Визит вице-президента США Джо Байдена в Грузию и Украину частично являлся ответом на вопрос о том, как прошли американско-российские переговоры, когда в начале июля Барак Обама посетил Россию. То, что визит Байдена вообще имел место, вновь подтверждает верность США принципу, что Россия не имеет права на сферу влияния в этих странах или где-либо еще на территории бывшего Советского Союза.  

Поэтому готовность американцев противостоять русским в вопросах фундаментальных национальных интересов России требует некоторого объяснения, так как с виду этот ход может показаться рискованным маневром. В интервью, опубликованном 26 июля в "Уолл Стрит джорнал" Байден показал, что аналитическая структура администрации Обамы способна ухватывать суть в вопросах России. В нем Байден сказал, что Соединенные Штаты "значительно" недооценивают свои возможности. Он добавил, что «Россия должна пойти на некоторые очень трудные, взвешенные решения. У них сокращается население, угасает экономика и структура банковского сектора, которая вряд ли выстоит следующие 15 лет, они находятся в такой ситуации, когда мир изменяется до того, как русские начинают что-то предпринимать и цепляются за нечто нежизнеспособное, что осталось в прошлом». 

Непрерывность политики США 

Русские обвинили Соединенные Штаты в том, что под прикрытием продвижения демократии они поддерживают проамериканские силы в Украине, Грузии и других странах бывшего Советского Союза. Они думают, что цель США состоит в окружении Советского Союза проамериканскими государствами, что поставит будущее Российской Федерации под угрозу. Действия русских военных летом 2008 г. в Грузии являлись сигналом Соединенным Штатам и странам бывшего Советского Союза о том, что Россия не готова мириться с таким ходом событий и в случае необходимости готова полностью изменить его силой оружия.  

После своей июльской встречи на высшем уровне Обама отправил Байдена в две самых жизненно важных страны бывшего СССР — Украину и Грузию — чтобы дать русским понять, что Соединенные Штаты не изменили своей стратегии, несмотря на военное превосходство русских в данном регионе. В конечном счете, Соединенные Штаты намного более сильны чем русские, и Байден был прав, когда он четко отметил ухудшение демографической ситуации в России как принципиальный фактор в упадке Москвы в далекой перспективе. Но сейчас российская корреляция сил вдоль границ России недвусмысленно подбадривает русских. При этом основное американское развертывание в Ираке и Афганистане воспрепятствовало бы вмешательству США, что может подтолкнуть русских бросить вызов напрямую проамериканским правительствам в странах бывшего Советского Союза. 

Даже в этом случае, визит Байдена и интервью показывают, что правительство Обамы поддерживает позицию США по России, которая была на повестке дня со времен Рейгана. Рейган рассматривал экономику как главную слабую сторону России. Он предчувствовал, что чем больше будет оказываться давления на российскую экономику, тем больше в дальнейшем будет проблем у русских по геополитическим вопросам. Чем больше концессий русские осуществляли в области геополитики, тем слабее становилась их хватка над Восточной Европой. И. если бы требование Рейгана к России - “Сломайте эту стену, мистер Горбачев”, было соблюдено, то Советы бы претерпели коллапс. Начиная с администрации Рейгана idee fixe о том, что слабость российской экономики лишила русских возможности играть существенную региональную роль, не говоря уже о глобальной, была не только у США, но и у НАТО, Китая и Японии. Поэтому, независимо от российских пожеланий, Запад был свободен изобретать то, что хотел, без оглядки на отношения между союзниками России, таких как Сербия, и на территории бывшего Советского Союза. И, конечно, в течение 1990-х гг. Россия была парализована.  

Байден, однако, говорит, что независимо от временного регионального преимущества, которое русские могли бы извлечь, в конце концов, их экономика изуродована, и Россия не является страной, к которой будут относиться серьезно. Он продолжал утверждать перед общественностью, что этот вопрос нельзя выносить на публику, поскольку нет никакой ценности в России, которая оказывает беспокойство. Русские, конечно, теперь понимают, что это означает нажать кнопку перезагрузки, которую упомянул Обама: перезагрузка возвращает к 1980-м и 1990-м. 

Перезагрузка 80-х  и 90-х гг. 

Чтобы просчитать российский ответ, важно рассмотреть, как некто в должности российского премьер-министра, т.е. Владимир Путин смотрит на события 1980-х и 1990-х гг. В конце концов, Путин был офицером КГБ при Юрии Андропове, бывшем главе КГБ, который позже стал Генеральным секретарем Коммунистической партии и являлся архитектором гласности и перестройки.  

