Паладины грядущего Царства «Молодая Россия» в поисках Руси Советской. Часть 1
Славянский православный царь возьмет когда-нибудь в руки социалистическое движение, и с благословения церкви учредит социалистическую форму жизни на место буржуазно-либеральной».
Константин Леонтьев.
Синтез Европы и Азии, нашей колыбели и нашей школы, определится Молодой Россией, которая осуществит вызревшую евразийскую мечту.
Александр Казем-Бек
Прошлое в настоящем
История уникального интеллектуального, философского и одновременно политического явления - русского консервативно-революционного движения 20-30-х годов прошлого века, так же как и история консервативных революционеров Германии, была недолгой и во многом трагичной. Тем показательнее интерес, который этот эпизод истории русского Зарубежья вызывает почти век спустя.
Очевидно, что отечественная история первой половины XX века так и не стала собственно «историей», место которой в школьных учебниках, музеях и научных монографиях. Всякий, кто следил за интеллектуальными (и не только) баталиями последних десятилетий не может не заметить, как в этих столкновениях непримиримых мнений, идей и позиций болезненно и нестерпимо-остро вновь и вновь переживаются отречение и смерть последнего императора, февраль и октябрь 1917-го, гражданская война, великая сталинская эпоха и Великая Отечественная война. Отношение к событиям, которые от нас отделяют многие десятилетия, носит не холодно-исследовательский, но экзистенциальный характер. Оно определяет нашу идентичность, наше самосознание, и, в конечном счете, наше будущее. Поэтому столь важны и актуальны для нас интуиции и прозрения русских мыслителей и политических вождей, творивших и действовавших в тяжелейших условиях изгнания, в окружении враждебного западного мира. И сделавших первую попытку не просто осознать природу катастрофы 1917 года, не и выявить и сформулировать искомую русскую идею, стоящую выше идеологических баррикад, по ту сторону фатального раскола на «красных» и «белых». Пражскому и парижскому кружкам евразийцев, национал-большевику Николаю Устрялову, идеологам сменовеховства удалось практически невозможное, то, что имеет значение не только для «пореволюционной», но и постсоветской России: наметить контуры идеологии, которая в равной степени отвергает либерально-капиталистический торгашеский строй Запада, и догматическое начетничество марксизма, и основывается на вечных, непреходящих ценностях русской цивилизации: вере, правде, труде и справедливости.
Движение младороссов, о котором пойдет речь в настоящей статье, стало первым примером воплощения идеи Третьего пути в конкретно-практические политические формы. «Молодая Россия», поднявшая на щит лозунг парадоксальный «Царь и Советы!», шокировавший в равной степени черносотенцев, «классических консерваторов» и либералов, впервые попыталась спаять воедино традиционалистское и революционное, архаическое и авангардное начала, обращение к сакральным институтам Церкви и Царства и политические технологии зрелого модерна.
«Партия с большой буквы»
О создании движения было объявлено в 1923 году в Мюнхене, на Всеобщем съезде национально мыслящей русской молодежи. Его участники и впрямь были очень молоды (будущему главе младороссов Александру Казем-беку на тот момент был 21 год), но у подавляющего большинства из них за плечами был опыт гражданской войны. Не являлся исключением и сам Александр Львович Казем-бек.
Один из создателей, а в дальнейшем бессменный вождь младоросского движения - потомок старинного дворянского рода, восходящего к тюркской и персидской аристократии, родился 12 февраля 1902 года в Казани. Один из предков Александра - Мухаммад-Али (в крещении Александр Касимович) Казем-бек (1802-1870) – известнейший русский ориенталист и лингвист, автор множества трудов по истории Ирана, Средней Азии, Кавказа и Крыма. Его сын Александр Александрович дослужился до чина гофмейстера императорского двора; впоследствии Казем-беки породнились с Боратынскими и Толстыми.
По воспоминаниям современников, Александр Казем-бек относился к тому типу людей, которых позднее Лев Гумилев назовет пассионариями. В ранней юности будущий лидер младороссов – активный участник и один из лидеров русского скаутского движения. В 16-18 лет он воевал в рядах армии барона Врангеля, в феврале 1920 был вынужден покинуть Родину – путь в Европу лежал по маршруту, проторенному тысячами русских изгнанников: Константинополь – Салоники – Белград. В 1923 Казем-бек переезжает в Мюнхен (заметим, что за три года до этого баварская столица пережила собственную «власть Советов», а в том же 1923 г. в Мюнхене произошел «пивной путч» Гитлера и Людендорфа), где поступает в университет и встречает множество единомышленников среди русских студентов и молодых офицеров.
