НОВОСТИ

Что значит в перспективе разрушение системы однополярного мира, осечка глобализации, прорыв дамбы политологических, юридических и дипломатических стереотипов второй половины XX века? Это значит, что снова на арену истории выходят её подлинные вершители – народы. Воля народов, энергия этнического самоопределения высвобождается из-под коросты национальной государственности и наднациональных репрессивных институтов. Народы готовятся по существу выяснить отношения друг с другом и определиться со своими цивилизационными приоритетами, а также планами на будущее.

В этих условиях этносоциология как дисциплина приобретает первостепенное значение с точки зрения политического строительства и глобальной стратегии. Ведь для того, чтобы иметь дело с реальностью – а этнос куда более реален, чем все те эфемерные конструкции, которыми он был до недавнего времени окован – необходимо эту реальность для себя открыть.

До сих пор этносоциология существовала, скажем прямо, необязательным образом. На Западе, где доминирующими социо-политическими трендами являлись нациестроительство и глобализация, такой дисциплины не существует вовсе. Отечественная же наука хоть и знает блистательные умы, внесшие принципиальный вклад в народоведение (Широкогоров, Гумилёв и другие), до последнего времени всё же не обладала ни чётким понятийным аппаратом, ни сложившимся методом.

Международное Евразийское движение и созданный на его базе Центр евразийской этнопсихологии видят свою задачу в том, чтобы изменить положение дел в лучшую сторону и оптимизировать этносоциологический инструментарий, доведя его до уровня максимальной прикладной эффективности. Для этого необходимо осуществить ревизию накопленных знаний и теоретических наработок, приведя их к единой теоретической базе.

Причём начинать необходимо с самого начала – с переопределения столь расплывчатых - даром что фундаментальных - понятий этноса, народа, нации и расы. Принципиальным нововведением лидера МЕД, профессора МГУ Александра Дугина, разрабатывающего этнологическую проблематику в рамках учебного спецкурса по «структурной социологии», стало переопределение этноса на основе единственно устойчивого признака – общности мифологии.

До сих пор учёные-этнологи не скрывали, что понятие этноса является не точным в силу того, что базовые признаки, на основе которых определяется этническая принадлежность – такие как общность языка, происхождения, культуры и исторической судьбы – являются не всегда обязательными и надёжными, а как бы дополнительными к чему-то, что до сих пор не поддавалось регистрации. С точки зрения евразийской этносоциологической школы такой осью этнической принадлежности является миф. Именно общность мифологи цементирует этнос, не позволяя ему распасться в изменяющихся культурно-исторических условиях.

На заключительном занятии вводного семинарского цикла по этносоциологии, состоявшемся в Центре евразийской этнопсихолоии в минувшую пятницу, руководитель центра Павел Канищев предпринял попытку предварительной систематизации новых эвристических разработок школы. Важнейшей из них является концептуальное разграничение понятий «этнос» и «народ».

Так, согласно евразийскому подходу, все существующие этносы следует разделять по категориям активных и пассивных. Это деление приблизительно соответствует классификации Льва Гумилёва, который выделял этносы пассионарные и гармоничные. Новый принцип классификации, в отличие от гумилевского, выстраивается по базовому признаку отношения этноса к собственному мифу. Этносы, миновавшие активную стадию собственного развития, либо не входившие в неё вовсе, являются хранителями собственных мифов и существуют как бы в приложенном к мифу, пост-мифологическом состоянии. Их удел – коллективное сновидение, воспроизведение поведенческого канона и ностальгия по священному времени.

Активные этносы принципиальным образом отличает осознание собственной исторической миссии. Такие этносы существуют как бы в незавершённости, их священное время ещё длится, их стереотипический канон до сих пор находится в процессе формирования. Такие этносы, согласно евразийской терминологии, собственно и рассматриваются в качестве народов. Понятие «народ» (narod) в этом случае приобретает определённость технического термина - устанавливается его чёткое отношение к понятию «этноса».

Собственно этнос, обладающий своей законченной, сложившейся мифологией, всегда имеет чёткую систему координат и набор руководящих образцов, регламентирующих социальную, политическую, бытовую и моральную деятельность. Пассивные этносы замкнуты на себя и находятся некоторым образом вне истории. Народы же по определению представляют из себя нечто большее, чем этносы. Их удел – государство- и имперостроительство, творение истории и масштабные свершения в области культуры. Народы живут в своём мифе сейчас, поэтому и их идентичность не дана им в готовом виде. Отсюда – частые сбои в определении не только параметров идентичности, но и, собственно, принадлежности к народу тех или иных субэтнических или социальных групп.

Теоретически священное мифологическое время этноса не обязательно находится в прошлом. Народ может проснуться к осознанию своей миссии. Статус народа имеет обратимый характер, но признаки его подделать не возможно. Новый мир, который будет созидаться на обломках либерально-капиталистической империи, будет твориться народами. И русский народ как, безусловно, принадлежащий к числу наиболее активных этносов планеты, обещает сыграть в этом процессе одну из ведущих ролей.

Так что всё ещё только начинается. Наше солнце ещё не отвоёвано. Наши боги и наши герои ещё не сказали своего последнего слова, не совершили решающих жестов, не создали нашего мира. Нет смысла сокрушаться о прошлом, оглядываться назад и сомневаться в своей правоте. Всё, что нас сдерживало, спадает и рассыпается. Мы живём на заре, и время и пространство принадлежат нам.