Перед лицом очевидного кризиса и неустойчивости «правительства национальной консолидации» представители хозяйственных кругов и буржуазной оппозиции стали подумывать о том, а нельзя ли воскресить старую идею поперечного фронта Шляйхера в усеченной форме. Произошло сближение НННП и правых католиков. И сам бывший рейхсканцлер Курт фон Шляйхер вновь стал проявлять активность. Согласно Генриху Брюнингу и дошедшим до нас скудным источникам, уже с лета 1930 года существовали контакты между Брюнингом, Шляйхером, Грегором Штрассером, Карлом Герделером, профсоюзным деятелем Вильгельмом Лойшнером и недовольными членами «Стального шлема» Дюстерберга. Брюнинг и Шляйхер оставались при этом скорее на заднем плане и играли роль посредников в этих контактах и встречах. Существующая обстановка была вполне благоприятной: в качестве массовой опоры были готовы выступить пребывающие в замешательстве рабочие и фракции недовольных представителей самого движения, НННП и правые католики были озлоблены тем, что власть выпала из рук буржуазных партий, к ним добавились монархисты и некоторые представители тяжелой промышленности, новых отраслей промышленности и юнкерства. Министр экономики Курт Шмитт (Альянс-Концерн) был, например, человеком, представлявшим интересы новых отраслей промышленности. То же самое можно сказать о советнике Рема Гаттино из ИГ Фарбен-Концерна. В сфере внешней политики предусматривалось – совершенно в духе вице-канцлера Папена – сближение с Францией, что было возможно только при условии выведения из игры антифранцузски настроенной группы Шахта-Тиссена-Геринга. Остается лишь сделать принципиальное замечание, что о деятельности представителей буржуазной оппозиции в 1933-1934 годах известно относительно мало, и прояснение этого вопроса является первостепенной потребностью для исследователей.
Внутри формирующейся национал-консервативной оппозиции образовался важный мозговой центр. Ключевыми фигурами здесь являлись духовный наставник Папена Эдгар Юлиус Юнг, также как близкие сотрудники вице-канцлера Герберт фон Бозе и Эрих Клаузенер, последний также был лидером «Католического действия». Эта ориентировавшаяся скорее на авторитарное, сословное государство группа возлагала надежды на вмешательство рейхсвера, чтобы сокрушить властные позиции национал-социалистического движения и возродить старую, образца января 1933 года, идею ограничений. На глазах превратившийся в младшего партнера Гитлера вице-канцлер оказался и без того заинтересован в «младоконсервативной контрреволюции» против национал-социализма. Буржуазному сопротивлению нужна была не диктатура как таковая, а место в ней, чтобы вновь получить возможность прямого участия во власти.
Что еще более интересно, у буржуазного лагеря существовали связи с нелегально действовавшим в рейхе «Боевым товариществом революционных национал-социалистов». Отто Штрассер и возможно также его брат Грегор вряд ли сотрудничали со стоявшими на социал-революционных позициях членами СА (хотя БТРНС вело среди них агитацию), но нацеливались на роспуск СА после переворота и опирались на старые связи в профсоюзах. Уже в 1933 году среди активистов «Черного фронта» по рукам ходили списки членов предполагаемого кабинета с Грегором Штрассером как фигурой, призванной объединить партию, и Куртом фон Шляйхером как сильным человеком в правительстве.