Новая организация, получившая название Союз «Молодая Россия» (с 1925 г. – Союз младороссов, в дальшейшем – младоросская партия), как отмечают исследователи, поначалу мало выделялась среди «пореволюционных» групп эмигрантской молодежи, но довольно скоро, стараниями Казем-бека и его ближайших соратников, выросла в серьезную разветвленную структуру, имевшую, как бы мы сейчас сказали, сетевой характер. Наиболее сильные центры (в партийной терминологии, «очаги») действовали в Париже и Нью-Йорке, отделения Союза существовали практически во всех русских общинах в Югославии, Чехословакии, Болгарии, в китайском Харбине, в Соединенных Штатах и странах Южной Америки. По воспоминаниям современников, партийная пресса насчитывала с десяток наименований, в том числе газеты «Младоросская Искра» (к слову, очень показательное название), «К молодой России!», и наиболее значительное издание – издававшаяся парижским центром газета «Бодрость!», где публиковались манифесты, программные документы и теоретические статьи вождей движения. Кроме структур самого Союза, действовали младоросские студенческие и женские организации, кроме того постоянно поддерживалась связь с казачьим движением – через Казачий центр младороссов[1].
Все эти структуры, по замыслу лидеров движения, должны были явиться прообразом будущей «второй советской партии», призванной потеснить, а затем и сменить партию большевиков в процессе неминуемого (по логике сменовеховцев) перерождения «диктатуры пролетариата» в национально-ориентированный режим. О том, как именно младороссы видели приход революционеров-патриотов на смену революционерам-интернационалистам, расскажем несколько позже. Пока же заметим, что, говоря о своей организации, как о партии, младороссы отвергали конвенциональное, либеральное определение этого термина. Скорее, в данном вопросе они были согласны с большевиками-ленинцами, создавшими партию – орден, партию – монолитный боевой отряд.
В 1935 г. парижские младороссы писали:
«Партия» с большой буквы противопоставляется в современном мире «партиям» с маленькой буквы либерально-демократического мира. «Партии» с маленькой буквы образуются там, где решает право большинства, где за неимением возможности собрать все голоса и всех объединить на одном мнении, люди образуют группы для защиты отдельных мнений и отдельных интересов. Партии этого типа — продукт национального дробления, результат разложения или исчезновения правящего слоя...
«Партия» с большой буквы — по выражению итальянского ученого — «антипартия». Это единая Партия, противопоставляемая многопартийности. Отметая начало количественное. Партия провозглашает начало качественное. Она не подсчитывает голосов: она создает отбор. Ее основа: идея, национальный идеал, который она стремится воплотить в жизнь. Ее цель: служение этому идеалу. Своей орденской организацией она заменяет исчезнувший или выродившийся правящий слой. Она говорит от имени всей Нации, которую возглавляет, защищает интересы всего национального целого, согласуя ради общего блага интересы личности и общественных организмов ».[2]
К революции Духа
Что же предлагала будущей России «антипартия» младороссов? В отличие от «старых правых», группировавшихся вокруг Российского общевоинского союза (РОВС) и уповавших на реставрацию дофевральских или дооктябрьских порядков (разумеется, не без помощи западных «союзников»), организация, руководимая Александром Казем-Беком, призывала не к контрреволюции, но к продолжению и углублению революции. Полностью разделяя выводы авторов «Смены вех» об органических, истинно-народных причинах революционного взрыва 1917 года, глава «Молодой России» декларировал:
«Мы стремимся не к подавлению, не к ликвидации революции, а, наоборот, к продлению, к завершению ее. После краха марксизма мы уже знаем, что, старые, временные цели, цели семнадцатого года, утратили смысл и значение. Между тем, революция продолжается. Продолжается она потому, что она по корням своим и истокам не связана с судьбой преходящих течений и настроений, которые чередовались на страницах нашей истории за последние десятилетия»[3].
Казем-бек задается вопросом: Если не верны пути коммунизма, то что можно противопоставить этим путям в настоящее время? Один из ответов очевиден: для русского человека и российского общества еще менее приемлемы пути буржуазии, пути «капитализма, действительно хищнического и паразитарного». Русский аристократ, каждодневно видящий перед собой растленный мир плебейского, космополитического, торгашеского Запада, выносит ему приговор: современная Европа – это «мир буржуазного стяжательства и мещанской сытости», это «общественный сифилис». Марксистский большевизм – это вторая стадия этой болезни и ее естественное следствие. «Из буржуазности нет другого выхода, кроме того же коммунизма, - делает вывод младоросс. - Из коммунизма выход будет». Как ни парадоксально, но цареборческий и богоборческий террористический режим «комиссаров и чрезвычаек» освободил русскую народную стихию от еще более страшной тирании – всеподавляющей власти капитала. «Дело не в коммунизме: надо научиться смотреть глубже и дальше», - подчеркивает Казем-бек. Дальше и глубже – в будущем «Молодая Россия» видела новую революцию, фундаментальную и тотальную, восстанавливающую истинные, сакральные пропорции Русского Мира.
