Консервативная революция. При этих словах мозг озаряет блестящая вспышка недоумения. Сочетание на первый взгляд несочетаемого, невозможного, невыполнимого. Консервативная революция апеллирует к невозможности, отвергая имманентную реальность ради трансцендентного. Крестовый поход против реальности, бросок из сферы деградации и оставленности в новый, пронизанный божественным светом мир. Здесь и сейчас. Не вчера, не позавчера, не старое, не древнее, вовсе не являются идеалами для консервативного революционера. Он живет так, как будто бы времени не существовало вовсе. Дети вечности, они смеются над нашей завороженностью Хроносом. Новый мир, здесь и сейчас. Консервативная революция.

Революция

Консервативная революция – это не просто утверждение консервативных идеалов революционными методами, это не просто стратегия «седлания тигра». Так или иначе, подобные подходы отличаются одним недостатком – они слишком завязаны на посюстороннее, они слишком тактичны. Революция понимается лишь  как инструмент в руках консерватора. Сложная и благородная стихия революции, ее суть, центр этого бушующего хаоса – остаются вне нашего поля зрения, ускользают от нашего восприятия. Придавать революции лишь инструментальный характер – значит не понимать самого главного. Того, о чем свидетельствовало самим своим существованием легионерское движение, того что с таким упорством и настойчивостью провозглашали Мирча Элиаде и Корнелиу Кодряну: новый человек и новый мир являются не результатом революционного процесса, но рождаются непосредственно в самой стихии революции, выкристаллизовываются в ней внутри каждого революционера. Это не что-то внешнее, но сугубо внутреннее, то, что может возникнуть при приближении к самому центру этой бушующей стихии, в результате полного слияния с ней и полного преображения всей человеческой природы. Революция – это то, главное, что возвращает человека в центр бытия, восстанавливая сакральные райские пропорции.

«Опорная точка, человеческой жизни должна быть перенесена из материального плана в невидимый мир духа. Оттуда исходит свет, который служит источником нашей земной жизни.» - Хоря Сима.

Легионерское движение отличалось большим своеобразием. В отличие от остальных консервативно-революционных движений Европы того времени для Кодряну и его единомышленников казался бессмысленным любой компромисс с существующей социальной реальностью. Имманентное благо было для них чем-то не достойным внимания. Снова и снова, Капитан твердил одно и то же: «Духовная революция, новый мир, новый человек».

 «Легионерское движение, прежде всего не движение политическое, теоретическое, финансовое, экономическое, а школа духа, в которой человек преображается в героя», - говорит Корнелиу Кодряну.

Непосредственно здесь и сейчас. Новый мир вне существующих времени и пространства. Он не придет откуда-то извне. Настоящая революция вершится в тебе самом – изнутри, прорастает, заставляет тебя мутировать и совершить оглушительную метаморфозу. Новый мир рождается во взрывах бомб, ликвидации предателей, актах индивидуального террора, под пытками карателей и даже в момент твоей собственной смерти. Всякое внешнее сходство обманчиво. Легионеров любят сравнивать с испанскими фалангистами, только на том основании, что и тут, и там, религиозный фактор играл огромную роль в идеологии обеих организаций, хотя гардистский идеал революции, отношение к жизни и смерти, и к актам революционного преображения, мистика гардистского террора сближает последователей Кодряну больше с русским социалистами-революционерами, прежде всего с мистически ориентированной их частью, таким как Борис Савинков или Иван Каляев. Крылья Михаила Архангела были слегка припорошены динамитом…

«Вот идет дело крестьянское, христианское, Христово. Во имя Бога, во имя Любви. Верю народ наш русский — народ Божий, в нем любовь, с ним Христос. Наше слово — воскресшее Слово: ей, гряди Господи! Иду убивать, а сам в Слово верую, поклоняюсь Христу», - Б. Савинков «Конь бледный».

Похожее отношение к революции как акту, внутри которого самого по себе происходит становление нового мира из всех западных мыслителей, как правого, так и левого толка характерно для одного человека, венгерского марксиста Дъердя Лукача, отсюда особое его внимание к моральным проблемам революции и проблеме самопожертвования. Известно, что Лукач в молодости с большим интересом относился к Русской революции, эсерам, да и женой его раньше состояла в партии социалистов-революционеров.

Смерть и воскресение

Проблематика смерти и воскресения, наряду с проблематикой нового мира и нового человека оставалась центральной для гардистов. Как и русским революционерам, им был присущ определенный эсхатологизм, вера в установление сакральных пропорций, преображение мира и человека. Последнее происходило непосредственно в них. Новый человек мог явиться только через прохождение через точку смерти, соединение, слияние с этой стихией. Мистический брак со смертью. «Смерть, только смерть легионера, самая дорогая невеста среди невест», пели тысячи легионеров, которые потом пали в битвах.

