Прагматизм и благотворительность России

Россия должна восстановить себя в качестве центра силы - и это первейшее условие ее выживания. При этом совершенно очевидно, что если страна начнет думать о своей роли в мире, о своем влиянии на мир, тогда все ее богатства начнут работать на нее же саму. Поэтому все внутренние преобразования, реформы и новации должны быть направлены на то, чтобы изнутри обеспечить это важнейшее внешнее условие.

Для всех, кто понимает гибельное влияние западной монополии на процесс мирового развития, и кому, как воздух, нужна альтернатива, а, значит, противовес США, важен вопрос: когда же международная функция России заработает в полную меру? И как сделать так, чтобы она не осталась голой функцией, как во времена Советского Союза, а заработала бы в истинном значении этого слова, т.е. стала приносить России не траты, а доход?

Если ее международная функция будет, наконец, ей же приносить конкретные дивиденды, то Россия тут же станет привлекательной для своих союзников и друзей. Ведь успешные проекты всегда привлекают и вызывают уважение. Иначе Россия рискует и впредь оставаться для своих бывших собратьев по СССР не более чем безропотной «дойной коровой». Какие выгоды снискала для российской дипломатии ее прежняя «тотальная благотворительность»? По оценкам ЦРУ, опубликованным на рубеже тысячелетий, скажем, ту же «незалэжную» Украину за счет льготного обеспечения энергоресурсами (включая электроэнергию) Россия субсидировала на сумму от $20 до $40 млрд в год. Эту сумму мы можем умножить на количество лет, прошедших с 1991 года и получить инвалютный вклад России в украинскую независимость от России. Был ли этот беспрецедентный дар оценен украинской стороной по достоинству? Конечно, да: в «философском» труде действовавшего тогда украинского президента Леонида Кучмы под многозначительным названием «Украина - не Россия»; в вакханалии «оранжевого» национализма, стремившегося не просто объединить вокруг себя некий антироссийский фронт, но и придать тому боевой запал в Грузии; в наделении гитлеровского подручного и палача Бандеры званием «героя» только за то, что он воевал с «москалями» (следующим логичным шагом было бы награждением званием «героя Украины» гауляйтера Эрика Коха – он же тоже боролся с «москалями»). Плодами российского спонсорства воспользовались, в первую очередь, «американские украинцы», начавшие учить жить ту страну, где они не только никогда не жили, но даже и не родились.

За 90-е годы на постсоветском пространстве сложилась целая система своеобразного политико-экономического шантажа и выкачивания субсидий. Очень многие по-прежнему не могли жить без центра, но центра при этом не существовало. Его лишили главных функций, руководства и перераспределения, зато оставили одну функцию - субсидирование бывших окраин. Россия в эти годы выполняла классическую роль «бывшей метрополии» колониального типа, которой она никогда не являлась, но роль которой ей вдруг навязали.. В таких условиях на просторах СНГ гораздо выгодней было играться в интеграцию, нежели действительно ею заниматься. Система шантажа работала следующим образом: чем хуже ты вел себя по отношению к России, тем больше субсидий ты от нее получал, и работала эта система столь долго, что у местных политических элит даже выработался соответствующий условный рефлекс.

Поэтому, когда несколько лет назад Россия начала ломать систему и заговорила о прагматизме и переходе на рыночные отношения, это вызвало столь нервную реакцию (в том числе и за океаном, где с успехом пользовались российским безмолвным спонсорством на постсоветской территории).  Кое-кто даже стал выходить из СНГ, из других «общих» структур. Но, тем не менее, именно жесткая позиция России возымела свой позитивный результат, а вовсе не «всепрощенчество». Все долгие годы увещеваний и бесконечных уступок не возымели на Украину того простого действия, к которому привел всего лишь один год реального приближения к рыночным ценам на газ: в Киеве, наконец, «ушли» оранжевую власть. Причем, «ушли» сами же украинцы.

