6. Регионализация, как реакция самозащиты.

Элита «философии моря», безусловно, неплохо структурирована и высоко адаптабельна, она сумела занять доминирующие позиции в мире, но жадность и ощущение вседозволенности финально подорвало ее позиции. Начав раскручивать экономический механизм, США попытались доминировать во всех областях, включая морально-этическую, что вызвало противоположный эффект – если к началу 90-х государства стремились к максимальной открытости, по сути превращаясь в агентства, сопровождающие и обслуживающие поток обменов через свои границы и набиваясь в союзники к «мировому гегемону», то сейчас (особенно после показательных разрушений Сербии и Ирака, а так же очевидных проблем в экономике «гегемона») страны стремятся  все более активно создавать региональные таможенные (и военные) союзы – формы автаркии, стараясь закрыть свою экономику от негативного влияния «глобального» фактора,  обеспечить гарантированные рынки сбыта собственной продукции и создать твердые региональные валюты, не имеющие проблем «перепроизводства». В первую очередь это актуально для стран с небольшим населением, поскольку современные производства становятся рентабельными при наличии платежеспособного населения на уровне не ниже 150 - 200 млн. человек. Если говорить отдельно про Китай, как один из крупнейших акторов, то этой стране удалось создать свой внутренний рынок, фактически перейдя от «мировой фабрики», зависимой от инвестиций и экспорта к самодостоточной экономике, что позволило добиться в ноябре 2009 г. феноменального роста промышленного производства в 19% по отношению к тому же периоду предыдущего года.

5. «Заманчивые перспективы»

А пока же, в действиях мировой финэлиты, которая далеко не монолитна, вместе с попытками по поддержанию на плаву их «личного глобального доллара» (в процессе создания которого убили парочку президентов, развязали столько же мировых войн и не только), наблюдается тенденция по переключению «тумблера мирового эмиссионного центра» с ФРС на МВФ. Лондонский офис Ротшильдов, имея большее поле для последующего маневра (например, перевод  HBSC в Гонконг), пытается перетянуть на себя одеяло у Рокфеллеров.

И чем больше концентрируются капиталы, чем больше максимализируется прибыль, тем громче раздаются голоса о создании «Мирового правительства», которому начинают приписывать «высший гуманизм». И здесь стараются две категории людей – с одной стороны безумные либеральные утописты (напоминающих сумасшедших, размахивающего в толпе опасной бритвой), с другой –  получающая прямую выгоду парамассонская финэлита и персонажи из сомнительных этнических объединений, оперирующих нормами двойной морали, считающих себя «избранными» и «вышедшими в финал».

Но здесь вспоминаются слова того же Тойнби, британского историка и политолога, что «во всех странах, где максимальная частная прибыль выступает как мотив… частнопредпринимательская система перестанет функционировать. Когда это случится, социализм в конечном итоге будет навязан диктаторским режимом». Распределительная экономика диктаторского режима, возглавляемая финэлитой сомнительного этнического происхождения – не самая радужная перспектива. Но деньги, когда они концентрируются в сверхсжатом виде, автоматически превратятся в чистую власть с распределительной экономикой в своей основе. А распределительная экономика – это не только товары, вещество, это информация, это ресурсы, т.о. вводиться иерархическая структура управления самого отвратительного парамассоньерского типа. И в этом отношении нынешний финансовый кризис может стать еще одной из ступенек к этой системе. 

Даже если предположить, что произойдет чудо и «мировые деньги» окажутся действительно под «надлежащим контролем», о заманчивой перспективе которой нам недавно пели на G20, то возвращение к ситуации, когда ими воспользуется группа мошенников и ростовщиков неминуема. В основе этого постулата лежит…

6. Глубинная причина.

Высказывание Вальтера Ратенау «экономика - это судьба»[8] стало аксиомой ХХ века, когда  экономика стала не только движущей силой основных политических процессов, в том числе определивших спор двух альтернативных хозяйственных моделей - капитализма и социализма - предопределив глобальную архитектуру мира во второй половине столетия. Окончание холодной войны также было интерпретировано в экономических терминах как победа рынка над планом. Рынок обрел статус глобального, не только как хозяйственная инфраструктура, но как планетарная идеология. Деньги стали мерой всех вещей. То, что в социологии называется «рыночное общество», есть не просто общество, чье хозяйство основано на рыночном принципе, но воспроизводящее структуру рынка (обмен, торговля, ценообразование, эгоизм, поиск выгоды, спекуляция, распределение труда и т. д.) на всех уровнях. Экономика, таким образом, подчинила себе политику, общество, идеологию, историю и все остальное. Культ Золотого Тельца - идола ростовщиков, - стал носить глобальный характер.

