30 июня (1934 года) были передвинуты стрелки, чтобы национал-социалистическая революция сошла со своего пути и попала в ловушку тех реакционных сил, которые поклялись ей отомстить

Гауляйтер Рудольф Йордан 

Предварительное замечание

Целью следующей работы, состоящей из нескольких частей, является, основываясь на тщательном изучении исторической научной литературы, представить те процессы и фон, которые привели к резне 1934 года. Как всем должно быть известно, в то время борьба за власть между различными фракциями национал-социалистического движения закончилась кровавой чисткой. Изначально планировалось издать эту работу к семидесятилетнему юбилею «путча Рёма», однако тема явно оказалась более сложной и потребовала дальнейших исследований. 

Пролог 1. Историческая наука и 30 июня 1934 года 

Представления исторической науки о печально знаменитых событиях, которые привели к 30 июня 1934 года, сначала основывались прежде всего на том, как эти события изображал Отто Штрассер. Согласно ему, речь шла о конфликте между двумя разными флангами национал-социалистического движения, эта точка зрения также нашла свою поддержку в публикациях бывших национал-революционеров, таких как Карл О.Петель. Затем очень скоро авторы исторических трудов сосредоточили свое внимание на институционном соперничестве между рейхсвером и СА или соответственно между СА, партией и СС или на личной вражде (Геринг, Гиммлер и Гейдрих против Рёма, Штрассера и Геббельса). В пятидесятых годах у Германа Мауса из Мюнхенского института современной истории роль партии уходит на задний план по сравнению с ролью рейхсвера, и очень скоро Гитлер в рамках  концепции фашизма, в которой акцент делается на его личности,  внезапно оказался движущей силой – что, естественно, является полной бессмыслицей. Американский историк Артур Швайцер в 1964 году обратил внимание на широко распространившееся в 1933-34 гг. недовольство старых национал-социалистов реалиями Третьего рейха и этим пробудил интерес завоевывающей популярность социальной истории. Многие считали и считают братьев Штрассеров и Рёма ведущими представителями направленных против монополистического капитала течений внутри национал-социалистического движения. «Шпигель» в 1979 году заключал: «Последние социалисты в НСДАП были убиты в 1934 году». При этом игнорируется тот факт, что не только Гитлер, но Штрассер и Рём были связаны с крупным капиталом. Такие авторы, как Госсвайлер и Опиц, исходят из борьбы за власть различных группировок капиталистов, которые опирались на разные фракции в рейхсвере и национал-социалистическом движении. При этом они, по мнению автора этой работы, все же питают склонность к тому, чтобы переоценивать роль хозяйственных кругов и недооценивать роль процессов внутри движения. По крайней мере, взгляды Опица являются и без того уж спорными, марксистский «эксперт по фашизму» не может даже отличить первый от второго бунта Штеннеса. При дальнейшем изучении научной литературы по истории и экономике оказалось, что так называемая теория монопольных групп Госсвайлера абсолютно не в состоянии представить полезные и научно обоснованные сведения о внутренних процессах после 1933 года.

Пролог 2. Разделение немецкого крупного капитала на группировки 

Уже с восьмидесятых годов девятнадцатого столетия можно наблюдать разделение крупного капитала в Германии на группировки. При этом новые отрасли промышленности: электро- и химическая противостояли тяжелой индустрии. Первые стремились к политической эмансипации, так как им не было места в правящем  вильгельмовском союзе   короны, промышленных магнатов и провинциальных помещиков. Поэтому они восприняли лозунги сторонников реформ: против крупного землевладения, за государственный контроль над сильно картелизированной тяжелой промышленностью. Владельцы предприятий, относящихся к новым отраслям промышленности, были весьма заинтересованы в массовой  общественной поддержке и также проявляли восприимчивость к идеям социальных реформ и умеренного государственного социализма (как он проявился в военной экономике Ратенау во время первой мировой войны). Существующие различия носили также внешнеполитический характер. В то время как хозяева тяжелой промышленности сделали ставку на колонии и на завоевание бельгийских и французских рудных и угольных бассейнов, хозяева новых отраслей промышленности придерживались «юго-восточной концепции», в которой главным направлением был Берлин-Багдад, и также смотрели на Балканы, Восточную Европу и Ближний Восток как на цели для экспансии. Для обеспечения подобной экспансии теоретики геополитики полагали необходимым достичь взаимопонимания с западными соседями: Великобританией и Францией. В образе концепции Срединной Европы (Mitteleuropa) эти идеи пережили катастрофу 1918 года. К подобным идеям в англо-американских  промышленных кругах существовали определенные симпатии, обоснованные антисоветскими настроениями у банковского дома Морганов, Стандарт Ойл Рокфеллеров и британско-голландского нефтяного концерна «Роял Датч-Шелл».