Конечно, еще неизвестно, как сможет воспользоваться Россия этим несомненным успехом (при более системном подходе, совмещающем экономику с политикой, и результат был бы системным), но в любом случае, факт остается фактом. И это уже прецедент.

К кому потянутся партнеры: к жесткому прагматику, умеющему добиваться успеха в экономике и точно знающему цену как дружбе, так и вражде, или к добродушному прожектеру?

Россия сможет вновь стать центром силы на постсоветском пространстве, только если, во-первых, реально будет привлекательна экономически, во-вторых, обеспечит группирующимся вокруг нее государствам безопасность (кстати, возможно, и каким-то местным политическим элитам - тоже). Поэтому прагматизм России в осуществлении ее интеграционной функции, на самом деле, выгоден также и государствам СНГ. Прагматизм России - это четкий сигнал местным элитам, в каком направлении им выгодней двигаться. При этом право выбора остается за ними, они просто будут знать, какова «цена» того, или иного шага, и какие прибыли они могут получить от сотрудничества, а не иждивенчества.

Прагматизм России подталкивает формирование новой системы рыночных ориентиров, по сути, системы координат для настоящей интеграции. Отказ от благотворительности - это признак не слабости, а силы. Причем, не только для России, но и для ее партнеров. Как говорится, лучше быть, чем казаться, и, особенно, в политике, где учитываются одни только реальные величины. Поэтому нужно внимательно отнестись к таким вещам, как списание долгов и штрафов за полученный и недополученный газ и т.д. Как и декларируемому новым правительством «увеличению стоимости за аренду российской военно-морской базы в Севастополе».  

При этом нужно учитывать, что основной проблемой Украины остается проблема обслуживания внешних долгов. В течение ближайшего года Украина должна погасить порядка $30 млрд внешних долгов. Для этого недостаточно валютных резервов, и погасить эти долги невозможно, даже если будут достигаться самые оптимистические прогнозы по росту производства. По итогам 2009 года равновесие платежного баланса не достигнуто. Более миллиарда долларов составляет отрицательное сальдо платежного баланса. Украине придется добиваться отсрочек, реструктуризации задолжности. Новому правительству Украины придется очень постараться, чтобы страну не объявили банкротом. Для Украины на сегодня есть единственная страна, которая ей может помочь и спасти от дефолта – Россия.

Но здесь возникает вопрос – опять за счет России и ее жителей поддерживать платежный баланс соседнего государства, ради «самостийности» украинской элиты? Ответ отрицательный. При такой постановке вопроса нужно задуматься над тем, чтобы изменить вектор отношения к России. Для этого нужно отказаться от поддержки «незалежности» украинской элиты  (варианты разные – например, не списывать штрафные санкции непосредственно государству – не оценят, но, поскольку и вернуть их тоже маловероятно, выдать их в виде чеков на виртуальные скидки на газ персонально каждому украинцу). Предвижу сейчас обвинения в «великодержавном шовинизме». Утритесь, господа. Вопрос никогда не стоял таким образом.

Украинизация Московской Руси

Россия и Украина никогда не были в положении «метрополии» и «колонии». Помимо того, что и изначально у наших стран один корень, но и объединение задало взаимное проникновение культур. Причем в ее основе была не русификация Украины, а украинизация Руси. Как писал Николай Трубецкой, с XV по первую половину XVII веков культура Киевской (Западной) Руси и культура Руси Московской развивались настолько разными путями, что ко второй половине XVII века различие между этими двумя культурами стало чрезвычайно глубоким. В то же время сознание общерусского единства и общности византийского культурного преемства не позволяло рассматривать обе культуры как вполне независимые друг от друга. После присоединения Украины на очередь стал вопрос о слиянии обеих этих редакций русской культуры воедино. При этом вопрос ставился в жесткой форме - думали не столько о слиянии обеих редакций русской культуры, сколько об упразднении одной из них как редакции испорченной и сохранении другой как единственной вольной и подлинной. Украинцы считали московскую редакцию русской культуры испорченной, попрекали москвичей отсутствием школ и кичились пред ними постановкой школьного дела. Москвичи же считали украинскую (вообще западнорусскую) редакцию русской культуры испорченной благодаря еретическому латинско-польскому влиянию. Благоразумные люди понимали, что в этом споре каждая из сторон была одновременно и права и не права, что великороссам надо было заводить школы, а украинцам - избавиться от многих черт, позаимствованных у поляков.