Стоит обратить внимание, что и «глобализация» в интересах «постиндустриальных» стран,  основана, прежде всего, на чистом паразитизме финансового, по сути ростовщического капитала, получающего до 60% мирового дохода – тех денег, которые при других условиях распределения прибыли могли бы получить образование, социальная сфера, культура, наука[9]. Собственно и весь «информационный постиндустриализм» - лишь тонкий электронный слой драпировки, прикрывающий реальных бенефициаров – «жирных котов». Играя на групповом эгоизме «золотого миллиарда», в общественное сознание последовательно вкладывается образ «венца человеческого развития» - выжимающего максимальную прибыль «успешного Homo Economikus» - нарциссического индивидуума (зачастую лишенного четкой половой ориентации). В современной системе «глобальной экономики» наибольший профицит получают, во-первых, эмитент мировой резервной валюты и владеющая им финэлита, во-вторых, разного рода спекулятивные капиталы (играющие на биржах и не только), в-третьих, по остаточному принципу, «банковское сообщество», и далее, опосредованно, обслуживающий этот сектор страховые структуры, сонм консультантов, рейтинговых агентств и т.д.

Очевидно, что первопричина происходящих процессов лежит в  порочности самой природы кредитных денег – питательного бульона для вируса ростовщичества и инструмента мошенничества,  которые «исчезают из обращения всякий раз, как возникает повышенная в них потребность, и затапливают рынок в моменты, когда их количество и без того избыточно» (С. Геззель). При этом «экономизм» свойственен не только капиталистическому обществу. В свое время Н. Бердяев отмечал, что «буржуазное общество и породило социализм, и довело до него. Социализм есть плоть от плоти и кровь от крови капитализма... Поклонение Мамоне… одинаково свойственно и капитализму, и социализму». Впрочем, что можно было ожидать от экономиста Маркса, носителя философии своей среды. Не далеко ушли и его догматические последователи советского периода. Впрочем, на тот момент их оправданием может служить техническая сложность от внедрения альтернативной системы «свободных денег с демерреджем. Эта идея, безусловно, не просто подрывает самые основы мировой финансовой системы, но и является наиболее действенным из реально существующих и, кроме того, многократно и успешно апробированным на практике способом ликвидировать диктат кредитных денег – инструмент обогащения ростовщиков.

Выдающийся экономист Джон Мейнард Кейнс писал: «Я убежден, что будущее научится больше у Гезелля, чем у Маркса». Почему? У Маркса «зло» — в прибавочной стоимости, а восстановление справедливости предполагает изъятие этой стоимости у одного класса в пользу другого. У Гезелля «зло» — в кредитной природе денег, а восстановление справедливости предполагает ликвидацию этой кредитной природы, подпитывающей гобсеков. Главное отличие: вместо насилия над людьми — насилие над абстракцией.

Любопытно, что различные вариации на тему денег с демерреджем (или свободных денег -  Freigeld) служили основной формой денег в Средневековой Европе с Х по XIII век, вплоть до тех пор, пока не сложился и оформился новый класс – класс банкиров, выведя ростовщиков из полутени, куда их отправили постулаты христианства, на новый уровень. С падением дома Барди ростовщические капиталы на некоторое время отошли в тень, что бы снова вернуться – сначала в Голландию, затем в Англию. Почувствовав себя уверенно, ростовщичество постепенно расправились с вредной для себя идеологией – христианством, проповедующим бессеребреничество.

На сегодня мы имеем два варианта развития событий – суперконцентрация капитала и создание мировых денег, находящихся под контролем узкой группы «элиты», либо отказ от кредитных денег с переходом на деньги с демерреджем.

Очевидно, что только дальнейшее развитие кризиса может повлиять на  развитие «альтернативных» денег. Между тем, в ряде стран эта система становится единственно возможной. Прежде всего в Японии (которая испытывает кризисные явления с конца 80-х, почти два десятилетия пребывая в дефляции,  несмотря на то, что ставка рефинансирования все это время держится на нулевом уровне[10]), где полный отказ от бумажных денег в пользу электронных расчетов произойдет в ближайшие пару лет.