В середине двадцатых годов образовывались ИГ Фарбен, самый большой в мире химический концерн, и Ферайнигте Штальверке, самый большой в мире концерн по производству тали, и вместе с этим возникла невиданная в немецкой истории концентрация экономической и  одновременно политической мощи. За Ферайнигте Штальверке стояли прежде всего Дрезднер Банк, Яльмар Шахт и Тиссен, их человеком в НСДАП, вероятно, стал Герман Геринг (и позднее Генрих Гиммлер). И напротив, Дойче Банк и ИГ Фарбен не хотели, чтобы Германия играла роль младшего партнера США, они поддерживали концепцию континентальной Европы как противовеса англо-американскому блоку. И между химическим концерном ИГ Фарбен и левыми национал-социалистами, такими как Грегор Штрассер и Эрнст Рём, существовали тесные связи, как это мы еще увидим. Старый фронт хозяев рейнско-вестфальской промышленности раскололся из-за проамериканской линии Тиссена, затем отделились занимающие правые позиции предприниматели, такие как группа Ханиэля. В политической сфере их рупором была Немецкая национальная народная партия Гугенберга, которая также была близка концерну Круппа. Еще одна группа образовалась вокруг  Пауля Зильверберга из Рейнского синдиката бурого угля и Отто Вольфа, которые, с другой стороны, сочувствовали профранцузской ориентации ИГ Фарбен. Профранцузски настроенными были также хозяева тяжелой промышленности Петер Клекнер и Пауль Ройш, представителем их интересов в политике можно назвать Франца фон Папена. Итак борьба группировок капиталистов шла на двух наслаивающихся уровнях с различной  дислокацией этих групп. На уровне банков друг другу противостояли Дойче и Дрезднер Банк, на уровне промышленности – тяжелая промышленность и новые промышленные отрасли.  То, что финансовый капитал  обладал огромным влиянием на тяжелую промышленность, еще больше запутывало ситуацию. 

Эрнст Рём выходит на сцену 

Политический солдат Эрнст Рём уже в ранние времена национал-социалистического движения был одним из его важнейших фигур. Конечно, он рассматривал его скорее как боевой союз (СА), нежели чем гражданское политическое движение. В Баварии Рём был крупным организатором незаконных вооруженных формирований и военных лагерей. События, которые привели к гитлеровскому путчу 1923 года, следует также рассматривать  в рамках скрытой мобилизации против Франции во время оккупации Рура в 1923 году. В представлении Рёма НСДАП была исключительно  длинной рукой боевых союзов. После провала ноябрьского путча Людендорф и Рём занялись объединением как всех фелькиш и национал-социалистических групп, так и боевых союзов, которые в дальнейшем должны были играть решающую роль. Гитлер бы являлся при этом только одним из многочисленных вождей и закономерно отверг эту концепцию. После катастрофы 9 ноября он сделал упор на примате гражданского крыла и отказался от всяких путчистских планов.

После возрождения НСДАП в 1925 году Рём отстранился от дел и уехал в Боливию военным советником. В конце 1930 года он был отозван Гитлером, чтобы привести в порядок созданные Францем Пфеффером фон Заломоном, самоуверенные новые СА и задавить «революционные тенденции», которые проявлялись у местных командиров СА вроде Штеннеса. До 1925 года Эрнст Рём явно был человеком Людендорфа, придерживающегося сектантских взглядов в духе фёлькиш (у которого были самые тесные связи с хозяевами тяжелой промышленности и юнкерами), и едва ли за ночь мог превратиться в социалиста. Еще в 1928 году в первом издании своей автобиографии он пылко признается в любви к монархии Виттельсбахов. Не имея ничего общего с партийцами, придерживавшихся левых убеждений, Рём осознанно создавал в Мюнхене противовес потенциальным возмутителям спокойствия в среде частей СА на востоке и севере Германии и держал в ежовых рукавицах постоянно сотрясаемый социал-революционными волнениями и расколами гитлерюгенд через подчинение его высшему командованию СА. В течение короткого времени он наряду с Грегором Штрассером стал важнейшим соратником Гитлера. Так что Рёма, как и Штрассера, трудно назвать настоящим социалистом. Грегор Штрассер и Эрнст Рём состояли в контакте с генералом Шляйхером, в политическом отношении они сообща ориентировались на линию хозяев новых отраслей промышленности. Отто Штрассер со своими взглядами на социализм придерживались скорее младоконсервативной линии под влиянием Мёллера ван ден Брука и тайно общался с христианско-консервативными политиками, такими как Тревиранус, рейхсканцлер Брюнинг и Карл Шпикер.