План создания народной милиции
Уже 3 февраля 1933 года Гитлер обещал генералитету рейхсвера ключевую роль в перевооружении и возвращении статуса великой державы. Внешнеполитическими целями режима были названы устранение Версальского диктата и экспансия на Восток. Через устранение большевистских, марксистских течений государство должно было позаботиться о подготовке человеческого материала и отсутствии конфликтов внутри страны. Уже осенью 1933 года по всей стране началось формирование новых подразделений рейхсвера. Мечтавший о национал-социалистической народной армии Рем явно пришелся не кстати, начав весною и летом 1933 года создание расквартированных по казармам частей СА. После участия в политических чистках вспомогательная полиция СА прошла полувоенную, но не полицейскую подготовку. Прежде всего, следует констатировать, что милиция в качестве боевой силы может использоваться только для обороны и она мало пригодна для империалистических агрессивных войн, на которые нацелился Гитлер. Рейхсвер вполне справедливо смотрел на конкурентов из СА только как на любителей. Здесь военные профессионалы, прусская элита, там юные хулиганы и ненадежные вояки времен добровольческих корпусов. 1 июля 1933 года группенфюрер СА Крюгер, бывший до сих пор ключевой фигурой в связях СА с рейхсвером, в качестве начальника отдела подготовки СА и преемника имперского попечительского совета по воспитанию молодежи взял на себя допризывную подготовку. «Шеф ОП» ежегодно должен был готовить к службе в армии 250 тысяч членов СА. Крюгер располагал независимыми от Рема источниками финансирования (имперское министерство внутренних дел), снабжения (рейхсвер) и системой управления и добился того, чтобы все контакты между СА и имперским военным министерством проходили через его письменный стол. Его кадровый персонал получал зарплату от государства, в то время как Рем даже не смог поставить свой штаб на государственное финансирование. Так внутри СА образовался ставший роковым для начальника штаба конфликтный потенциал.
В начале августа начался роспуск вспомогательной полиции СА, в то время как СС получили под свой контроль политическую полицию. Рейхсвер сразу же постарался переманить к себе высвободившийся личный состав, который на трехмесячных курсах получил нелегальную первичную подготовку. Крюгер, как и Рем, воспротивились этому, так как быстро растущие СА сами нуждались в квалифицированных кадрах. Также в это время остэльбские СА были включены в состав пограничной охраны «Ост» и получили легкое стрелковое вооружение, также как и СА, находившиеся на казарменном положении, к которым вскоре присоединилась штабная охрана. В начале 1934 года была сформирована также пограничная охрана «Вест», причем для задействованных частей СА на черном рынке и за границей приобреталось самое разнообразное оружие. В ноябре 1933 года при каждой бригаде СА была создана техническая учебная рота в качестве «мероприятия по обеспечению занятости». На их основе были сформированы вспомогательные производственные лагеря, дававшие работу 15-20 тыс. чел., которые равным образом обучались обращению с оружием.
1 декабря 1933 года Эрнст Рем получил должность министра без портфеля в имперском правительстве. Уже в сентябре на имперской конференции штатгальтеров Гитлер намекал на то, что коричневорубашечников следует использовать в качестве противовеса консерваторам и рейхсверу. Начальник штаба увидел, что его цель объединения рейхсвера со своими СА, очищения его от реакционных военных и создания национал-социалистического вермахта стала ближе. По его собственному признанию Гитлер неоднократно обещал ему должность военного министра. Рем следовал плану создания милиции по швейцарскому образцу. Национал-социалистическая армия не должна была отгораживаться от общества, но оставаться связанным с ним национал-социалистическим духом. А значит, прежде всего, следовало использовать и расширить деятельность СА в рамках допризывной подготовки. Начальник ОП должен был напрямую подчиняться планируемому министерству СА. Государственный секретарь Геринга Пауль Кернер написал, что Ремом двигало нежелание превращения рейхсвера в решающую силу в государстве. На его взгляд, Гитлер попал в зависимость от военных, таких как министр рейхсвера Бломбер и Рейхенау. Понятно, что шефа СА крайне не устраивала перспектива военной диктатуры.
В этой связи возникает вопрос, не использовал ли Рем антикапиталистические настроения в массах исключительно как средство давления на Гитлера и консерваторов. СА должно было послужить трубой для выпускания пара и таким образом в застывшем в консервативных рамках Третьем рейхе играть роль «здоровой оппозиции» партии, Гитлеру и рейхсверу. Хене пишет: «То, чего требовал Рем, это поставить под сомнение почти все, что Адольф Гитлер после прихода к власти 30 января 1933 года мог записать в качестве достижений в актив своего режима: «национальная» революция, союз с консервативными силами, первые успехи в экономике и внешней политике, программа перевооружения страны. Призывы Рема к созданию «революционной» армии угрожали разрывом союза между Гитлером и Бломбергом, который был жизненно необходим для существования Третьего рейха.
