Я подготовил такой  спецкурс в рамках работы на социологическом факультете - новаторский, инновационный курс, который можно назвать как «Социология воображения». Этот совершенно особый взгляд на социологическую дисциплину, на социологическую методику, в общем, вытекает из трудов европейских философов структуралистов, из определенных психоаналитических школ, из истории религии, которые изучали человеческий факт, человеческое явление как особую реальность, находящуюся между субъектом и объектом. Т.е. это взгляд на человека не с рационалистической точки зрения. Вернее, человек рассматривается как существо сложное, как «траект», если использовать термин Жильбера Дюрана. "Траект" – это значит не субъект и не объект, это то, что между ними. Даже Платон, уже рационалистическая модель Платона, Декарт и даже Сартр, экзистенциалист, все рассматривали воображение, как то, что находится между познающей, рациональной, логосной частью человека и объективным внешним миром, которая лишь либо искажает, либо, наоборот, верно передает ощущения. Сторонники структурализма и психоанализа, и вот этой социологии воображения, о которой я говорю, пересмотрели отношение к воображению и сказали: «Наоборот, воображение первично». Воображение - это то, что находится между – «траект», но то, что само воображает себе субъект и воображает себе объект. Воображение - это не  пассивная инстанция, которая замутняет реальность, а наоборот - активная, смыслообразующая, логообразующая и одновременно образующая саму реальность, сам мир. Вот из этой матрицы воображения вытекает, как рациональная деятельность, структурируемая на одном полюсе, так и наше восприятие внешнего мира на другом полюсе. 

Все это не просто философская или психоаналитическая конструкция, но все это может  быть применено к социологическим исследованиям. В таком случае, если применить методы социологии воображения к исследованию общества, мы получим рассмотрение общества одновременно на двух этажах. На одном этаже происходят рациональные действия: и логический выбор, и ответственность, человек там ответственный, сознательный, рациональный, бодрствующий. Но параллельно с этим, на втором этаже того же самого человека ведется совершенно иная деятельность. Деятельность того, что Фрейд назвал сновидением – это образы, мифы, предрассудки, ощущения, сбои функционирования языка. Скажем, связь языка не только с рационально-грамматическими конструкциями, но и с подразумеваниями, и с ассоциациями, с оговорками. Особенно ясно это проявляется в речи шизофреников. Вот этот субвербальный язык, который представляет собой не полное смешение всего, не полный беспорядок, а своеобразный порядок, но только порядок иной, нежели порядок упорядоченной речи. Если рассматривать человека таким образом как двойственное явление, как одну и ту же ось, на которую проецируется сразу две реальности: сознательное и бессознательное, рациональное и иррациональное и если выстроить структуру этого иррационального функционирования человека, то мы получим как бы двойную социологию. С одной стороны рациональная система поведения, прекрасно озвученная классической социологией, с другой стороны им, каждому из этих социологических методов, явлений или концептов подыскивается их иррациональный аналог. И если мы внимательней присмотримся к этому невидимому для рационального сознания, но гигантскому миру ощущений, воображений, которые действуют параллельно нашему рассудку, мы  увидим совершенно в другом свете общество.  

Общество получит  дополнительное измерение, глубинное  измерение. Т.е. эту социологию воображения можно назвать, по аналогии с психологией Юнга, социологией глубин. На самом деле психологи обратили внимание, что человек видит сны не только ночью, не только когда он спит. Ночью, когда делать нечего, естественно мы смотрим сны. А днем мы смотрим сны, но они забиваются более яркими ощущениями уже структурированными в логосе. Оказывается, что вот эта вторая параллельная часть нашей жизни, т.е. наши сновидения в состоянии бодрствования, аффектируют, в том числе, и социальные институты, и наше поведение, и наши модели социализации, наши модели поведения, наше распределение гендерных или классовых стратификаций, гендерных ролей, наши статусы и наши роли. Но мы, в обычной социологии, рассматриваем только рациональный уровень. Вот социология воображения предлагает открыть дополнительное измерение и показать, что существует, например, еще параллельно персона как выражение его бессознательных человеческих энергий. Таким образом, мы получаем как бы общество несравнимо более богатое. На этой предпосылке основан тот спецкурс, который я читаю на социологическом факультете. И дальше, исходя из этой модели, все классические темы социологии, все это рассматривается еще в этом дополнительном сновиденческом, мифологическом ключе. 

