26 июня в Фонде Эффективной политики состоялся круглый стол, посвященный 100-летию речи Петра Столыпина о «Великой России» в Госдуме и программной статьи Петра Струве «Великая Россия».

Основным докладчиком должен был выступать и выступил консервативно-либеральный политолог Александр Казаков, который в своем докладе кратко перечислил основные тезисы данной статьи, такие как утверждение приоритета внешней политики над внутренней, взаимоотношении государства и общества и.т.д.

Однако основная дискуссия развернулась по другому вопросу, связанному, тем не менее, и с темой речи Столыпина и с вышеупомянутой статьей Струве,  внесенному на обсуждение Алексеем Чадаевым, вопросу о возможности построения Великой России без Великих потрясений, что в нынешних условиях равно вопросу о  возможности эволюционной, а не революционной модернизации.

Ведь как отметил Алексей «Во все времена толчком к инновационному развитию являлись именно катастрофы, войны, нашествия и всякие разные великие потрясения».

Данная тема, скорее всего, была выбрана не зря, поскольку в ней помимо очевидной актуальности есть и дополнительное измерение. Фактически вопрос о сочетании или противопоставлении великих потрясений и Великой России, это вопрос в зависимости от отношения к которому в консервативной среде можно провести разделение на условных консерваторов-охранителей и условных консервативных революционеров.

Для первых, главным достижением является порядок, который они противопоставляют потрясениям, главным врагом является хаос, который они понимают как беспорядок и вообще что-то нехорошее.

Среди выступавших, многие, как оказалось, принадлежат именно к этой породе консерваторов. Так Юрий Гиренко из газеты «Взгляд» постарался опровергнуть тезис Чадаева, заявив что «модернизация возможна только без потрясений», предъявив в качестве примера того, что из потрясений никакой модернизации не получится, ситуацию, в которой оказалась Россия в 90-х годах и, заявив, что столыпинский, т.е. либерально-консервативный путь был и остается единственно верным и возможным. С похожей позиции выступили еще несколько участников дискуссии, видимо забыв или сделав вид, что забыли о советском опыте быстрой модернизации, построения нового технологического уклада, которое проходило как раз с великим потрясениями, сопровождаясь невиданными доселе репрессиями. Схожие процессы мобилизационной модернизации  происходили в то же время и в других странах, в частности в Германии и Италии, превратив их в мощнейшие и экономически процветающие государства.

Противники «великих потрясений» даже и не попытались ответить на поставленный им Алексеем Чадаевым вопрос о том, что если быстрая ненасильственная, мягкая модернизация возможна, то «как она возможно и что надо сделать?»

В отличие от «охранителей-консерваторов» «консервативные революционеры» воспринимают реальность гораздо сложнее.

Так политолог Андрей Окара, оказавшийся в консервативно-революционном стане отметил, что хаоса бояться не надо, на самом деле он является усложненным порядком, без обращения к которому, одним «подмораживанием России» ничего не добьешься. Более того, согласно высказыванию того же Окары абсолютная  «стабильность существует только на кладбище» и гордится достижением стабильности, как это делают сейчас многие, не следует. Интересным также  показался тезис Андрея о том, что, в настоящее время наблюдаются «в информационном пространстве попытки сформулировать охранительно-консервативный дискурс за счет консервативно-революционных  идеологем» и занимаются этим  «мыслители круга ФЭП».

В поддержку мобилизационного, а не эволюционного варианта мобилизации выступил и сотрудник ФЭПа Тимофей Шевяков, заметивший, что в России из-за сильной реакции среды безболезненного технологического рывка не получится. Свой тезис Шевяков проиллюстрировал примерами из русской истории, в которых эволюционная модернизация переходила в контрреформы, как в случае с реформами Александра Второго или переходила в революционную модернизацию, как в случае со столыпинскими реформами во многом способствовавшими созданию в России революционной ситуации.

Дмитрий Ефремов, представляющий на круглом столе ЕСМ, высказал мнение, что на самом деле, главным вопросом в отношении Струве и  наследия русской политической мысли является вопрос о языке или выработке общего понятийного аппарата. И в его решении лежит ответ на подмену понятий, происходящую с отношением к кризису и модернизации. Так, можно оставить в принципе вопрос о кризисе как условии модернизации открытым: «О пути к Великой России через великие потрясения в исторической перспективе можно спорить, но сейчас силы, несущие потрясения нашей стране не ориентируются на Великую Россию, и это является определяющим».

В целом, доводы сторонников революционного варианта модернизации, который в нынешней ситуации может осуществляться только через новую опричнину и введение комиссарской диктатуры, о чем постоянно не устают напоминать евразийцы, звучали более весомо и более обосновано, что дает основание предположить, что именно такой вариант модернизации, и является наиболее предпочтительным для России.