Прежде всего, нам следует объяснить, почему в заглавие этого исследования вынесено  редкое слово «теософизм», а не «теософия». Дело в том, что, по нашему мнению, эти два слова обозначают две совершенно разные вещи, и  существует необходимость даже ценою введения неологизма или того, что может показаться таковым, не допустить путаницы,  являющуюся естественным следствием сходства терминов. Это необходимо   тем более что, на наш взгляд, определенные люди, напротив, заинтересованы в  сохранении путаницы, чтобы уверить других в своей связи с одной традицией, на которую в реальности у них нет никаких прав ссылаться, как впрочем, и не на какую-либо другую.

На деле, задолго до создания Общества, именуемого Теософским, слово «теософия» служило общим обозначением достаточно разнообразных учений, принадлежавших, однако, целиком к одному и тому же типу или, по крайней мере, берущих начало из одного и того же набора направлений, так пусть же они сохраняют то название, которое имеют исторически. Не углубляясь здесь в природу этих учений, мы можем сказать, что в качестве их общей и основополагающей черты они представляют собой более или менее строго эзотерические концепции религиозного или даже мистического толка, (хотя их мистицизм, без сомнения, носит несколько особый характер), и  принадлежат к единой западной традиции, чей  неизменной основой в той или иной форме является христианство. К числу таковых, например, принадлежат учения Якоба Беме, Гихтеля, Вильяма Ло, Джейн Лид, Луи-Клода де Сен-Мартена, Экартсхаузена, мы не претендуем на то, чтобы представить полный список, а ограничимся упоминанием некоторых самых известных имен.

Между тем, организация, которая именуется в настоящее время «Теософским обществом», которой исключительно и посвящено наше исследование, не принадлежит ни к какой школе, имеющей связь, хотя бы косвенную, с каким-либо учением этого рода; ее основательница, г-жа Блаватская могла быть более или менее знакома с текстами некоторых теософов, а именно Якоба Беме, и почерпнуть оттуда идеи, которые она включила в свои собственные труды вкупе с множеством других элементов  разного происхождения, но это и есть все, что можно сказать на этот счет. В общем же более или менее связные теории, которые созданы и распространяются главами Теософского общества, не имеют ни одной из тех черт, о которых мы только что упомянули, за исключением претензий на эзотеризм: они представляются, впрочем, неверно, имеющими восточное происхождение, и, если спустя определенное время  за благо посчитали добавить в них псевдохристианство очень специфической природы, тем не менее верно, что первоначально они носили, напротив, откровенно антихристианскую направленность. «Наша цель, - заявляла в ту пору г-жа Блаватская, - заключается не в том, чтобы возродить индуизм, а в том, чтобы смести христианство с поверхности земли» (1). Разве с того времени что-либо изменилось, как нас в это хотят заставить поверить при помощи видимости? По крайней мере, в этом можно усомниться, учитывая то, что великая проповедница нового «эзотерического христианства» г-жа Безант это та самая, которая когда-то писала, что надо «прежде всего, воевать с Римом и его проповедниками, бороться повсюду против христианства и низвергнуть Бога с небес» (2). Без сомнения, вполне возможно, что доктрина Теософского общества и воззрения его нынешнего президента «эволюционировали», но также возможно, что их неохристианство является только маской, так как, когда имеешь дело с определенными кругами, следует ждать всего, что угодно; мы полагаем, что наше исследование покажет в достаточной степени, насколько было бы неверным полагаться на искренность людей, которые являются руководителями или вдохновителями движений наподобие того, о котором идет речь.

Чтобы то ни было касательно последнего момента, сейчас мы можем недвусмысленно заявить, что между доктриной Теософского общества или, по крайней мере, тем, что занимает место доктрины, и теософией в подлинном значении этого слова не существует абсолютно никакого родства, даже чисто воображаемого. Итак, следует отвергнуть как химерические утверждения тех, кто хочет представить это Общество как продолжающее традицию таких объединений, как «Филадельфийское общество», существовавшее в Лондоне в конце XVII века (3), к которому, как утверждают, принадлежал Исаак Ньютон, или «Братство друзей Бога», которое, как говорят, было основано в Германии в XIV веке мистиком Иоганом Таулером, в лице которого некоторые (совершенно непонятно, почему)  видят  предшественника Лютера (4). Эти утверждения являются, может быть, еще менее обоснованными, и здесь даже не о чем говорить, чем те, согласно которым теософисты пытались связать себя с неоплатониками (5), под предлогом того, что г-жа Блаватская действительно заимствовала некоторые фрагменты из учений этих философов, впрочем, без того чтобы их по-настоящему усвоить.

Совершенно современные по духу в реальности доктрины, которые проповедует Теософское общество, настолько отличны почти во всех отношениях от тех, которые на законном основании можно назвать теософскими, что те и другие можно спутать только из-за недобросовестности или невежества: первое присуще главам Общества, второе – большинству их последователей и также, надо сказать, некоторым из их противников, которые, будучи недостаточно информированы, совершают грубую ошибку, принимая их утверждения всерьез и веря, например, что они представляют подлинную восточную традицию, в то время как  ничего подобного нет и в помине. Теософское общество, как мы увидим, даже своим наименованием обязано чисто случайным обстоятельствам, без которых оно получило бы совершенно другое название; также и его члены не являются никоим образом теософами, но они, если угодно, «теософисты». Впрочем, разница между этими двумя терминами «theosophers» и «theosophists» почти всегда присутствует в английском, и также в этом языке в ходу слово «теософизм» для обозначения доктрины этого Общества. Мы полагаем  насущной необходимостью, чтобы эта разница присутствовала также и во французском, несмотря на то, что до сих пор она отсутствовала, и именно поэтому мы были вынуждены прежде всего изложить причины, по которым речь идет больше, чем просто о словах.

Мы говорили, как если бы по-настоящему существовала теософистская доктрина; но, по правде говоря, если брать этот термин «доктрина» в самом строгом значении слова, или даже если  желать просто дать устойчивое и точное определение, то необходимо признать, что это слово здесь не кстати. То, что теософисты выдают за свою собственную доктрину, при сколько-нибудь серьезном рассмотрении оказывается просто набором  противоречий; к тому же  между разными теософистскими авторами и иногда у одного и того же автора имеют место значительные вариации, даже насчет моментов, считающихся наиболее важными. В этом отношении можно выделить два основных периода, соответствующих времени руководства г-жи Блаватской и времени руководства г-жи Безант. Правда, нынешние теософисты зачастую пытаются сгладить противоречия, интерпретируя на свой манер учение основательницы их Общества и утверждая, что вначале имело место его неверное понимание, но разноголосица тем не менее является реальностью.

Совершенно понятно, что изучение столь подверженных изменению теорий почти невозможно отделить от истории самого Теософского общества, именно поэтому мы не стали разделять этот труд на две части, одну посвященную истории, а другую – доктрине, как это было бы естественно сделать при любых других обстоятельствах.

Примечания

1.Заявление, сделанное в Альфред Александер и опубликованное в The Medium and Daybreak&Q Londres,  январь 1893, p. 23.

2.Речь на закрытии конгресса свободомыслящих в Брюсселе в сентябре 1880 года.

3.La Clef de la Theosophie г-жи Блаватской, p. 25, перевод на французский язык г-жи  Х. Де Нойфвиль. В дальнейшем мы всегда будем ссылаться на это издание.

4. Modern World Movements, д-ра Дж. Д. Бука: Life and Action, de Chi­cago,  май-июнь 1913.

5. The Clef de la Teosophie, pp. 4 – 13.