Кстати, это дает нам новый взгляд на структуру нашего общества. Позволяет легко понять такие парадоксы: как у нас, например, поддерживают Медведева и Путина 71-72% и приблизительно такой же - 69% считают, что власть в стране негодная. Вот в чисто рациональном обществе не может быть – поддерживать власть, которая считается негодной – это абсурд. Потому что либо нам она нравится – значит она годна, либо она нам не нравится - значит она негодна. У нас – она нам нравится, но она нам негодна. Рационального объяснения этому нет. С точки зрения логоса, это взаимоконфликтующие модели: либо да, либо нет, либо ноль, либо один. Законы логики Аристотеля, их никто не отменял. А в русском обществе – нет. У нас там то ли один, то ли ноль, и это нормально. И все в этом живут, с этим считаются. Кажется, загадка русской души. Может быть загадка русской души, но она отгадывается с помощью социологии воображения. Т.е. как расшифровать этот конкретный пример? Путин и Медведев, мы оцениваем их в рамках патерналистской модели нашего мифологического сознания. Они для нас родители. Разве мы скажем о своем отце, что нам он не нравится? Нет. Мы скажем, что отец – все-таки отец, фигура. Проецируя модель отца на Путина, на руководителя, мы говорим: «Да, я ставлю ему зачет – он отец». Работает один уровень социологический. А на втором уровне мы думаем: «А что этот отец нам собственно дал? В принципе, мог бы и получше, а так вообще никуда не годится». Но он уже тут осмысляется как менеджер. Путин же предлагал считать себя менеджером. Вот он и говорит: «А как менеджеру тебе двойка, а как отец, ну как ни крути, куда же я без тебя». Вот вам объяснение социологического опроса, который, в противном случае, заставляет задуматься о том, что либо этот опрос подделали, либо у нас народ идиот. А у нас народ не идиот, просто надо подходить с точки зрения  социологии воображения: что параллельно мы видим сон и мы пробудились. Эти два элемента в обществе, особенно в российском обществе, постоянно переключаются. Когда ты обращаешься к чему-то, ты не знаешь, то ли это галлюцинация, то ли это сновидение, то ли это реальность. И все мы от этого чрезвычайно интересны.

Наше общество идеальный объект для того, чтобы изучать его с помощью методов социологии воображения. Здесь постоянно сон переходит в явь, а рациональная модель незаметно тихо-тихо соскальзывает в чистую галлюцинацию или в бред. И вот наблюдать за таким бурлящим обменом рационального и иррационального, логического и мифологического, представляет, на мой взгляд, одну из самых страстных, увлекательных задач. Социология итак дисциплина очень интересная и веселая, а так ее можно сделать настолько привлекательной, что я думаю, что если студенты, сейчас посмотрим на первых выпусках, войдут во вкус такого анализа, я думаю, что у нас будет бум социологического образования, потому что так глубоко и одновременно многомерно, и в общем доброжелательно изучать то бредоватое общество, в котором мы живем, это действительно интересно.

Можно в нем найти правильные маршруты, можно как-то упорядочить тот занимательный, а подчас совсем не занимательный хаос, в котором мы находимся. А дальше можно применить этот принцип социологии воображения и к другим обществам, и он кстати блестяще будет работать и в Европе, и в Америке. Тем более, что такие лаборатории социологии воображения с 50-х годов так или иначе существуют практически во всех европейских странах и с успехом занимаются определенного рода разработками. Может быть, это не так очевидно для них, потому что у них общество более рациональное, на порядок менее бредовое, чем наше. А у нас это может стать дисциплиной "пар экселянс", т.е. в принципе, если мы хотим что-то понять в мире, в котором мы живем, лучше инструментария, чем социология воображения, мы просто не найдем.

Консерватизм