Это было КГБ, которой первым понял, что Советский Союз терпел неудачу, и это имело смысл, потому что только у КГБ был всестороннее осмысление Советского Союза как государства. Стратегия Андропова состояла в том, чтобы перейти от получения технологий через шпионаж — что очевидно по миссии Путина как младшего офицера разведки в Дрездене в бывшей Восточной Германии — к более формальному процессу передачи технологии. Чтобы побудить Запад передавать технологии и вкладывать капитал в Советский Союз, Москва должна была пойти на существенные уступки в области, о которой Запад был озабочен больше всего: геополитике. Чтобы получить то, что хотели, Советы должны были дать задний ход в Холодной войне.  

Гласность, или  открытость, являлась этой ценой, что снижало угрозу для Запада. Но основным ребусом являлась перестройка, или реструктурирование советской экономики. Это было то место, где возник самый большой риск, так как вся социальная и политическая структура Советского Союза была построена вокруг административно-командной экономики. Но эта экономика больше не функционировала, и без перестройки все инвестиции и передача технологий были бы бессмысленны. Советский Союз не мог их усвоить. 

Бывший лидер СССР Михаил Горбачев был коммунистом, о чем мы забываем, и последователем Андропова. Он не был либералом, потому что он рассматривал либерализацию как преимущество, как средство для решения проблемы. И это решение спасало Коммунистическую партию, а с ней и советское государство. Горбачев также понял, что одновременно двойной вызов концессий (геополитически на Западе и экономически - нисходящая революция в России) может привести к риску масштабной дестабилизации. Это - то, на что рассчитывал Рейган, и что Горбачев пытался предотвратить. Горбачев не смог продолжить азартную игру Андропова. Советский Союз и с ним Коммунистическая партия распались.  

То, что последовало после этого, было десятилетием экономического ужаса, по крайней мере, так считало большинство русских. С точки зрения Запада коллапс был похож на либерализацию. С российской точки зрения, Россия из слабой супердержавы превратилась в бедного геополитическую калеку. Для русских эксперимент был двойной ошибкой. Мало того, что Российская Империя вернулась к границам 18-ого столетия, так и сама экономика стала более дисфункциональной, за исключением горстки олигархов и некоторых их Западных партнеров, которые украли то, что не было намертво прибито гвоздями.  

Русские, и особенно Путин, извлекли не такой урок, как Запад. Запад предполагал, что экономическая дисфункция привела Советский Союз к неудаче. Путин и его коллеги отвергли идею, что это была попытка восстановить экономическую дисфункцию через реформы, которые привели Россию к неудаче. С точки зрения Путина, где затронуты интересы России, экономическое благосостояние и национальная власть не обязательно должны работать в тандеме. 

Российская власть, с процветанием или без 

Россия являлась экономической развалиной большую часть своей истории, и при царях и при Советах. У географии России есть целый диапазон слабостей. География России усложняет выполнение инфраструктурных задач и демографический рост. Но стратегическая власть России никогда не была синхронна с ее экономическим благосостоянием. Конечно, после Второй мировой войны российская экономика была разрушена и никогда не была полностью воссоздана. И все же российская глобальная власть оставалась сильна. Взглянуть только на сокрушительную бедность России со времен 1600 г. до времен Андропова, наряду с которой была и бесспорная власть, что придает правдоподобность мнению Путина.  

Проблемы 80-ых гг. имели отношение к ослаблению и коррупции в Коммунистической партии при Леониде Брежневе, что было связано с свойственной слабостью экономики. Иначе говоря, Советский Союз был экономической развалиной и при Иосифе Сталине. Немцы допустили серьезную ошибку, подумав, что советская экономическая отсталость связана с военной слабостью. Во время Холодной войны Соединенные Штаты уже не повторяли этой ошибки. Это приводит к пониманию того, что советская экономическая слабость не сводится к российской стратегической власти. Москва может быть не в состоянии предоставить своим гражданам жилье, но нельзя отказывать ей в военной мощи.  

То, что превращало экономическую калеку в военного гиганта, являлось политической властью. И царь и Коммунистическая партия поддерживали безжалостный уровень контроля над обществом. Это значит, что Москва могла перенаправить потребительские ресурсы вооруженным силам и подавить сопротивление. При государственном терроре неудовлетворенность состоянием экономики не сводится и не влияет на политические изменения или военную слабость — и этого не произойдет в ближайшей перспективе. Огромные проценты от валового внутреннего продукта могут быть потрачены на военные нужды, даже если и будут использоваться неэффективно. Репрессия и террор сглаживают общественное мнение.  