Прямо-таки одержимый истеричным страхом перед военным вторжением Запада Гитлер был явно встревожен планами создания милиции. Забегание вперед со стороны СА на самом деле могло стать угрозой для начавшегося негласного вооружения страны. Через Геринга в начале 1934 года рейхсканцлер добился того, чтобы гестапо установило контроль над СА. Назначение Рема министром напугало военных, которым 14 декабря Гитлер изложил план создания армии из 21 дивизии с 300 тыс. чел. личного состава. Неделей позднее на совещании военачальников этот план был утвержден. Деятельность СА должна была ограничиться исключительно допризывной подготовкой в пользу армии, комплектующейся на основе всеобщей воинской повинности. Милицейский компонент мог играть роль в лучшем случае только при краткосрочном планировании. Рейхенау хотел быть посредником и напрасно рекомендовал Рему превратить СА в милицию, которая в случае войны перешла бы под командование рейхсвера. Также и попытка министра рейхсвера приманить начальника штаба постом начальника пограничной охраны потерпела неудачу, когда тот объявил защиту страны исключительной задачей СА. Между тем, в соответствии с планами перевооружения на 1935 год пограничную охрану планировалось распустить, то есть военные задумали чистый обман.
8 января 1934 года Рем в дополнение к уже имевшимся вооруженным частям приказал сформировать штабную охрану при каждой группе СА. Для начала 5 тыс. человек были вооружены карабинами и тяжелыми MG. Оружие приобреталось на черном рынке, а необходимые деньги были взяты у промышленников вроде Рехберга. Могущественный шеф берлинских СА пошел дальше и сформировал полный охранный полк в качестве одного охранного батальона при каждой бригаде. Эти части (в противоположность остальным военизированным частям СА, оснащенные современным оружием хорошего качества) должны были со временем быть включены в состав рейхсвера в качестве частей специального назначения. Эта идея нашла своих подражателей, и с начала марта при каждой бригаде СА была сформирована штабная охрана, бойцы которой должны были отслужить 12-18 месяцев.
Борьба за власть начинается
Линии напряженности в рамках борьбы за власть внутри режима сформировались: хозяева новых отраслей промышленности против хозяев тяжелой промышленности, буржуазная правая оппозиция против однопартийного правительства нацистов, СА против партии, партийные левые против партийных правых. Под давлением Гесса Рем вынужден был 15 января 1934 года запретить своим комиссарам СА вмешательство в сферу деятельности партии и отказаться от какого-либо права издавать распоряжения органам власти. Впредь они должны были ограничиться борьбой с «антигосударственными происками» и превратиться в чистый инструмент координации между СА и властями. Больше у них не было никаких реальных полномочий, в то время как СС уже поставили под свой контроль политическую полицию и прусскую земельную полицию. В качестве утешения высшее руководство СА стало отныне получать 8 млн. марок ежемесячно от министерства внутренних дел. Для амбиций Рема это было всего лишь капля в море: начальник штаба планировал посадить на зарплату 74 тыс. командиров и младших командиров и полный состав штабов, начиная с бригадного уровня. Для каждой роты СА предусматривалось 5 человек кадрового персонала – всего ежемесячно планировалось потратить 27 млн. рейхсмарок.
22 января 1934 года Гесс предупреждал в «Фелкишер Беобахтер»: «Сейчас и в будущем для СА или прочих отдельных организаций партии нет ни малейшей необходимости продолжать самостоятельное существование. Это совершенно не к чему, и даже больше, это принесло бы вред всему целому – если они поставили бы свои собственные интересы выше интересов партии. И они никогда не получили бы на это одобрение партии». В том же самом издании Рем дал достойную отповедь: «Мы не буржуазный клуб, но союз решительных политических борцов. СА готовы следовать этой революционной линии в духе прежних времен. Я хочу вести не людей, которые нравятся обывателям, но революционеров, которые двинут вперед свою страну».
