства сочтены, в котором больше уважают не воинов и политиков, а актеров, жонглеров и музыкантов. Если это так, то современному российскому обществу существовать осталось не долго. Обречены те, что забывают своих героев, проливавших кровь и рисковавших жизнью во имя страны, но льют слезы по еще одной сдохшей либеральной крысе. Кто из пришедших к гробу Аксенова лили слезы по нашим ребятам, погибшим в Чечне или Грузии?
Выстроившаяся на «гражданскую панихиду» очередь слезно прощалась с Василием Аксеновым. Яндекс сообщал, что еще одного «великого русского писателя» не стало. О том, что большинство из нас мертво, нам забыли сообщить.