В контакте со смертью человек преодолевает любой детерминизм и обретает абсолютную свободу. Единственное во что верит современное человечество, в чем оно не сомневается – это смерть. Смерть – бог современного мира, но легионер ее не боится, поскольку знает ее, живет в ней и свободен от ее диктата. Он абсолютно свободен.

«Главной отличительной чертой легионера является тотальная свобода, он осмеливается разорвать все цепи рабства, духовного, биологического и экономического. Никакой внешний детерминизм не может на него повлиять. В тот миг, когда он решает стать свободным, все страхи и все внутренние комплексы исчезают, как по мановению волшебной палочки. Тот, кто вступает в Легион, всегда будет носить рубашку смертника. Это означает, что легионер является настолько свободным, насколько смерть не может его устрашить», - Мирча Элиаде.

Смерть и воскресение невозможны без любви, именно любовь является тем эликсиром, который восстанавливает душу и помогает ей подняться над смертью, вступить с ней в контакт и не быть ей поглощенным. «Страх неизвестности смерти, самая ужасная болезнь души, самая бунтарская форма рабства исчезает в пламени любви. Любовь полностью уничтожает ужасающий аспект смерти. Душа достигает состояний твердости, уверенности и ясности. «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх» (1.Ин, 4, 8)», - цитирует Святое писание террорист Хоря Сима.

Пробуждение национального архетипа

Революция  - это взрыв, восстание, поднятие, сублимация народного бессознательного против навязанной, чуждой, пришедшей извне модели мышления. С точки зрения западного рацио мистики-эсеры и мистики-легионеры  - сумасшедшие, но именно через них говорит народ,  как единая вневременная общность, объединяющая  как живых, так и мертвых и еще не родившихся. Говорит выстрелами и взрывами, аскезой и молитвами, радениями, прорывом самого изначального, архитипического, языческого пласта народного бессознательного.

«Вы не чувствуете, как из глубины клокочет великое возрождение?» -спрашивает Капитан.

Когда гардисты решили уничтожить одного из предателей Легиона Михая Стелеску, «группа смерти» ворвалась в больницу, где он находился. Тело было разрублено топорами. После этого молитва Михаилу Архангелу перешла в коллективный экстатический танец, в ходе которого легионеры и были взяты полицией. Важность танца такого рода отмечал преемник Кодряну на посту главы Легиона Хоря Сима, отмечая его в качестве важнейшей вещи, завещанной Капитаном предыдущим поколениям. Экстатические пляски были характерны для зародившегося во Фракии культа Диониса, нечто подобное имелось и у предков румын – даков, народа фракийского происхождения. Особое отношение гардистов к Смерти и проблематике бессмертия не может быть понято, если обращаться только к христианским представлениям об этих явлениях. Даки отличались особым бесстрашием и верой в бессмертие, что удивляло греко-римских авторов. Мистериальный культ Залмоксиса, который утверждал преображение человека в бога и обретение бессмертия в результате нисхождения в саму смерть, хтонические подземные миры возродился в новой форме в легионерском движении. Как Залмоксиса считали богом, так и самого Кодряну румынские крестьяне считали земным воплощением Михаила Архангела. Словно «бессмертные» Децебала, члены «команд смерти» отправлялись на боевые задания, прекрасно понимая, что вряд ли вернутся живыми. В лучшем случае им они могли рассчитывать на длительные сроки заключения. Не случайно в качестве символа движения был выбран крест вплетенный в тюремную решетку.

Пробуждение национального архетипа ведет к национальному со-бытию Ereignis. Это то, что Кодряну называет своей сокровенной мечтой «примирение народа с Богом», такое состояние духа, такое состояние национального самосознания, которое рано или поздно достигнет самой периферии национального организма.

«Это состояние внутреннего света. То, что когда-то было чем-то инстинктивным, спрятанным глубоко в народе, в это время отражается в национальном самосознании, создавая состояние единодушного озарения, сравнимого только с  великими религиозными опытами. Это состояние по праву нужно было бы назвать периодом национальной вселенскости. Весь народ доходит до осознания самого себя, до осознания своей цели, своей судьбы», - так характеризует это Событие Капитан.

Сокровенная мечта любой консервативной революции, она по определению национальна. Ориентируясь на вечное, консервативные революционеры поднимают нацию до уровня этого вечного. Это и есть преображение. Есть только один социальный слой, который может совершить подобное:

«В этом возрождении решающую роль будет играть молодежь. Судьба призывает ее выйти на сцену истории. Нас не понимают старшие? Они не понимают нас, потому что священный зов судьбы можем услышать только мы, только мы его понимаем, потому что адресован он только нам», - К. Кодряну

Если не мы, то кто?