Перед человеком, выбравшим путь активного сопротивления современному миру, рано или поздно встает проблема восстания. Восстания, партизанской борьбы, подрыва, в том числе и подрыва устоев, базовых ценностей этого мира, тех скреп, нитей, что связывают воедино полуразложившийся труп Системы.

В мире, где все пропитано духом гниения, и все подвержено порче, имеет смысл только наиболее радикальное отвержение тех ценностей, что лежат в основе существующего миропорядка. Буржуазного, либерального мира, мягкого концлагеря…

То, что называют буржуазным миропорядком, есть миропорядок, основанный на нескольких идеях, которые настолько глубоко засели в голове современного человека, что любое отвержение их превращает отвергающего в чудовище или бездушную машину.

А все потому, что минимальный гуманизм есть общая и главная идея, лежащая в основе этого миропорядка.

Вся буржуазная система опирается на идеи комфорта и безопасности. Не то, чтобы они соблюдаются. Вовсе нет. Но добропорядочный гражданин не собирается их отвергать. Наоборот, он с удовольствием меняет свободу на комфорт и безопасность, когда такая возможность представится. И не надо считать этого гражданина таким глупым и надеяться, что он пребывает в слепом неведении и знать не знает, что под завесой так называемых демократий скрываются хитрые механизмы манипуляции и контроля.

Восстание не может быть обусловлено тем, что составляет самую суть буржуазного мира. Глупо и преступно восставать ради более безопасного, рационального, гуманного и добропорядочного мира. Тем более что совсем другие цели и идеалы ведут нас, нежели идея сытого и безмятежного существования «среднего человека».

Cильные мира сего, тем временем перешли от обеспечения этой самой безопасности и комфорта к поддержанию иллюзии их наличия. Но сами идеи остаются главными столпами, поддерживающими систему всеобщего отчуждения.

Революция может быть обусловлена не бунтарскими настроениями или мнимой оппозиционностью, но выходом на новый план реальности, сущностно инаковый по отношению ко всем прежним формам. Восстание должно стать именно восстанием против человечности, безопасности и комфорта и свершаться должна теми силами, которые сами несут в себе смерть всей безопасной и комфортной цивилизации, цивилизации relax, смерть всему человеческому-слишком-человеческому.

Гениальный Эрнст Юнгер видел в технике силу способную уничтожить весь буржуазный мир. В столкновении со стихийным началом, воплощенным в ней должен был родиться новый тип человека – Труженик, и возникнуть новый стиль жизни и творчества – героический реализм. «Техника – это средство, с помощью которой гештальт Рабочего мобилизует мир»…Юнгер надеялся, что этот тип появится сам собой в контакте с миром машин. И тут он оказался неправ. Его так и не возникло.

Юнгер был прав в другом, машина стала кошмаром для современного общества. Современный человек, который независимо от рода его занятий есть все тот же мелкий буржуа, всецело от нее зависит и чувствует некий страх и благоговение перед ее чудесной силой. Кошмары, опасающегося за свою судьбу человечества, воплощаются в кинофильмах и компьютерных играх, где машины восстают на выродившихся недолюдей.

Человек сам создал машину. Холодная рассудочная мысль, знающая только да или нет, воплотилась сначала в изделиях из чугуна и стали, а потом во все более совершенных и смертоносных изделиях. Машина словно забирала у человека его «рацио», позволяя ему погружаться в пьяный омут галюцинногенных снов развеселого постмодерна. Отказавшись от сверхматериального начала человек понял, что создал новое измерение, более совершенное и последовательное в своей рациональной жестокости, нежели он сам.

И в его сердце поселился страх. Страх иного, чего-то чуждого его милому и тихому существованию, ибо через технику, через отчужденный металл, сквозь куски пластмассы холодно и рационально вещали забытые боги изувеченной земли. Человек стал слишком слаб, чтобы они говорили через него, да он и не замечает в окружающих, то, что они всего лишь личности, маски, за которыми кроется что-то высшее. Человек слаб, а машина сильна. И все чаще через нее говорит сама Смерть.

Ведущее положение техники все более заметно, она сама меняет мир и изменяет ландшафт, к которому приходится уже приспосабливаться самому человеку. Приспосабливаться, используя все ту же самую технику, и подчиняться ее злой силе.

То, что делает жизнь такой милой и безмятежной может в одночасье стать носителем смертельной угрозы, и по праву. Что может быть страшней для буржуазного общества, чем тотальный антигуманизм машины, чем восстание металла, не знающего не жалости, не простых человеческих потребностей и радостей?! Вот оно, новое измерение, которое в условиях всеобщего разрушения только и можно противопоставить тошнотворным «последним людям».

Восстание требует субъекта. И таковой субъект должен появиться рано или поздно. Его будет легко узнать. Он будет абсолютным злом для окружающего мира, так как будет его полным отвержением. Для этого и для того, чтобы выстоять как в борьбе с миром «слишком человеческим», так и во взаимодействии с миром техники, ему самому придется стать в своем роде машиной. Восстание машин...

Воспринять себя как функцию, простую деталь в революционном часовом механизме. Ощутить свободу как долг, свободу, степень которой определяется поставленной перед ним задачей и больше ничем…

Юнгеровский Труженик, героический Реалист может появиться, но только в войне с современным миром, в братстве с такими же деталями разрушительного механизма.

Кажется, взрыватель уже взведен?