В начале февраля командование вооруженными силами принял на себя генерал барон фон Фрич и по явной воле Гитлера взялся за создание сплоченной и боеспособной армии. Уже на следующий день Бломберг и Рейхенау в Берлине изложили генералитету требования Рема: передача всех функций по обороне страны, сведение компетенции вермахта исключительно к военной подготовке; офицеры вермахта, как военные советники командиров СА. Памятная записка, чей оригинал не сохранился, в военном министерстве была расценена как объявление войны со стороны СА. Теперь Гитлеру нужно было только решиться покончить с Ремом. Чтобы облегчить ему этот шаг, военные пошли на сближение с НСДАП через введение в армии нацистского государственного орла в качестве символа, разрешение вести в войсках национал-социалистическую пропаганду и введение в действие «арийского» расового законодательства. Рейхсверу, желавшему доверить СА допризывную подготовку, удалось завоевать на свою сторону важного союзника. Ключевая позиция в этом деле принадлежала не Рему, а его сопернику Крюгеру, бывшему шефом ОП! Последний полностью вжился в эту роль и видел в оппозиционерстве почти государственную измену.
Начальник штаба попытался в войне интриг разыграть французскую карту. С 21 февраля он поддерживал связь с французским послом Франсуа-Понсе и его военным атташе. Это конфиденциальное зондирование, на основе которого было сфабриковано обвинение в государственной измене, проходило с одобрения Гитлера, который через Рема и министерство иностранных дел получал текущую информацию. Всем было известно, что Франция была готова пойти навстречу скорее касательно вопроса о милиции, нежели чем полного перевооружения рейха. Рем также открыто высказывался в пользу франко-германского военного пакта против Советского Союза. В то же самое время по-прежнему проводивший политику лавирования Гитлер изложил британскому министру иностранных дел Идену идею сокращения СА на две трети и их эффективного разоружения. Рем был в ярости, но позволил своему фюреру успокоить себя.
28 февраля Гитлер выступил посредником между обеими сторонами: рейхсвером и СА. Он заявил о своем решительном неприятии идеи революционной милиции в пользу армии, комплектующей на основе всеобщей воинской повинности по кайзеровскому образцу; деятельность СА и СС должна быть ограничена исключительно решением политических задач. Диктатор жаловался, что растущие нападки, как справа, так и слева, все больше мешают ему осуществить этот план и осуждают его возможности лавирования, бывшие достаточно большими в 1933 году. По мнению Гитлера, новая армия должна быть готова к 1939 году к ведению оборонительной, а к 1942 году – наступательной войны. Теперь сферы компетенций СА и рейхсвера были строго разграничены, причем роль коричневорубашечников сводилась к допризывной подготовке. Официально Рем призвал подчиненных ему командиров следовать директивам рейхсвера. Однако в узком кругу он говорил совсем другое: «То, что заявил этот забавный ефрейтор, для нас не имеет никакого значения. Гитлер вероломен, и ему пора, по крайней мере, в отпуск. Если не пойдет, то мы провернем все и без Гитлера». Старый соперник начальника штаба Виктор Лютце, услышавший эти слова, сообщил о них Гессу и Гитлеру, но последний все же заявил, что «следует дать ситуации вызреть». Сотрудники СА Гейдриха все же обратились к Рейхенау и запретили тесное сотрудничество между СС и рейхсвером.
К тому же самому месяцу относится интересное циркулярное письмо Рема о настроениях в СА: «Старый боец СА, который все эти годы с верой, отвагой и неслыханным воодушевлением исполнял свой зачастую нелегкий долг и без сетований добровольно выносил тяготы постоянной борьбы, ныне зачастую чувствует себя отодвинутым на задний план имевшем место после января 1933 года притоком миллионов юных бойцов в СА… Старый боец СА, который ожидал после победы пожать более прекрасные плоды принесенных им жертв, чем нынче ему предложены, который неустрашимо переносил все вызванные безработицей тяготы в надежде на лучшие времена, который отказывал себе в самом необходимом и голодал, чтобы приобрести свою дешевую и тонкую коричневую рубашку и свое скромное вооружение, вынужден теперь смотреть, как другие, которые во время борьбы заняли выжидательную позицию, заняли те посты, на которые по праву претендовал борец. Он вынужден терпеть то, что капиталисты повсюду беззастенчиво и бесцеремонно царят, как и прежде. Он вынужден терпеть то, что он, после хронической безработицы получив, наконец, рабочее место, довольствуется еще более скудной зарплатой, чем когда-либо ранее».