В апреле 1931 года уже давно намечавшийся мятеж Штеннеса сотряс  СА в области восточнее Эльбы. Правая рука Грегора Штрассера Пауль Шульц стал командиром СА-группы «Ост» и провел чистку и реорганизацию. Мятеж Штеннеса поссорил Рёма и Грегора Штрассера, который стал считать начальника штаба абсолютно некомпетентным в человеческом и профессиональном отношении. Факт волнений в СА был хорошо известен Штрассеру, и в его глазах Рём был не тот человек, кто бы смог их успокоить. Утверждения Госсвайлера и Опица о наличии дружеских отношений между начальником штаба и  руководителем имперской партийной организации очень далеки от исторической реальности. В Рёме, которого Штрассер называл «отвратительной тварью», следует скорее видеть его главного соперника, что совершенно бы отвечало намерениям командующего СА. Совместной работе двух личностей, которые стояли на совершенно одной и той же политической позиции, мешала также хроническая борьба за власть между СА и партией. По слухам, Феме-Шульц даже  собирался  отдать приказ о ликвидации начальника штаба.

Так как Рём находился в Боливии по заданию военного министерства, его возвращение произошло не в последнюю очередь с одобрения Курта фон Шляйхера, который был серым кардиналом этого министерства. Шляйхер хотел включить СА в направленную против Польши и нелегально существующую службу пограничной охраны «Ост». Свежеиспеченный начальник штаба СА срочно установил контакт со старыми товарищами, которые теперь сидели в военном министерстве. Уже это говорило о явных разногласиях с Гитлером, который уже в декабре 1928 года и еще раз в марте 1932 года запретил какое-либо сотрудничество национал-социалистов с рейхсвером. Рём же считал, что у партийного руководства нет достаточно сил, чтобы принципиальным образом изменить ситуацию в Германии. «Для меня важен солдатский элемент в движении. И я с радостью повинуюсь ему, если оно признает преимущественные права солдата, на которые он претендует. Я добиваюсь того, чтобы в Третьем Рейхе, где царят немецкие ценности, сила и честь, решающим голосом обладал боец, который готов отдать за него свою жизнь. Чтобы не быть неверно понятым: я не требую, короче говоря, чтобы солдат стоял выше политика. В особенности я требую этого для более узких рамок национал-социалистического движения». После событий 1923 года (и даже уже с 1918 года) Рём не раз высказывал сомнение в том, что старые элиты обладают волей к борьбе и способны защитить Германию. Гитлер же, со своей стороны, уже в «Майн Кампф» недвусмысленно заявил, что партийная милиция может играть роль ударной силы в пропагандистской работе и заниматься охраной собраний, но никоим образом не быть партийной армией. Боевые союзы и милицию он считал бесполезными, единственным ценным формированием в его глазах могла быть только регулярная армия. Уже на мюнхенском процессе 1924 года Гитлер высказался за перевооружение рейхсвера. В армии он видел школу нации. «В величайшую заслугу армии старого рейха стоит поставить то, что во время всеобщего омассовления голов он возвысил головы над массой». 20 июля 1944 года эти слова  звучали иронически.

