Еще до начала Имперского митинга, который мы решили посвятить Сергею Курехину, в Интернете раздалась вонь разного рода туристов по красотам виртуального ужаса и вэбсерфингистов. Им не понравилось, что те вещи, по поводу которых они привыкли распускать свои ненастоящие сопли, оказывается, имеют свою политическую реальность и вполне могут потревожить их безмятежные задницы мощным культурологическим пинком. Ведь задача ЕСМ, как и любой другой имперской организации – политизировать эстетику и эстетизировать политику. Одно перетекает в другое – если вы творите, готовьтесь получить за это по шапке, если говорите о бюджете, будьте любезны не мямлить, а быть поэтом. Как писал Маяковский:
Пока выкипячивают, рифмами пиликая,
из любвей и соловьев какое-то варево,
улица корчится безъязыкая -
ей нечем кричать и разговаривать.
Или:
Нежные!
Вы любовь на скрипки ложите.
Любовь на литавры ложит грубый.
А себя, как я, вывернуть не можете,
чтобы были одни сплошные губы!
Вот такими «сплошными губами» и был Сергей Курехин. Человек парадокса. Когда он занялся политикой, его парадоксализм был доведен до логического, радикального предела. Без политики, без национал-большевизма, без евразийства Курехин утонул бы хлюпающем болоте постмодернистов. Настоящее творчество сродни имперостроительству - оно не рассекает, а соединяет. Это и есть консервативная революция. Собственно, Сергей Курехин и Александр Дугин выразили это в «Манифесте Новых Магов».
Понятно, что с такой фабулой не имело смысл проводить стандартный митинг с речами и кричалками. Особенно в таком децентрализованном городе, как Питер. Тут без «пурклапы» и шляпы Михаила Боярского не разберешься. Говорят, съемки «Трех мушкетеров» проходили в полном погружении главных героев в бутылку. Ничего удивительного – сыграть героическую и отвязную роль не так-то просто, особенно если знаешь, что эта роль к тебе потом прилипнет банным листом и вне ее контекста ты никому не интересен. Роль Д’Артаньяна изменила жизнь Боярского. Именно поэтому в 90-ых, когда лихие советские образы сменяют Микки Маусы со Шварцнеггерами и Д’Артаньян оказывается на свалке, возникает песня «Зеленоглазое такси».
Михаил Сергеевич, ехать никуда не надо. Мы уже здесь. Звездный десант Евразийского Союза Молодежи приехал к вам с гастролями. Все, чего вам не хватает – это нашего черного флага и немножечко геополитической прозорливости. Зеленоглазое такси – это мы. Хотя некоторые предпочтут термин Пьяный Корабль.
На Имперский митинг имени Курехина собралось около 500 новых Д’Артаньянов. Прямо под Лениным. Парк, фонтаны. Дети с мамашами. И такое.
Действие по всем признакам было аномальным. Лидер ЕСМ Павел Зарифуллин играл на гитаре и разговаривал с Михаилом Сергеевичем по желтому телефону о войне с Эстонией. Леонид Савин летал на черте и рассказывал о рецептах ритуально-политической кухни петербуржских подземелий. Лидер ЕСМ Валерий Коровин с яростью и сценическими жестами Константина Кинчева кричал о геополитическом топоре возмездия, который обязательно настигнет праздных и бесполезных людей. С мизантропическим оскалом Александр Бовдунов рассказал, что в Питере кроме Курехина ничего не осталось, поэтому следует этот город назвать не иначе, как город Курехин. Илья Лазарев явился в образе Михаила Боярского и с яростью Егора Летова обрушил на митингующих индустриальные рэп-частушки о мраке города Курехина и закончил митинг кладбищенским воем песни «Зеленоглазое такси», который поддержали столпившиеся до слез отдыхающие парка. Разбавил контр-рациональный ветер мероприятия лидер антифашистского движения «Наши» Виталий Трофимов-Трофимов, рассказав о Путине, России и как правильно поступать, когда все вокруг такие заразы.