22 марта 1934 года Гитлер перед партийными функционерами, среди которых был Геринг, поклялся, что он никогда не допустит Второй революции. Утративший свои позиции Рем 28 марта вынужден был согласиться на договор с бывшим шефом «Стального шлема» и имперским министром труда Зельдте: «Стальной шлем» был преобразован в «Национал-социалистический Немецкий Союз фронтовиков», действовавший под эгидой Гинденбурга и Гитлера.
Благодаря этому Гитлер остановил рост СА и де факто аннулировал поглощение ими «Стального шлема». К этому времени Рем имел в распоряжении 4,5 млн. чел. в СА и СС, ядро которых составляли 800 тыс. активистов СА (среди них 300 тыс. бывших членов «Стального шлема»).
Рем, Штрассер и буржуазная оппозиция
В апреле 1934 года Гитлер восстановил контакты со своим бывшим руководителем имперской организации Грегором Штрассером. Дело дошло до личной встречи, произошедшей 13 или 20 июня, после которой Штрассер получил назад свой золотой партийный значок. Брат Грегора Отто сообщал, что фюрер даже предложил партийному ренегату место в правительстве. Рем увидел в этом поддержку своего курса против правого крыла партии и, согласно гауляйтеру Йордану, весной также имел личную встречу со своим бывшим заклятым врагом. Прямое сотрудничество Рема с генералом Шляйхером как представителем оппозиции сошло на нет, и последний раз начальник штаба встречался с ним в июне 1933 года. И даже гестапо не смогло обнаружить позднее никаких улик существования между ними связи. Правда, Шляйхер начиная с марта был впутан в отношения Рема с французами, и от Шляйхера вели нити как к Рему, так и к Штрассеру.
В кругах буржуазной оппозиции ходило несколько списков членов предполагаемого кабинета, согласно которым Грегор Штрассер, Эрнст Рем, Курт фон Шляйхер и Генрих Брюнинг получали места в преобразованном правительстве рейха. Для изменения властных отношений однозначно был необходим контроль со стороны рейхсвера, и здесь план Рема о слиянии рейхсвера и СА оказались бы как нельзя кстати. В любом случае из кабинета следовало удалить Геринга, министра иностранных дел Нойрата и вице-канцлера Папена, что имело смысл ввиду отношений между Папеном/Герингом и Шляйхером. Со своей стороны, группа Папена пыталась заручиться поддержкой некоторых генералов, таких как Вицлебен, Рундштедт и Бок, чтобы в случае мятежа СА ввести чрезвычайное положение и задействовать военных. План действий группы заговорщиков, собравшейся вокруг вице-канцлера, предусматривал следующее: Папену вместе с Фритчем и Рундштедтом следовало добиться у Гинденбурга введения военного положения. Глава государства приостановил бы временно действие конституции, опираясь на рейхсвер, брал на себя всю полноту исполнительной власти и производил разоружение СА силами рейхсвера. Рейхспрезиденту, как верховному главнокомандующему вооруженных сил во время чистки Германии от нацистских радикалов должна была оказывать поддержку директория в составе Фритча, Рундштедта, Папена, Брюнинга, Герделера, Гитлера и Геринга. Программным заявлением (которое бы одновременно сыграло роль провокации!) должна была послужить запланированная на июнь речь Папена в Марбурге, в которой были бы сформулированы ожидания от нового режима и установлены границы для его притязаний. В случае вице-канцлера речь шла о том, чтобы с помощью Гитлера и Геринга вновь воплотить в жизнь направленную против массового нацистского движения концепцию ограничений, которая потерпела крах из-за отказа от ее реализации Гугенберга и НННП и нежеланной «коричневой революции». Эдгар Юлиус Юнг со своими далеко идущими планами полного устранения Гитлера оставался в одиночестве среди членов группы. Он и без того жил в воображаемом мире – пускаемые им в ход списки членов кабинета не имели под собой никакой почвы.
В любом случае здесь мы оказываемся, как уже было упомянуто выше, в серой для исторической науки зоне (на что наложила свой отпечаток идеологическая разница между буржуазным и марксистским взглядом на историю), между правдой, принятием желаемого за действительное и фальшивками гестапо, при этом ситуация усложнена преждевременным уходом из жизни ключевых фигур вследствие событий 30 июня. Прежде всего, Курт Госсвайлер подчеркнуто упорствует в том, что существовали какие-то поперечные связи между ИГ Фарбен и хозяевами новых отраслей промышленности, с одной стороны, и буржуазными и национал-социалистическими оппозиционерами с другой, которые имели целью переформирование правительства Германии. Конечно, новые попытки обоих сторон создать поперечный фронт не оставались в тайне. Встревоженные двуличным поведением Гитлера, Бломберг и Райхенау в любом случае решили побудить рейхсканцлера к действиям против Рема и СА.