Планами Рёма предусматривалось настолько далеко продвигать развертывание СА, чтобы они смогли существовать независимо от НСДАП. Исходя из этой точки зрения намеревались создать свою собственную службу разведки и контрразведки, печатные органы, наладить свою собственную пропаганду в стране и за рубежом и сделать так, чтобы денежные пожертвования промышленных магнатов, адресованные партии, доставались СА. СА получили структуру армейского типа: по-военному организованный штаб при начальнике штаба, пять обергрупп (армий), восемнадцать групп  (корпусов), затем шли бригады или подгруппы (дивизии) и т.д. Дело дошло до явного сближения между рейхсвером и СА. Рём отказался от борьбы с руководством рейхсвера и хотел полностью поставить его под свой контроль рейхсвера и хотел полностью поставить его под свой контроль, чтобы добиться его слияния в СА в одну национал-социалистическую народную армию. Ему также удалось обеспечить постоянно страдающее от финансового голода руководство СА за счет денег хозяев новых отраслей промышленности через управляющего ИГ Фарбен Генриха Гаттино. Интересно, но Гитлер в середине 1931 года не отказался от нелегального вооружения СА оружием с тайных складов военных предприятий, чьи владельцы симпатизировали нацистам. Партийная армия должна была быть вооружена, если реакция (здесь подразумевались Гугенберг, промышленники Рура и юнкеры, а также Шляйхер) захотела бы, задействовав рейхсвер, помешать созданию однопартийного правительства из национал-социалистов. Через протеже Штрассера Отто Вагенера и Вальтера Функа из отдела экономической политики руководства НСДАП удалось привлечь Альянс-концерн и Калисиндикат. Хозяева новых отраслей промышленности так увеличили вес СА, что это не в последнюю очередь обеспокоило Геринга.

22 апреля 1931 года начальник штаба составил политический меморандум для своего близкого друга Георга Белла. Хотя аутентичность этого послания не доказана, но сошлемся на то, что оно использовалось уже на Нюрнбергском процессе – и именно адвокатом СА, которые обвиняли в том, что они являются преступной организацией. Рём придавал значение улучшению имиджа движения за границей, и прежде всего, в Англии. «Подразделения СА, принадлежащие НСДАП,   не являются никакой армией будущего реванша, но имеют исключительно своей целью защиту партии и обеспечение партийной деятельности и пропаганды». Он недвусмысленно выступил против реставрации Гогенцоллернов, как и против какого либо влияния промышленников на внутреннюю и экономическую политику. Через достижение компромисса в Европе, сначала между Германией и Великобританией, а затем также и Францией должны быть преодолены отдаленные последствия мировой войны. Германия и Великобритания согласно Рёму должны стать ведущими державами в Европе, состоящей из равноправных государств, сотрудничающих между собой в экономической, политической и военной сферах. Итак, здесь ставится ясный акцент на англофильском курсе национал-социалистического движения, курсе, приверженцем которого был и Гитлер. Фюрер, чье имя не раз звучит в докладе, еще в 1930 году требовал зато уничтожения «заклятого врага» - Франции. Континентальный блок Рёма имел четкую антисоветскую ориентацию, не могло быть и речи ни о каком сотрудничестве с Москвой, но не с США. Очевидно явное сходство с концепцией «срединной Европы» (Mitteleuropa-Konzeption). Также не было и речи о какой-либо разновидности социализма. И когда Рём 27 января вместе с Гитлером и Герингом в поместье Тиссена Ландсберг встречался с Фрицом Тиссеном, Альбертом Фреглером и Эрнстом Пенсгеном, он совершенно не возражал против пропагандируемой Гитлером идеи раскола профсоюзов и акценте на свободе предпринимательства.

Вскоре после этого руководство СА через Белла в рамках Лозаннской конференции по разоружению и в Париже и в Генуе с французскими и британскими военными, а также с потенциальными спонсорами из обоих стран. Они были готовы давать деньги при условии, что Рём претворит в жизнь свои намерения и отодвинет Гитлера от главного рубильника национал-социалистического движения. В том, что принимались деньги из-за границы, ничего необычного не было, также и Гитлер пополнял свою кассу за счет антикоммунистически настроенного концерна «Шелл» и американских крупных банков. Группа из числа окружения Рёма, собравшаяся вокруг адъютанта графа ду Мулен-Экарта планировал даже физическое устранение Гитлера. На это группировка вокруг главного партийного судьи шефа  УШЛА (партийного суда НСДАП – примеч. пер.) майора Буха ответила контрзаговором с целью устранения Рёма, но активность горячих голов в обоих лагерях ушла в песок. 