Так же, как и легионеры Корнелиу Кодряну, младороссы верили в необходимость и неминуемость революции Духа, которую совершат новые люди - «те, для кого основой являются идеи, а не интересы» (по выражению одного из идеологов «Молодой России» Владимира Мержеевского). Мессианское призвание русского народа состоит в том, чтобы стать источником мировой духовной революции. «Нашей России, будет принадлежать первое место в ряду держав, на которых ляжет ответственность за… утверждение нового, вселенского равновесия, за осуществление мировой справедливости, за создание мировой гармонии на месте мирового хаоса…», - говорил Казем-бек.
«Несомненно, что мы уже вступаем в эпоху мировой социальной революции, - писал Мержеевский. - Однако, революция эта вовсе не та, о которой мечтал Маркс. Она происходит не во имя средств жизни, а во имя целей жизни. Это есть революция против диктатуры отживших идей, против содержания либерального строя. Новые силы вступают в мир и делают не пролетарскую, а народную революцию… Задачей же этих революционных сил является ликвидация буржуазно-атомистического общества»[4].
Младороссы были не одиноки в своем революционном порыве. Евразиец Лев Карсавин, в своей статье, посвященной «Молодой России», писал: «Мы осознали свою преемственность с той минуты, как поняли и приняли революцию, мы почувствовали твердую и родную почву под ногами. Началась молодая Россия. Она, как верхний слой Евразии, использует национальный инстинкт — сейчас национал-большевизм, — не ставя ему преград, направляя по правильному руслу, облагораживая и одухотворяя»[5].
Итак, враг «национального инстинкта» русского народа и других народов, населяющих пространства России-Евразии, определен – это буржуазное общество, построенное на отчуждении и эксплуатации. «Новые силы настроены революционно - против либерализма как порядка вещей» (Мержеевский). При этом коммунизм, утверждающий, что сознание определяется бытием, а бытие – исключительно экономическими факторами, по мысли младороссов, вовсе не стал антитезисом столь же бездуховного и антинационального капитализма, но, напротив, его предельным завершением. Так, идеологи русского пореволюционного движения, отвергнув и Карла Маркса, и Адама Смита приходят к идее Третьего пути.
Царь и Советы
Синтез монархизма и социализма. С точки зрения марксизма, равно как и с точки зрения классического правого дискурса, эта модель, предложенная «Молодой Россией», является абсолютно еретической. Показательны лозунги, бытовавшие среди младороссов: «Революция есть смерть старого типа монархии и рождение монархии нового типа!», «Пролетариат будет опорой монархии нового типа!», «Русский царь освободит трудящихся от ига красных и золотых паразитов!»
Но если обратиться к истории, то «советское царство» не покажется экстравагантной выдумкой – его прообраз в виде различных форм сословного и земского представительства при монархе (не имеющий ничего общего с конституционной парламентарной монархией) существовал и в Европе и в Московской Руси. Нелишне вспомнить, что и первый царь из династии Романовых, Михаил Феодорович был избран народом на Земском соборе 1613 года.
Будучи легитимистами, руководители «Молодой России» выступали за восстановление Романовых на российском престоле, и поддерживали притязания на власть Великого князя Кирилла Владимировича. Тот, в свою очередь, заявлял о том, что симпатизирует программе младороссов, и даже делегировал в Высший совет партии своего представителя – великого князя Дмитрия Павловича.
По замыслам младороссов, будущая Россия должна стать самодержавной идеократической монархией, опирающейся на систему Советов. Напомним, что в отличие от буржуазного парламентаризма, советская модель изначально не предполагала прямых выборов высшего представительного органа – советы первой ступени, которые избирались непосредственно на местах, делегировали по одному представителю «наверх», формируя таким образом, инстанцию более высокого уровня, которая, в свою очередь отправляла делегата в вышестоящий Совет. Таким образом, полагали идеологи «Молодой России», можно избежать отчуждения «народных представителей» от самого народа – ведь избиратели будут знать своих избранников лично (а не голосовать за безликий партийный список абстрактной партии).
Собственно, как таковых партий в «Советской Руси» не будет – должна возникнуть Партия орденского типа, на которую опирается монарх при осуществлении идеологического руководства империей. В отличие от большевистской модели, младороссы настаивали на независимости Советов от Партии. Партия же, в свою очередь призвана стать не некоей «руководящей и направляющей» политической силой, но органом духовного воспитания нации. В основе самой Партии-ордена должна лежать идея братства и творческой свободы, в сочетании с аскетизмом, жертвенностью, дисциплиной и подчинением вождю («главе»). По словам Александра Казем-бека, «единство идеала ни в какой степени не противоречит пестроте запросов».
Помимо советской власти, и однопартийной системы, пост-большевистская Россия, по замыслам младороссов, должна унаследовать принцип федерализма (разумеется, без права выхода национальных образований из состава имперского государства). Среди составных частей Союзной Российской империи ведущее значение придавалось «малой России» - землям, населенным великороссами[6].
[1] А. Елисеев. «Царь и Советы»: идейные поиски движения младороссов. «Наш современник», №11, 2005.