Царь широко использовал репрессии, и только когда в Первой мировой войне взбунтовалась сама армия, режим пал. При Сталине, даже в худшие времена Второй мировой войны, армия не бунтовала. При обеих режимах экономическая дисфункция была принята как неизбежная цена стратегической власти. И с инакомыслием — даже с намеками на инакомыслие — имело дело единственное действительно эффективное государственное предприятие: аппарат безопасности, который назвался Охранкой, ЧК, НКВД, МГБ или КГБ. 

С точки зрения Путина, который назвал советский  крах самой большой трагедией нашего времени, проблемой была не экономическая дисфункция. Скорее, это была попытка одновременно полностью перестроить внешнюю и внутреннюю политику Советского Союза, что привело к распаду СССР. И тот коллапс не привел к экономическому возрождению.  

Байден, возможно, не злорадствовал, но он показал во что верит Путин. Для Путина Запад, и особенно Соединенные Штаты, спроектировали распад Советского Союза с помощью политики, выработанной администрацией Рейгана — и эта же политика остается при администрации Обамы.  

Не совсем ясно, соглашаются ли Путин и российский Президент Дмитрий Медведев с анализом Байдена — российская экономика действительно "увядает" — кроме одного пункта. Учитывая политику, которую вел Путин, российский премьер-министр должен иметь в запасе способ справиться с этой проблемой. В ближайшей перспективе, у Путина мог бы быть отработанный механизм, и сейчас - удобный по времени момент, на который ссылался Байден. Но, в конечном счете, это объяснение не улучшит экономику — такие действия являются трудными, если не невозможными для страны столь большой и мало населенной, как Россия. Скорее объяснение состоит в том, что экономическая слабость России является характерной для этого региона и создает такой режим, который, несмотря на это позволяет России быть великой державой. 

Режим, который может создать военную власть наряду с бедностью, мы назовем “Чекистским государством.” Это государство использует свой аппарат безопасности, ныне известный как ФСБ, для того, чтобы управлять общественностью посредством репрессий, облегчая государству ассигнования ресурсов вооруженным силам по мере необходимости. Другими словами, это Путин, прошедший полный круг к своим корням в КГБ, но без учений Андропова или Горбачева, спутавших концы с концами. Это не идеологическая позиция; это относится к Романовым и большевикам. Это - эксплуатационный принцип, включенный в российскую геополитику и историю.  

Раcчитать российскую стратегическую власть в связке с российской экономической мощью дело рискованное. Конечно, это было сделало в 1980-х и 1990-х гг, но Путин работал на то, чтобы их разъединить. С виду это могло бы показаться бесполезным жестом, но в российской истории такое разъединение является нормой. Обама, кажется, понимает это до той степени, которую он попытался играть с Медведевым (который с виду меньший традиционалист) от Путина (кто, кажется, более традиционен), но мы не думаем, что такая стратегия действенна — это не вопрос российских политических лиц, а вопрос российской геополитической необходимости.  

Байден, кажется, говорит, что стратегия Рейгана  может продолжаться бесконечно. Наш  взгляд состоит в том, что она  будет длиться до тех пор, пока российский режим не усилит себя полномочиями аппарата безопасности и не разделит экономический и военный рост. Стратегия Байдена будет работать пока этого не произойдет. Но в российской истории, такое разъединение - норма, а прошлые 20 лет были исключением.  

Стратегия, которая  допускает, что русские еще раз  разведут в стороны экономику  и военную мощь, требует иного подхода, чем продолжающееся дипломатическое давление.Она требует, что это широкое окно возможностей, которое Соединенные Штаты открыли России своими войнами в Исламском мире, должно быть закрыто, и что давление на Россию должно быть резко усилено до того, как русские приступят к репрессиям и быстрому перевооружению. 

Как ни странно, за следующие несколько поколений, вероятно, не будет иметь значения, воспрепятствует ли Запад России, так как есть другой фактор, который  упоминал Байден: демографические изменения. Российская демография поступательно ухудшалась начиная с Первой мировой войны, особенно потому, что упали коэффициенты рождаемости. В течение 1990-х гг.эта деградация перешла в коллапс. Коэффициенты рождаемости в России теперь значительно ниже более высоких показателей смертности. В России гораздо больше граждан, которым за 50 лет, чем подростков. Россия может иметь сильную власть без твердой экономики, но никто не может иметь сильную властью без людей. Но даже с настолько плохой демографией как в России, этот процесс не сможет быстро изменить страну. Нынешний момент очень важен для России, и если поколение-другое выжмет все соки из демографического кризиса, то Россия может стать очень болезненной для американцев.  

Байден определил  американскую стратегию: теснить русских и позволить природе идти своим чередом. Мы подозреваем, что русские начнут упорно давить обратно, прежде чем они сойдут с исторической арены.