Московское правительство, вставши на сторону украинцев, сделало в направлении признания «правильности» украинской редакции русской культуры самые ответственные шаги - исправление богослужебных книг (замена московской редакции редакцией украинской) и вся реформа Никона. В этой области была проведена полная унификация, великорусское было заменено украинским. Но в остальных областях культуры и жизни такой унифицикации до Петра I проведено не было: в Украине царила чистая западнорусская редакция культуры без всякой великорусской примеси, в Великороссии - смесь московской культуры с западнорусской.

Царь Петр поставил себе целью европеизировать русскую культуру. Для выполнения этой задачи была пригодна только западнорусская, украинская редакция русской культуры, уже впитавшая в себя некоторые элементы европейской культуры. Великорусская редакция русской культуры благодаря своему подчеркнутому европофобству прямо мешала осуществлению этих целей. Поэтому Петр единственной редакцией русской культуры, служащей отправной точкой для дальнейшего развития, сделал украинскую редакцию.

Уже при Никоне киевская редакция церковнославянского языка вытеснила московскую в богослужебных книгах, позднее это произошло и в других видах литературы. Литературным языком стал церковнославянский язык киевской редакции. Такая же картина сложилась и в других видах искусства - в области музыки, живописи (где великорусская традиция продолжала жить только у старообрядцев), церковной архитектуры (единственного вида архитектуры, в котором за русским стилем признавались известные права). Таким образом, на рубеже XVII и XVIII веков произошла украинизация великорусской духовной культуры.

Различие междузападнорусской и московской редакциями русской культуры было упразднено путем искоренения московской редакции, и русская культура стала едина - украинской по своему происхождению, но русская государственность по происхождению великорусской, потому и центр культуры переместитился из Украины в Великороссию. Но культура не стала специфически великорусской или специфически украинской, а общерусской, утратив при этом свой специфически украинский провинциальный характер. Но мы не стали и серой моноэтнической «нацией» -  безликим однородным, культурно-политическим пространством. Единое стратегическое пространство, интеграция наверху  и этнокультурное разнообразие внизу – вот схема нашего общего государства.

То, что произошло потом, в частности с Галицией или Львовом, не имеет к вышеозначенному процессу никого отношения. Это был уже чисто австрийский и польские контррусские проекты, несущие к Западной Руси противоположное отношение. Проблема в том, что специфичный характер и пассионарность этой части стал подминать под себя всю «незалежную» Украiну. Но несомненно, что имеет смысл разобраться

Есть ли перспектива у западного вектора развития Украины?

Историк Фернан Бродель (Fernand Braudel), изучая потоки ресурсов в период становления капитализма в Европе, так сформулировал этот абсолютный и жесткий критерий: «Капитализм вовсе не мог бы развиваться  без услужливой помощи чужого труда».

Клод Леви-Стросс (Claude Levy-Strauss), изучавший контакты Запада с иными культурами, писал в книге «Структурная антропология»: «Трудно представить себе, как одна цивилизация могла бы воспользоваться образом жизни дугой, коме как отказаться быть самой собою. На деле попытки такого пеpеустpойства могут повести лишь к двум результатам: либо дезорганизация и крах одной системы - или оригинальный синтез, который ведет, однако, к возникновению третьей системы, не сводимой к двум другим». Такой синтез мы видели и в СССР, и в Японии, и в Китае.

