НОВОСТИ

   ПРОФИЛЬ: Вручение вам премии Кандинского было скандальным. Раздавались крики "Фашист!" и "Позор!".
   Беляев-Гинтовт: Кричавшим потом занялись юристы. А тот год для меня был невероятно насыщенным, годом бури и натиска. После церемонии вручения у меня случилось стихийное турне по России и Восточной Европе, выcтавка в Грозном, тогда я много выступал на митингах. Я повстречался с тремя президентами в том году. Но еще до премии, 8 августа, я оказался в окрестностях Цхинвала как представитель Евразийского союза молодежи…
   ПРОФИЛЬ: Вы оказались в Цхинвале как раз в день начала боевых действий со стороны Грузии? Случайно заехали?
   Беляев-Гинтовт: Нет, нам была известна примерная дата нападения и то, что оно неминуемо. И мне приходилось доказывать многочисленным звонившим журналистам, что это Грузия напала на Осетию, а не наоборот. Что у меня над головой висят сотни натовских спутников и увидеть меня легко: вот я стою у памятника Ленину и машу вам рукой. Так я неожиданно для себя оказался в роли фронтового корреспондента. И по возвращении мне пришлось выступать перед многими камерами, стать публичной фигурой.
   ПРОФИЛЬ: У вас наверняка есть друзья-грузины. Эта ситуация не отразилась на ваших отношениях?
   Беляев-Гинтовт: По удивительному совпадению все мои друзья-грузины разделяют мои евразийские ценности.
   ПРОФИЛЬ: Что такое евразийство? Когда я слушаю вашего лидера Александра Дугина, половину его текста просто не могу понять.
   Беляев-Гинтовт: Это мироощущение, которое является сущностным, базовым, матричным для обитателей Большой России, даже если они еще не знают об этом. Это верность Традиции, осознание уникальности и самодостаточности Большой России - не Европы, но и не Азии, принцип "почва как судьба", пусть даже и в парадоксальном советском изводе. Принцип почвы мы ставим выше принципа крови. Либерализм, который насаждается в последнее двадцатилетие, выпадает из нашего времени, нашего пространства и вызывает стойкое недовольство его обитателей. Даже американские опросы говорят о том, что около 82% граждан СНГ за реинтеграцию. Казалось бы, при всех усилиях внешних сил по нашим окраинам должна полыхать война, но этого нет. Этнический нацизм, подогреваемый извне, - это катастрофа для Евразии.
   ПРОФИЛЬ: А что такое ваш Евразийский союз молодежи?
   Беляев-Гинтовт: Это сумма революционных философов, которые вовлечены не только в метафизику больших идей Большого пространства, но и в текущую политику. Хотя участники этого движения могут быть на разных полюсах - от крыла наставников-старцев до крыла молодых радикалов, разгромивших в свое время лживую выставку о " Голодоморе" в Москве.
   ПРОФИЛЬ: Но все равно это закрытый и немногочисленный клуб, и влияния его на реальную политику в России я не вижу. Хотя не знаю, может, вы собираетесь по пятницам в кабинете у Суркова?
   Беляев-Гинтовт: Как вы думаете, если будущий президент назвал задачей своего нового срока Евразийский проект, можно говорить о влиянии Александра Гельевича Дугина на реальную политику?
   ПРОФИЛЬ: Но давайте здраво смотреть на жизнь. Интеллектуальными схемами Россию мобилизовать невозможно, такое это пространство.
   Беляев-Гинтовт: Идея первична. Потом появляются мученики идеи, ее святые. А потом невозможное становится возможным - пространство объединяется. Так было уже не раз и не два. Как говорит Александр Дугин, "если это выдох, то каким же будет вдох?".

 

   ПРОФИЛЬ: Возьмем того же Путина - видимо, будущего президента. Какова его роль в вашем проекте? Давайте сейчас забудем про друзей из кооператива "Озеро" и прочие мелочи. Вы все еще видите в нем пассионария, способного на что-то?
   Беляев-Гинтовт: Я прежде всего художник, а не политический комментатор. Мой личный комментарий прост: никто не знает, что будет завтра. То, что случится с нами, возможно, случится впервые.
   ПРОФИЛЬ: А я все же о практических сценариях. Давайте представим, что возникает группа заговорщиков, такая честная элита - из ФСБ, из МВД. Условно назову их "новые декабристы". И они, понимая, что происходит черт знает что и страну надо спасать, намерены взять власть. При этом в случае провала готовы и погибнуть. И обращаются к вам: "Давай, Алексей, с нами! Ты нам нужен". Вы готовы присоединиться?
   Беляев-Гинтовт: Накануне инаугурации Дмитрия Медведева американские политологи предложили несколько гипотетических сценариев развития событий. Их общей отправной точкой была - не дай Бог! - такая: нового президента убивает снайпер. Далее - варианты: националистический, коммунистический, либеральный. По каждому из них следует распад территорий, гражданская война и неминуемое вторжение войск НАТО со спасительной (а какой же еще?) целью. Но был и четвертый сценарий - евразийский. Духовная мобилизация, руины континента стягиваются осями: Москва-Пекин, Москва-Дели, Москва-Токио, Москва-Берлин, Москва-Тегеран. Это единственно возможный для страны сценарий.
   ПРОФИЛЬ: Вы готовы присоединиться к людям, заговорщикам, которые осмелятся взять на себя всю ответственность за страну?
   Беляев-Гинтовт: Если это те самые люди - да.
   ПРОФИЛЬ: За кого вы голосовали на выборах?
   Беляев-Гинтовт: За КПРФ. Я принадлежу к левому крылу большого Евразийского проекта, который может быть очерчен контурами народничества, скифства, археофутуризма. Но содержит в себе и платоновский идеал. Это духовная вертикаль, иерархия смыслов, верность идее, преобладание идеи над материей и твердое желание защищать ее до конца.