Гитлер замирает в нерешительности
12 апреля 1934 года на берегу линкора «Дойчланд» состоялась имевшая роковые последствия встреча между военным министром Бломбергом и Гитлером. Министр предложил рейхсканцлеру свою поддержку в том, чтобы он стал преемником чахнущего Гинденбурга на посту президента. Условия Бломберга включали признание рейхсвера в качестве единственной вооруженной силы, противодействие притязаниям Рема, а также сокращение и разоружение СА, и еще до ухода президента из жизни. В Германии как бы существовало две армии: одной командовали прусские короли и германские кайзеры, другая представляла собой сборище партизан. Гитлер, наконец, получил возможность установить абсолютную фюрерскую диктатуру, но теперь он вынужден был действовать. Он должен был торопиться, чтобы помешать вполне возможному вступлению в силу завещания правителя рейха из дома Гогенцоллернов. Гинденбург на самом деле носился с идеей назначить своим преемником беспартийного.
Как раз в это время, 18 апреля 1934 года, Рем произнес свою знаменитую речь о СА и национал-социалистической Германии: «Но, несмотря на это, захват власти в государстве являлся только этапом нашей борьбы. Он только позволил создать предпосылки того, что отныне национал-социализм может стать реальностью, не встречая препятствий извне и изнутри, которые для нас неразрывно связаны с исчезнувшей веймарской ноябрьской системой. Приход к власти национал-социалистами был только захватом устойчивого плацдарма, который следует очистить от мусорной кучи копившихся десятилетиями и столетиями ложных и для нас, немцев, нелепых идей, чтобы создать новое пространство для воспитания немецкого народа в духе национал-социализма. Немецкая революция сокрушила Веймарскую республику только как внешнюю форму проявления и поставила на место черно-красной ноябрьской системы национал-социалистическое правительство как носителя государственной власти. Это чисто политическое событие, которое для нас обладает особенной значимостью лишь благодаря тому, что победившая сторона в результате государственного переворота сделала свастику символом государства. С национал-социалистическим движением это правительство имело общими только внешние признаки. (…) Мероприятия правительства могут создать только предварительные условия для проведения в жизнь национал-социалистического мировоззрения». Хоть в речи начальник штаба и определил революцию только как процесс воспитания немецкого народа, подтвердил преданность Гитлеру и преимущественные права рейхсвера в деле обороны страны, но одновременно он объявил СА носителями революционного духа, потребовал создания коричневой народной милиции и проповедовал беспощадную борьбу против марксизма и реакции. «Мы совершили не национальную, но национал-социалистическую революцию, при этом мы делаем особое ударение на слово «социалистическая». Если эти национальные силы наряду со своими национальными идеями восприняли еще социализм и практически проводят его в жизнь, мы желаем и далее идти с ними рука об руку. Но если они полагают, что мы в их пользу сделаем хоть малейшие отступления от нашего последовательно социалистического курса, то они жестоко ошибаются.
Реакция и революция являются естественными заклятыми врагами. Между ними не может быть ничего общего, так как одно исключает другое. В своей непостижимой мягкости новое правительство Германии при взятии власти не распрощалась без сожалений с приверженцами и прислужниками старой системы и той, которая ей предшествовала. Еще и сейчас чиновничьи места занимают люди, которых не коснулось дуновение национал-социалистической революции. Но мы решительно и безжалостно прострелим им затылки, если они отважатся подтвердить свою приверженность реакционным взглядам. Главными темами пропаганды СА и далее оставались бюрократизация НСДАП, чуждая социализму политика правительства страны и обвинение реакции в том, что она, маскируясь в национал-социалистические одежды, оттеснила СА в сторону и проводит саботаж в новом государстве. Как сказал Рем: «Иные нас не любят, так как мы, которым Адольф Гитлер доверил роль гарантов подлинной немецкой революции, не потерпим нового распространения духа бюрократизма и бонзократии, трусости и раболепия, но мы приложим все силы, чтобы оставаться революционерами».
