В книге А.Дугина «Мартин Хайдеггер: возможность русской философии» проводится мысль, что политика является следствием философии (а не наоборот). Примером чего служит марксизм как разновидность гегельянства: «Не тоталитарная политическая система сделала марксизм судьбой русского мышления в XX веке, а марксизм как разновидность гегельянской истории философии предопределил тоталитарную политическую систему советского периода». В XXI веке политика заменена экономикой, что можно объяснить победой либеральной идеологии, уничтожившей само понятие «политического». Из всего вышесказанного мы делаем вывод, что только философия приведёт к возвращению политики и кардинально изменит нынешний государственный порядок. Но какой будет эта философия, и возможна ли вообще философия, если наше правительство давно забыло имена Гераклита, Платона, Ницше, Хайдеггера, предпочитая греться в лучах Дядюшки Сэма, не притязая ни на какую мудрость?

Пророческие слова Достоевского: «Если кто погубит Россию, то это будут не коммунисты, не анархисты, а проклятые либералы» вспоминать не принято. Это похоже на заговор «проклятых либералов». К примеру, Чубайс относится к русскому народу, как и всякий «порядочный либерал»: «Ну, вымрет тридцать миллионов. Они не вписались в рынок»; о Достоевском он отзывается грубо и презрительно: «К этому человеку я не чувствую ничего, кроме физической ненависти. Когда я вижу в его книгах мысли, что русский народ – народ особый, богоизбранный, мне хочется порвать его на куски». Соблюдая правила гигиены, я не стану приводить здесь высказывания Валерии Новодворской, распухшей от патологической ненависти к нашей стране. Но почему бы не привести слова Бориса Стомахина, который машет ручками, призывая к уничтожению: «Убивать, убивать, убивать! Россию можно только уничтожить. И её надо уничтожить, - это мера превентивной самообороны рода человеческого от той изуверной дьявольщины, которую несёт в себе Россия». Любой здравомыслящий человек должен отдавать себе отчёт в том, что быть либералом приравнивается к тому, чтобы быть скотом.

После победы либерализма все политические идеологии утратили свою актуальность.  Нет смысла поворачивать назад и возвращаться к одной из известных политических идеологий (коммунизму или фашизму), чтобы оказать сопротивление либеральному режиму. Необходимо выйти за пределы этих учений и открыть другой путь, новую политическую идею. Этот путь – Четвёртая Политическая Теория. Мы находимся в аполитичном обществе как элементы, поддерживающие его коррумпированную структуру. Такими же элементами станут наши дети, если мы уже сейчас не придём к осознанию полной нерелевантности трёх политических идеологий. Наш выбор – в пользу четвёртой.  С него начинается подрыв либеральной матрицы.

Советская модель не выдержала испытания временем, а потому не может стать нашей отправной точкой. Человек всегда способен сказать «нет», человек всегда способен восстать.  Чтобы выстоять, чтобы отвоевать свою независимость и независимость своей страны, мы должны обратиться к Четвёртой Политической Теории. Не к фашизму, не к коммунизму и, тем более, не к либерализму. Исторические формы трёх идеологий показали свои пределы. Либерализм родился в 18 веке, коммунизм в 19-м, фашизм – в 20-м.  Логично, если 21 век послужит к рождению четвёртой теории.

Главным врагом Четвёртой Политической Теории является либерализм, и реализация новой политической программы возможна только после его победы над противником. «Россия родилась как нечто обречённое на величие» (А.Дугин), - это слова истинного патриота, человека, осознающего, что в результате либеральной атлантистской революции, положившей конец советскому режиму, наша страна оказалась в состоянии глубокого кризиса. Чтобы мы снова могли с гордостью назвать Россию Великой, мы должны последовать за тем, кто знает, где находится выход.

Каждый истинный патриот является также националистом. Он осознаёт свою глубокую связь с Родиной и Государством, поэтому его роль в судьбе России слишком велика, чтобы пассивно наблюдать за тем, как хищные лапы американских кукловодов (для которых хороший русский – это мёртвый русский) и либеральной бестолочи  тянутся к нашим последним святыням. Пока русский человек полон патриотического чувства, он не позволит Западу поставить себя на колени. В каждом русском спит воин, и момент, когда он проснётся, есть момент его победного триумфа.

Россия снова должна стать Империей. Но у нас больше нет надежд на политические доктрины, не оправдавшие возложенных на них ожиданий. Перед нами открыт другой путь. Усвоив ошибки предшествующих идеологий, мы имеем возможность извлечь из них  ценные уроки и осмыслить каждый будущий шаг, стратегически распланировать каждое наше действие. В геополитических, социальных и национальных интересах России отстоять свою роль в мировой политике, потому как в противном случае её просто заставят исчезнуть.

Русский поэт Сергей Есенин ставил Святую Русь выше рая. Мы должны вернуться к своим духовным корням, от которых  ныне отделены. Переживая кризис мировоззрения, не имея новой политической идеологии, мы либо неуверенно ступаем  по хоженым тропам, повторяя ошибки своих предшественников,  либо ждём, когда система сама определит траекторию нашего пути, обессмыслив понятие воли и самосознания. Пора понять, что у нас больше не осталось времени на ожидание.

Нашей социально-политической опорой может быть только Четвёртая Политическая Теория, ориентированная на антиамериканизм, антилиберализм, имперский патриотизм, многополярный мир (вместо однополярного с центром в США), верность традициям.

Слишком долгое время наблюдался дефицит идей, и место правителя занимали недостойные, меркантильные люди, по сути, предатели своего народа, не сделавшие ничего, чтобы уберечь его от американских ничтожеств, укреплявших свою державу ценой русской национальной идентичности. Силы русского народа подорваны, вера в будущее утрачена. Пора прекратить ждать последнего удара и начать действовать.

"Россия должна стать хозяйкой Европы и Азии», - писал Ницше. Нам нужно чаще об этом вспоминать, добавляя «Глобальной империи не быть!» - с той же решимостью, с какой римский сенатор Марк Порций Катон повторял «Ceterum censeo Carthaginem esse delendam!»