 ПРОФИЛЬ: Вообще, в нашем обществе принято считать, что художники по самой своей сути, по своей биохимии - либералы.
   Беляев-Гинтовт: Мне очень нравится одна фраза Блока. Однажды его спросили: "А не либерал ли вы?" И Александр Александрович ответил: "Я художник, а значит, не либерал".
   ПРОФИЛЬ: Кстати, о коммунистах. Вы персонаж яркий, фактурный. И мне кажется, те же самые коммунисты должны вас активно задействовать. Потому что упитанные лица людей из КПРФ, которые мы наблюдаем по телевизору, и их косноязычие уж точно никак не добавляют к ним симпатии со стороны молодежи и мыслящей публики.
   Беляев-Гинтовт: Да, мы встречались с Геннадием Андреевичем Зюгановым, у нас был трехчасовой разговор, я показал ему свои проекты, они произвели на него впечатление. Но никакого продолжения не последовало.
   ПРОФИЛЬ: А с Прохановым вы знакомы? Мне кажется, в своей публицистике он делает примерно то же, что вы в живописи.
   Беляев-Гинтовт: Конечно! Я знаком с Александром Андреевичем, дружу с безразмерным коллективом газеты "Завтра", у меня несколько десятков публикаций, которыми я очень дорожу. Так же как и в газете "Лимонка".
   ПРОФИЛЬ: С Лимоновым вы тоже дружны?
   Беляев-Гинтовт: До 2004 года я взаимодействовал с НБП, но в определенный момент это стало невозможно.
   ПРОФИЛЬ: А что случилось?
   Беляев-Гинтовт: Национал-большевистской партии больше нет, ибо заявления Лимонова по выходе из тюрьмы стали полной противоположностью тому, ради чего в 1993 году под знамена Национал-большевистской партии собирались люди. Из них десятки человек погибли, десятки отсидели. А то, что Лимонов творит сейчас, - издевательство над идеалами самого яркого и единственно авангардного движения. Фактически многотысячная партия перестала существовать. Все это противоречит тем солнечным идеям, под которыми коротко подписывались: "Да, смерть!" Вы знаете, я думаю, в "Профиле" это никогда не опубликуют…
   ПРОФИЛЬ: А вот заодно и проверим. Но вернемся к искусству. Мы сидим у вас дома перед портретом Сталина, вы не скрываете своей симпатии к нему, голосуете за коммунистов. При этом ваши работы я видел в особняках рублевских буржуинов…
   Беляев-Гинтовт: Я ничего не продаю.
   ПРОФИЛЬ: Хорошо, это галеристы продают. Откуда у богатых людей такая страсть к левому, революционному искусству? Малевича покупают на аукционах за безумные деньги…
   Беляев-Гинтовт: На этот вопрос я не отвечу, это загадка их черного космоса. Но самые разные иноземцы спрашивали, почему меня нет на международных выставках, почему мои работы не вывозят так называемые "хозяева дискурса". Ведь мои картины представляют Россию более всего, и это подтвердила та же премия Кандинского, хотя мне известно, что давление на международное жюри было немалым и даже началось прямое запугивание. Но они устояли.
   ПРОФИЛЬ: И почему ваши картины не вывозят?
   Беляев-Гинтовт: Русские авангардисты всегда проектировали будущее, а нынешние хозяева дискурса не хотят видеть то, что предлагаю я, у них свои представления о будущем.

 

   ПРОФИЛЬ: Вы окончили Архитектурный институт...
   Беляев-Гинтовт: Нет, я его не окончил. Это был 1989 год. Все, что угодно, кроме учебы! Я занялся театром.
   ПРОФИЛЬ: И тем не менее - вам не предлагали сделать какие-то проекты как архитектору?
   Беляев-Гинтовт: У меня всего два таких проекта, и в обоих случаях это клубы. Но в советском значении этого слова. В 2004 году я построил клуб, который занял часть Дома киноактера. Тогда, впервые в Москве, я применил Большой стиль - с бетонными стенами, лепниной, колоннами рубинового стекла, сталинской бронзой. По нашему замыслу он должен был стать закрытым клубом высокой культуры, но жизнь опровергла эти проекты.
   ПРОФИЛЬ: Я тут на днях наблюдал новые станции московского метро - без особого, надо сказать, эстетического восторга. И вдруг подумал: а ведь вы - идеальный художник для нашего метро в его классическом виде.
   Беляев-Гинтовт: Согласен. Мой футуристический проект "Парад Победы-2037", исполненный на суcальном золоте, замышлялся в мозаичном исполнении. Галерист Емельян Захаров даже общался с тогдашней дирекцией Московского метрополитена, но ситуация не сложилась. Однако я надеюсь, что рано или поздно мне доверят оформлять не только московское метро, но и ереванское, таллинское, минское, тбилисское и тегеранское. Все еще будет!