Вскоре после этого, 21 апреля 1934 года, Геббельс на открытии выставки «Немецкий народ за работой» в Берлине обрушился на промышленных магнатов. Справиться с безработицей стало наипервейшей задачей правительства, чтобы сделать экономику устойчивой и здоровой. «Сегодня мы должны с сожалением констатировать, что широта наших взглядов здесь и там неверно понимается и не получает должного отзыва. Если правительство пеклось об экономике, то этим оно вовсе не доверило своим никудышным представителям привилегию игнорировать все социальные требования и отказаться в итоге от социальных завоеваний, которые являются неотъемлемой составной частью нашего образа жизни. Мы не сняли с работодателей ответственности за полностью удовлетворительное разрешение социального вопроса, но только дали им отсрочку, чтобы они прежде отыскали возможность разрешения проблемы безработицы, что со своей стороны откроет двери к новому порядку в социальной сфере. Социальный вопрос остается на повестке дня, и он будет разрешен нами, так как революция, которую мы совершили, имеет не только национальный, но и социальный аспект». Так же как они не могли допустить свободного распространения марксизма, национал-социалисты не могли позволить, чтобы «представители буржуазного либерализма и капиталистических кругов сохраняли для себя свободу в обществе в ущерб интересам народа». Выдвигающийся на продолжительное время лозунг должен включать синтез: «жесткие, несгибаемые и чуждые сентиментов националисты должны быть дикими, требовательными и властными социалистами». Вскоре последовавшая кампания против «брюзг, нытиков и критиканов» никоим образом не была направлена против левого фланга партии, но явно против подымавшего голову буржуазного сопротивления. При этом министр пропаганды заимствовал лозунги левых партийцев и СА. Окружной лидер гитлерюгенда Густав Штаебе провозглашал: «Враг - справа!» Тайные переговоры Рема и Геббельса, о которых сообщал Отто Штрассер, это, пожалуй, легенда. В лучшем случае, министр мог вести переговоры с ведома Гитлера, чтобы сгладить ситуацию, впрочем, в дневнике Геббельса об этом ничего нет. Конечно, Геббельсу был глубоко несимпатичен рейхсвер, и он часто высказывал свое неприятие реакционной политики в сфере культуры, а также политического китча и тупоумия, даже хотя он сам принадлежал к прослойке новых нацистских щеголей и, как и Геринг, достаточно набил себе карманы орехами. Из-за этого вместе с Гиммлером, Герингом, Леем, Розенбергом, Фриком и Рустом Геббельс имел больше врагов, чем друзей, в партии. Для буржуазных кругов он был объектом ненависти – хоть и безвредный поборник идеи Второй революции, но один из самых громогласных!
В то время как начальник штаба обрушивался на «бюрократов, болтунов и обывателей», подчиненные ему командиры открыто требовали построения государства СА, в котором бы воплотились идеи подлинного национал-социализма. В Тюрингии вспыхнул острый конфликт с Заукелем (члены СА бойкотировали даже майские празднества), в Баварии разгорелась продолжительная борьба за власть с земельным правительством, и Бремен оказался на грани напоминавших гражданскую войну столкновений между СА и силами, верными тамошнему земельному правительству. Несмотря на многочисленные жалобы, Гитлер отказался от ведения переговоров, и тогда сформировалась пестрая коалиция для устранения Рема и СА: Геринг, Гиммлер, Лютце, Крюгер, Гесс и Вагнер, а также командование рейхсвера. Правое крыло партии опасалось смычки между партийными левыми и недовольными рабочими. Точки сближения были налицо: критика бюрократизации партии, экономической политики, стремление к социализму и обновлению. Опасались, что Рем сможет стать выразителем недовольства. Начальник штаба оказался в опасной изоляции. Своими агрессивными выступлениями от оттолкнул офицерский корпус, людей, возлагавших надежды на военную карьеру, промышленников, договорившееся со старыми элитами руководство партии и СС. 20 апреля 1934 года Геринг доверил Гиммлеру руководство политической полицией в Пруссии и пошел на союз с СС против комиссаров СА. К тому же заинтересованного в беспрепятственном создании люфтваффе Геринга мало воодушевляли военные планы Рема. Вскоре после этого Гейдрих повел одобренную сверху борьбу с СА: гестапо и СД собирали любую компрометирующую СА информацию, кроме того, сведения приходили от рейхсвера и существовавшего самостоятельно разведывательного аппарата Крюгера. Чтобы получить санкцию Гитлера на нанесение сокрушительного удара по СА, противники Рема нуждались в обвинительном материале.