7. Элита «философии суши». Parole, parole, parole…

Очевидно, что технической основой для денег с демерреджем в России могла бы стать единая национальная платежная система, о создании которой было заявлено не так давно. Так же очевидно, что в ближайшее время ее может ожидает судьба нефтяной биржи, ведущей расчеты в рублях, открытию которой препятствуют постоянные «неожиданные проблемы», вызванные в первую очередь перманентным согласованным сопротивлением со стороны псевдороссийской таллассоцентричной элиты и экспертократии финансового сектора. Парадокс в том, что ответственные за финансовый сектор на сегодня являются «святее святых» - или монетарнее самых прожженных монетаристов за океаном, - прежде всего потому, что эта часть экспертократии была выпестована американскими монетаристами двадцатилетней давности. Поэтому называть эту часть общества «элитой суши» было бы просто нелепо. Так же нелепо было бы ожидать, что эта часть «элиты»  будет готова привести саму «суши» к другому типу экономики, поскольку фактического переосмысления даже происходящих процессов в этом секторе так и не произошло. С этой точки зрения усиления кризиса можно только приветствовать – будем надеяться, что его бурный поток смоет этих пиявок с тела экономики. Иначе сдирать их потом придется много больнее и с мясом.

Но позитивные явления все же наблюдается – к таковым можно отнести создание таможенного союза. Будем надеяться, что это осмысленное решение подкрепленное реальной политической волей, дающее начало для реальной реинтеграции на постсоветском пространстве и далее, закладывающее основу альтернативного глобального актора международных отношений.

Мы уже говорили о том, что наиболее оптимальной формой существования элиты «суши» является жесткая иерархическая структура, при этом так же очевидны и ее недостатки, в первую очередь от закрытости системы управления и конкуренции элит, отсутствия ротации, битвы за ведомственные интересы и пониженной возможности учится на успехах и ошибках других. Наиболее рациональным выходом из ситуации будет являться создание максимально открытой системы «электронного правительства», что в данные момент так же анонсировано, но будет ли воплощено в действие – покажет время. Остается только надеяться, что эту систему не постигнет печальная судьба ЕГАИС (единой  автоматизированной информационной системы), с помощью которой чиновники планировали бороться с поддельным алкоголем.

От скорости аптабельности и эффективности отклика элиты к вызовам, которые бросает внешняя среда, зависит и ее будущее и будущее общества, которое в результате или получает новый импульс для развития, или надламывается, не справившись с вызовом. Следствием надлома становится распад общества или же оно застывает в своем развитии, переходя в стадию окостенения. Очевидно, что если эффективность отклика как элит, так и общества не изменится, это приведет к очередным большим потрясениям. 

Поэтому мы перейдем к рассмотрению «кратоса» и различному пониманию «демосов» в процессе глобализации.

продолжение следует…
____________________________________________________________________________________

[8] слова основателя AEG, произнесенные сразу после заключения позорного Версальского договора, сторонником которого он являлся. Кстати, то что нам известно о Ратенау,  соглашению по Веймарской республике с СССР, учебе и контактах высших советских военноначальников в Германии, во многом объясняет и последующие меры, которые были к ним приняты со стороны Сталина.

[9] Ситуация, когда финансовый сектор перемалывает ресурсы и из обслуживающего инструмента экономики превратился в бессмысленную для развития общества объект, отчасти напоминет парадокс бездарного планирования времен застоя социализма – станки производили станки, чтобы производить станки, и т.д. финально оказываясь во дворе завода невостребованными. Разница лишь в том, что в первом случае – безолаберность, во втором - воровство конкретных «бенефициаров».

[10] В конце 80-х гарвардский экономист (позже министр финансов) Лоренс Саммерс предупредил «Утверждение большинства американцев о том что Япония представляет большую угрозу США чем Советский Союз скорее всего окажется правильным». Для этого США (не только фактически оккупирующие японские острова, но и являющиеся основным покупателем их продукции)  оказали давление на Японский банк с тем чтобы тот принял меры по увеличению стоимости йены относительно доллара.

В рамках G7 в сентябре 1985-го было официально разработано «Плазовское соглашение» (Plaza Hotel Accord) по принятию ряда коллективных усилий по снижению стоимость доллара. Затем последовали договор Бейкера-Миязавы (Baker- Miyazawa Agreement) и «Луврское соглашение» (Louvre Accord) в феврале 87-го, по которому Токио согласился «следовать денежно кредитной и налоговой политике которая поможет расширять внутренний спрос и таким образом внести вклад в сокращение доходов от внешней торговли (external surplus)». У Вашингтона появился козырь который давал ему возможность подвергать Японию интенсивному давлению и он, конечно же, им воспользовался.