Поперечный фронт 

После разговора со Шляйхером Рём 2 апреля 1932 года встретился с примкнувшим к  «Имперскому флагу» (боевая организация социал-демократов – примеч. пер.) капитаном Майром, соратником по старым мюнхенским дням, участвовавшим в основании НСДАП вместе с Гитлером. Начальник штаба сообщил о яростной внутрипартийной борьбе вокруг выбора курса и проявил заинтересованность в том, чтобы избежать столкновений между СА и  «Имперским флагом». Контакты с «Имперским флагом» Рём продолжит и далее. Наряду с этим он противодействовал идее поперечного фронта вскоре ставшего военным министром в правительстве Папена Курта фон Шляйхера. Согласно ей предусматривалось создание фронта от христианских профсоюзов через Свободные профсоюзы до левого фланга НСДАП во главе с Грегором Штрассером, и таким образом создать массовую опору для диктатуры. На уровне боевых союзов этой идее отвечало бы сотрудничество между СА,  «Имперским флагом»  и крылом «Стального шлема», возглавляемым Дюстербергом, из которых Шляйхтер хотел создать будущую пограничную милицию. Также начальник штаба решительно выступил против идеи участия национал-социалистов в правительстве Пруссии. Как и Шляйхер, Рём был сторонником имевшего антисоветскую направленность франко-германского компромисса и концепции «Срединной Европы», в этом оба следовали линии ИГ Фарбен. Замешательство в лагере национал-социалистов можно показать на примере того, что как раз Штрассер оказал яростное сопротивление идеи поддержки поперечного фронта военизированными формированиями. Под руководством выходца из СС Фридриха-Вильгельма Крюгера штаб группы zbV превратился в место связи с военным министерством Шляйхера. Борман и Геринг, которые были заинтересованы в однопартийном правительстве Гитлера, потребовали устранения начальника штаба, так как опасались, что СА станут военным крылом поперечного фронта. В преемники уже предлагали некоего Виктора Лютце…

Если угодно, то налаживание контактов с Рейхсбаннером стало первым признаком несомненного полевения Рёма. В августе 1932 года после тяжелых переговоров со Штрассером он неохотно решился на то, чтобы использовать штрейкбрехеров СА только по взаимному согласию с НСБО. Раньше в случае подобных акций дело доходило до стычек между активистами НСБО и выступавшими в роли штрейкбрехеров камрадами из СА, и напротив, были случаи массовой поддержки забастовщиков из НСБО – поведение СА зависело, кажется, от местных  обстоятельств. Следует констатировать, что высшее руководство СА находилось под огромным давлением низовых частей. Хотя не могло быть и речи о существовании внутренне обоснованной идеологии СА, но прежде всего городским подразделениям были присущи неприятие буржуазного общества, социал-революционные тенденции и воинственная активность. Возбуждаемые национал-социалистической пропагандой, постоянными стычками с политическими противниками и полицией и социальной нуждой,   вояки из СА искали выхода для своего гнева и постоянно находили  его в бунтах против местных партийных отделений и использовании политического насилия, доходившего   до явного терроризма.

Давайте теперь бросим взор на линии соперничества немецкого крупного капитала. В ранние тридцатые процветал прежде всего Дойче Банк, Дрезднер Банк же во время банковского кризиса в 1931 году оказался под государственным контролем, а главным акционером Ферайнигте Штальверке при рейхсканцлере Папене также стало государство. Германия уже при Брюнинге была готова пустить французские капиталы в Рур, чтобы закончить с выплатой репараций, как раз это было целью  санации. Среди группировок капиталистов царило боевое настроение, началось соревнование диктатур. Тенденции к огосударствлению напугали всех хозяев тяжелой промышленности и встревожили экономически чахнувших юнкеров (колонизация Востока!). Если некоторые концерны поставили на Гугенберга, то Тиссен и Шлахт проявили скорее заинтересованность в приходе к власти Гитлера и Геринга, и именно в рамках однопартийного национал-социалистического правительства. Противовесом им служил человек хозяев новых отраслей промышленности в партии Грегор Штрассер, который постоянно расставлял своих людей на ключевые позиции в сфере экономической политики в движении. В экономической Программе немедленных действий Штрассер высказывался за  антициклическую экономическую политику в пользу строительных предприятий, химической и электротехнической промышленности, восточную колонизацию, финансируемые государством производственные задания. Знаменитая речь Штрассера в рейхстаге в мае 1932 года, впрочем, принадлежит перу Гельмута Эльбрехтера, бывшего левого национал-социалиста, примкнувшего к группе Ганса Церера «Тат» и близкого друга Шляйхера. Хозяева тяжелой промышленности в ответ на это блокировали какие-либо перечисления денег и добились отставки Вагенера и упразднения Гитлером его отдела экономической политики. В кругах вокруг ИГ Фарбен оказались не столь впечатлительными и отныне перечисляли деньги прямо Грегору Штрассеру.