Сначала отношения между СА и партией разрядились, так как обе стороны прибегали ко все большей скрытности. Гитлер намеревался, как и прежде, использовать Рема в качестве противовеса против могущественного рейхсвера. Рейхсканцлер, кажется, быстро согласился на проведение мероприятий против СА, так как 16 мая Блюмберг добился, чтобы Гитлер председательствовал на офицерской конференции в Бад Наухайме с намеком на скорое устранение Рема. Геринг и Гиммлер начали с составления расстрельных списков, чтобы убрать с пути противников всех оттенков. Это часто проходило с прямым вмешательством рейхсвера, как это показал случай бригаденфюрера Зигфрида Каше, ставшего жертвой доноса будущего генерал-полковника Хаазе. Каше был арестован 30 июня, хотя Геринг мог быть уверен в его невиновности (со стороны партии ему предъявить было нечего). Брюнинга уже тогда предупреждали, что после смерти Гинденбурга следует ожидать «переворота». Эксканцлеру также было известно, что имена Тревирануса, Шляйхтра, Папена, Грегора Штрассера и Гренера (бывшего военного министра) содержатся в этих списках. Шляйхер не воспринял всерьез эти слухи и взял только краткий отпуск, Гренер же на время исчез в Баварии и этим спас себе жизнь.
23 мая Геринг предупредил Гитлера о заговоре Рема и Эрнста против правительства Германии. Пятью днями позже Гинденбург настоятельно потребовал от своего рейхсканцлера ограничить деятельность СА. Он и без того из-за маршей и военной подготовки партийной армии находился под давлением из-за рубежа. Уже 29 мая последовал приказ Гитлера прекратить военную подготовку СА. Такое ограничение деятельности СА прежде всего должно было облегчить согласие Великобритании на перевооружение Германии. Личный состав СА был отправлен в отпуск – с внешнеполитической точки зрения, был выведен с зоны обстрела, а с внутриполитической, вынужден был напряженно ждать.
4 июня 1934 года прошли переговоры Гитлера и Рема, продолжавшиеся четыре или пять часов. Начальник штаба согласился отправить личный состав СА с 1 июля в отпуск, чтобы разрядить обстановку. В изданном 09.06.1934 приказе об отпуске есть место, указывающее на то, что беседа с Гитлером дала начальнику штаба основания уверенно глядеть в будущее: «Если недруги СА тешат себя надеждой, что СА из своего отпуска больше не вернутся, либо вернутся лишь частично, то мы хотим оставить за ними это право. Они получат на это надлежащий ответ в должное время и в той форме, которая окажется необходима. СА были и остаются вершителями судьбы Германии!» Вполне очевидно, что начальник штаба не замышлял никакого путча и, напротив, стремился к разрядке. Рем отправился в рассчитанный на несколько недель отпуск в Бад-Висзее.
Арестованный 30 июня 1934 года командир аахенских СА д-р Клеппель предоставил интересные сведения о политических устремлениях командирского состава СА. Надеялись, что после стабилизации внешнеполитического положения Германии Гитлер издаст «приказ о продвижении» к Второй революции. При этом ключевые командные посты в рейхсвере, земельной полиции и администрации должны были занять надежные лидеры СА: «Тогда благодаря одному удару для реакции будет все потеряно; потеряно будет все в особенности для хозяев тяжелой промышленности и крупных землевладельцев, которых мы полагали находящимися в союзе с министром-президентом Герингом и рейхсвером, так как эти круги должны были считаться с тем, что социалистические тенденции национал-социализма стали воплощаться в жизнь, ибо до сих пор препятствовавшие этому внешнеполитические соображения отпали».