Согласно всеобъемлющему закону торговли и конкурентоспособности 1988 года Вашингтон включил Японию в список стран использующих «враждебные» торговые методы и потребовал серьезные концессии. В 1987 году Японский банк сократил процентные ставки до уровня 2,5% где они и оставались до мая 89-го. Более низкие процентные ставки якобы должны были побудить японцев закупать американские товары, чего, к слову, раньше никогда не случалось. Вместо этого дешевые деньги нашли путь к быстрой прибыли на растущей Токийской фондовой бирже, в результате чего раздулся колоссальный финансовый пузырь. Внутренняя японская экономика получала стимулы к росту, но быстрее всех росли фондовая биржа Nikkei и цены на недвижимость. В качестве прелюдии к экономическому пузырю, возникшему позднее в США, курсы акций в Токио повышались как минимум на 40% ежегодно, а цены на недвижимость в Токио и его пригородах раздувались в некоторых случаях на 90 % и более. Новая «золотая лихорадка» охватила Японию. В течение нескольких месяцев после Плазовского соглашения йена резко выросла в цене с 250 до лишь 149 йен за доллар. Японские экспортные компании компенсировали воздействие йены на экспортные цены финансовыми спекуляциями получившими название «зай тек» (zaitech) чтобы восполнить валютные потери на экспортной продаже и Япония внезапно превратилась в самый большой в мире банковский центр.

 Согласно новым международным правилам о капиталах японские банки могли считать основную долю своих долговременных акций в компаниях в системе «кеирецу» (the keiretsu system) в качестве основных активов банка, а так как бумажная ценность вложений в акции японских компаний выросла, вырос и их банковский капитал. Поскольку биржевой пузырь продолжал неистово раздуваться, к 1988 году все десять самых крупных банков в мире были японскими. Японский капитал потек в американскую недвижимость, поля для гольфа, роскошные курорты, в американские правительственные облигации и более рискованные акции американских компаний. Японцы услужливо превращали свою надутую йену в долларовые активы, таким образом, стимулируя президентские амбиции Джорджа Буша старшего, который следовал политике Рональда Рейгана.

Комментируя успех Японии в 80хх спекулянт Сорос заметил - «перспектива финансового могущества Японии очень тревожная тенденция». Эйфория по поводу того что Япония становится всемирным финансовым гигантом продолжалась недолго.  Надутая финансовая система банков наводненных деньгами привела к образования одного из самых больших финансовых пузырей в мире, так как биржевой индекс акций Nikkei в Токио повысился на 300 % всего лишь за три года после заключения «Плазовского соглашения». Стоимость недвижимости и имущественный залог под кредит от японских банков выросли вместе с ценами на акции. На пике японского финансового пузыря Токийская недвижимость была оценена в долларах выше, чем вся недвижимость Соединенных Штатов. Номинальная стоимость акций продаваемых на Токийской фондовой бирже Nikkei составляла более 42 % стоимости всех акций продаваемых в мире, по крайней мере, на бумаге.

Но «щщастье» длилось недолго. В конце 89-го года, когда первые признаки краха Берлинской стены всплыли в Европе, Японский банк и министерство финансов начали осторожные попытки медленно сокращать процесс раздувания. Как только Токио стал принимать меры по охлаждению спекулятивных операций ,главные инвестиционные банки Уолл стрита начали применять на японском рынке новые экзотические схемы и финансовые инструменты. Их агрессивное вмешательство превратило упорядоченное снижение рынка акций в Токио в паническую распродажу со скидкой, поскольку банкиры Уолл стрита убивали наповал токийскую биржу. В результате медленное и упорядоченное исправление биржевой ситуации японским правительством стало невозможным. К марту 90-го Nikkei потеряла 23 % (более чем триллион долларов) стоимости на пике ее деятельности… В течение нескольких месяцев японские акции потеряли в стоимости почти 5 триллионов долларов. В голливудской фильмографии утрированно «страшные японские якудза» или «суперинвесторы» из «Die Hard», скупающие АМЕРИКУ, сменились на сумашедших комедийно-плюшевых японцев из «Вассаби». Вторая фаза в разрушении японской экономической модели включала в себя разрушение Восточно-азиатской сферы экономического влияния - очень успешной модели конкурировавшей с американским диктатом не считающегося ни с чем свободного рынка.

Учитывая нынешний статус Л. Саммерса в команде Барака Обамы, можно предположить, что данную схему попытаются использовать еще раз, только вместо Японии будет назван Китай. Впрочем, последние события и мудрость китайцев заставляют в этом сомневаться. Трагедия повторяясь, превращается в фарс. Во всяком случае у тех, кто думает о своей стране своей головой, а не чужой… жой…