В июле и августе 1932 года Рём хотел ускорить захват власти, опираясь на усилившихся активистов СА. Правда, военный министр Шляйхер дал понять, что он отдаст приказ подавить возможную попытку путча. И на самом деле коричневорубашечники в отношении подготовки и вооружения не имели ни малейшего шанса против профессионалов, одетых в форму серого цвета. Рём все же, как и Штрассер, был заинтересован в том, чтобы отыскать выход из ситуации отсутствия стратегических целей, которую создал Гитлер, с 1930 года безрезультатно ведущий переговоры с различными партиями и политиками. Этот интерес был присущ ему не в последнюю очередь потому, что существовала реальная опасность, что радикализовавшиеся массы рядовых членов СА выйдут из-под его контроля, как это показали  последние неконтролируемые волны насилия в Восточной Пруссии и Силезии, как и вызвавшие тревогу волнения в берлинских СА. Рём и Штрассер смирились бы в случае крайней необходимости с поэтапным взятием власти через участие НСДАП в правительстве, чтобы воспрепятствовать расколу пестрого движения и заново обустроить Германию в соответствии со своими представлениями. Правда Штрассер сам во время борьбы за власть с Гитлером летом и осенью 1932 года  отверг какие-либо попытки посредничества, и его    протеже Шульц и дальше открыто интриговал против начальника штаба. К этому времени уже сформировался широкий фронт, направленный против Рёма, к которому присоединились также партийный казначей Шварц, майор Бух, Борман и временно Геббельс. Еще в ноябре 1932 года Штрассер проявлял готовность к тому, чтобы добиться у Гитлера устранения «невыносимого» гомосексуалиста Рёма. Однако следует констатировать явное сближение СА с руководством  имперской партийной организации, все же преследовались общие цели.

Грегор Штрассер провалился в декабре по вопросу об участии в правительстве поперечного фронта под руководством ставшего тем временем рейхсканцлером Шляйхера. Этим была упущена последняя возможность остановить продвижение Гитлера к посту рейхсканцлера. Гитлер распустил  имперскую партийную организацию и этим вверг лишенное организационного центра национал-социалистическое движение в хаос. Кризис, связанный с падением Штрассера, достиг кульминации в неорганизованном, но все же широком партийном бунте, в котором приняли участие также части СА и даже Лейбштандарт СС (прежде всего мятеж Штегмана во Франконии, Баварии, Пфальце и Берлине; критическое положение также сложилось на Рейне и в Руре, взрывные настроения в гау Рейнпфальц, который возглавлял Бюркель, безусловно являвшийся человеком Штрассера, а также в Бадене и гессинских гау). В Берлине было заметным бегство к коммунистам и к «Революционным национал-социалистам», зато с поздней осени вернулось назад некоторое количество людей из СА. Штрассер и дальше продолжал переговоры по вопросу о поперечном фронте и уже несколько дней сожалел о своем уходе. Наблюдатели, такие как Шляйхер и Брюнинг, по-прежнему ожидали от него, что он сможет устранить Гитлера и взять движение под свой контроль. Феме-Шульц и потерпевший фиаско руководитель  имперской партийной организации, впрочем, относили Рёма наряду с Герингом и Геббельсом к силам которые успешно воспрепятствовали одобрению Гитлером планов Штрассера и этим помешали уходу на покой фюрера, и без того уже неспособного к упорядоченной работе в правительстве. С устранением Штрассера начальник штаба СА избавился от своего самого могущественного соперника. Правительство Шляйхера пало, его положение было подорвано интригами Папена и сопротивлением промышленников Рура и крупных землевладельцев. За его спиной НННП Гугенберга, группировки НСДАП, «Стальной шлем» и представители промышленных кругов уже вели переговоры о формировании нового правительства.

На Новый год Рём обратился с приказом к командному составу СА и заклинал крепить дисциплину и единство. С одной стороны, начальник штаба опасался раскола движения, с другой, воображал, что коммунисты составят конкуренцию на пути к победе: «От вас, командиры СА и СС. Зависит, проложат ли буржуазная половинчатость и бездушная реакция путь к большевизму или же вы вдохновите бойцов коричневого и черного корпуса  на достижение священной цели: восстановление германской свободы и чести». Приблизительно в то же самое время, возможно, под впечатлением от кризиса, связанного с падением Штрассера, обстановки непотизма и клик в Мюнхене и того, что Гитлер не знал чувства меры, Рём наладил контакты с бунтовщиком из СА Штеннесом и предложил тайное сотрудничество. Штеннес вспоминал: «Он установил со мной связь и объяснил мне, что обстановка в партии становится все более невыносимой».

 

Рихард Шапке, пер. с немецкого Андрея Игнатьева