Если Запад предпочитал подкупать местные элиты, продолжая относится к ним, как к «папуасам», то Россия предпочитала долгий путь «экстернационализма», надежно вовлекала местных лидеров в общегосударственный административный слой, налаживая промышленную и социальную инфраструктуру, накормила и напоила людей… Русские вложились в модернизацию хозяйства аграрных провинций и заплатили за это огромную цену. Достаточно показательным будут цифры статистики, показывающие (см. по ссылке)

Межреспубликанские дотации в СССР на 1989 год:

Показательно и сальдо межреспубликанского и внешнеэкономического товарообмена в мировых ценах в 1988 г. (млрд. руб.) (Гайдар Е.Т. «Гибель империи. Уроки для современной России»)

Можно ли было ожидать других отношений Запада к нашим странам и к Украине, в частности? Ответ отрицательный. И в этом нет ничего удивительного. Речь идет в том числе и об исторически заданных ограничениях в выборе модели развития. К. Леви-Стросс отмечает, что «Запад создал себя из материала колоний». Нужно понимать, например, что колонии уже никогда не могут пройти по «столбовой дороге» через формацию западного капитализма, поскольку их «материал» пошел на строительство Запада. Как пишет С.Кара-Мурза – «в них создается особая формация «дополняющей экономики», так что центр и периферия на деле составляют одно связанное из двух разных подсистем целое, формацию-кентавр», где функция головы и желудка отдана Западу, а нижняя часть со всем подробностями предназначается колониям. Отношение Запада к Украине, как и все остальные страны СНГ, строятся по тому же принципу. «Европейские Балканы» по терминологии Бжезинского -  гигантские поля распада – такими нас видят пессимисты и недоброжелатели - не только Россию, но и Украину, уже близко приблизившуюся к дезинтеграции.

Советская хозяйственная система, не имея доступа к «материалу колоний», на деле показала более высокие, чем капитализм, возможности развития производительных сил, но экономическая наука не позволила нам этого понять. Не позволила она нам увидеть и того факта, что Россия вынуждена была идти иным путем, нежели западный капитализм, и на его путь перескочить не может. Не из кого ей делать вторую часть «кентавра».

При этом очевидно, что в силу исторических обстоятельств Россия не имеет источников услужливой помощи чужого труда. Следовательно, в реальных условиях России капитализм западного типа несовместим с жизнью общества. Тот, кто уповает на возможность устройства в России рыночной экономики западного типа, должен или отвергнуть проверенный опытом постулат Броделя, или сообщить, какие источники услужливой помощи чужого труда может сегодня заполучить Россия.

Необходимо вернуться к уникальному сотрудничеству, существовавшему последние 300 лет на общерусской территории, но на взаимовыгодной основе, переход от нынешних государств, как промежуточной стадии  к полноценному геополитическому образованию, где были бы восстановлены пропорции, необходимые для реального геополитического суверенитета, должен обрести новое идеологическое обеспечение. Русские газ и нефть, ядерное оружие заложили основы независимости, нам нужны умные технологии и желание для рывка вперед. Уникальная возможность сегодняшнего кризиса в том, что все идет к разорению олигархов в ближайшее время. Нам не нужно проводить социальные революции и бунты, чтобы убрать компрадорскую элиту, это nроизойдeт естеcтвенным пуmем, нам нужно только сказать об этом и не допустить возникновения чиновничьего олигархата, нашим странам нужно выбрать собственный путь интеграции

Несмотря на всю озвучиваемую на Украине риторику про «евроинтеграцию» и «усиление экономических связей с Европой», данные показывают, что это лишь один из мифов. Если посмотреть статистику, то станет видно, что та доля экспорта Украины в европейском направлении за 5 лет снизилась с 35% до 25%. В то же время, Россия и страны СНГ стали более важными торговыми партнёрами – сюда уходит порядка 35% украинского экспорта.

Лишь один бывший посол США на Украине Стивен Пайфер заявляет, что «напряжение между Киевом и Москвой неизбежно, когда речь идет об украинской национальной памяти»…