Каждой новой эпохе в истории соответствует "новый человек", то есть новое осмысление жизни, свободы или человеческого творчества - это слишком известная вещь, чтобы надолго на ней останавливаться. "Новый человек", созданный Александром Македонским и его вмешательством в историю, был оправдан новой концепцией жизни, революционной этикой. "Он заставил всех смотреть на весь мир как на родину и относиться к лучшим, как к братьям Ио, а к худшим как к иностранцам" ("Жизнь Александра", I, 6 Псевдо-Плутарх"). До Александра мир был расколот на эллинов и варваров. Александр ввел более универсалисткую классификацию: деление на "хороших" и "плохих". Европа нуждалась в этой революции в сфере духовных ценностей для того, чтобы закрепить политически результаты военных побед Александра. Универсальный язык (Койне), универсальное право, общий для всех покрой одежды не могли появиться до революции в сфере духовных ценностей, преодоления бинома "варвар-грек". Но кто понял и явился выразителем идей этой революции? Кто первый реализовал "нового человека", созданного Александром? История дает нам ответ - только люди духа, только философы.

Не стоит, и говорить уж об активном вмешательстве в историю христианства. Я думаю, что христианство на собственном примере впервые показало все различие между "деянием" и "силой", продемонстрировало активную, динамическую, творческую сущность духа. Духа, который не иссушает жизнь, духа творящего историю. Революция первых христианских миссионеров, замена старых политических норм спиритуальными (нормы любви вместо юридических норм, акты по постижению внутреннего мира вместо актов юридических или гражданских) способствовала появлению людей, которые верили в "первенство духа", в спасение, но не силу.

И во время Александра, и во время оглашения Евангелия создавался "новый человек", то есть углублялась ценность человека, большее значение приобретали человеческое достоинство и свобода. "Нового человека" создавало и Возрождение. До недавнего времени все считали, что возникла эта концепция благодаря итальянскому гуманизму и внезапно обнаружившемуся вкусу к греко-римским древностям. Недавние же исследования показывают, что подобное рассмотрение "нового человека" Возрождения абсолютно ненаучно. Задолго до того как появился собственно гуманизм и концепция "человеческого достоинства", которая особенно активно развивалась Пико делла Мирандолла, существовало грандиозное течение, которое стремилось к ниспровержению всех старых средневековых ценностей именно в том, что касалось человеческой свободы. Течение, основы которого содержались в  мистическом опыте и "пророчестве" старца из Калабрии Иоахима Фиорского.

Какова наибольшая заслуга Возрождения в области моральных и гражданских ценностей? В первую очередь, это рост значения и оправдание человеческого достоинства: то есть духовная свобода, уверенность в том, что человек может познать и возвыситься своими собственными силами. Ценность человека выросла, свобода его нашла себе оправдание в нем самом.

То, что реализовывал с одной стороны гуманизм, а с другой "естественные науки" в отношении человеческого достоинства - содержалось в проповеди жившего за две сотни лет до этого монаха из Калабрии Джоакино да Фиоре, а после него в религиозном опыте Святого Франциска. Джоакино довольно точно предугадал наступление нового эона (новой эпохи) и для воплощения этого века свободы и любви он и проповедовал и писал.

Джоакино пытался объяснить наступление этого нового века и нового человека, используя догму о Святой Троице: то есть, согласно ему между Троицей и периодами, на которые делится моральный путь человечества к свободе и любви существуют явные параллели. Человечеству необходимо пройти через три стадии, три "века", первый - Ветхого Завета, второй  - Нового Завета, а о третьем Джоакино пророчествовал, свидетельствуя, что он "уже начался". Первый век - век Закона, второй век - век Благодати, в Третьем Благодать распространяется на всех и становится общей (еще один повод в пользу генерализации человеческого достоинства, все люди, свободные и добрые, спасаются благодатью). Для первой эпохи было характерно знание, для второй - мудрость, для третьей - полнота понимания. В начале было рабское служение (отношения раба и господина), потом сыновне подчинение (человек как ребенок боялся своего Отца), следующий век - будет веком свободы. Первый век был веком испытаний и посылаемых Богом наказаний, второй был веком деяний, третий станет веком созерцания. В век Ветхого Завета Бог Отец открылся человеку, отсюда страх - характерная черта иудейского религиозного сознания. В век Нового завета человеку открылся Исус, Бог-Сын, отсюда вера. В том веке, что будет, Святой дух откроется напрямую человеку, поэтому этот век станет веком любви. Вначале было время рабов, потом время сыновей, в будущем веке не будет никого кроме "друзей" (то есть люди будут равны и наделены достоинством, и общее для всех человеческое достоинство позволит всем быть равными и всех любить).

Я резюмировал в этом длинном параграфе историческую концепцию Джоакино только для того, чтобы прояснить насколько большое значение уделял мистик из Калабрии свободе, равенству и человеческому достоинству. Джоакино свидетельствует, что третий и самый счастливый век станет веком Святого Духа, то есть веком духовной свободы и созерцания. Но также этот век станет и веком человеческого достоинства, ибо только свободный человек, который осознает свою ценность и свою творческую силу может открыться Святому Духу.

Джоакино был обвинен по протоколу из Анагни (Anagni), после чего он и его учение подверглись жесткой критике Бонавентуры и Фомы Аквинского, представителей официальной  схоластики  и легитимной герметики. Апокалипсическая мистика монаха из Калабрии не подошла римо-католической церкви.

Апокалипсис всегда был выражением коллективных надежд и призывом к явлению в будущем нового человека, более чистого и свободного, который выполняет другую религиозную роль, восстанавливая чистоту спасенной жизни. Эсхатологические построения Джоакино были отвергнуты Римской Церковью именно потому, что он с пренебрежением относился к церковной бюрократии и основам схоластики. Но удушение эсхатологических течений в самой церкви приводило к обращению к язычеству в тех случаях, когда не приводило к обращению в ересь, что было довольно редким явлением в католическом мистицизме (но произошло все, же в германской мистике в результате Реформации). Неудача проповеди Джоакино привела Возрождение по прошествии сотни, двух сотен лет к ориентации на греко-римскую классику и язычество. Новый и свободный человек, пришествия которого ждал и о котором проповедовал Джоакино, родился позднее, так как он отвечал ожиданиям и венчал собой начатое в 12 веке Возрождение, но явился он уже полностью оторванным от церкви, с изменившимся видением метафизики. Лишь религиозный опыт Франциска Азисского был включен непосредственно и жестко в учение католической церкви. Новый человек, таким образом, не смог родиться  в рамках католического вероучения.

Напуганный абсурдными фантомами «ересей», которых можно было бы избежать, католицизм противостоял любому обновлению, любому мистическому элементу и продолжал это делать вплоть до Реформации, когда начал себя «очищать». Но было уже поздно, поскольку великий германский раскол уже произошел, а светские творческие силы были увлечены идеями гуманизма и «естественных наук». Слишком сильная доминация схоластики привела к фатальному исходу: исключению христианских ценностей (на самом деле просто к исключению настоящих духовных ценностей) из процесса создания нового гуманизма.

Новый человек Возрождения, вынужденный реализовываться в секулярных, антирелигиозных рамках потерял любой контакт с трансцендентным (вся мысль эпохи Возрождения – жестко имманентисткая), история его сошла с орбиты духа, вокруг которого ранее вращалась, и начала все более и более профанизироваться.

Совершенно неправильно было бы утверждать о том, что новый человек Возрождения, должен был бы обладать паганизированным и антикатолическим сознанием. Если так произошло, то случилось это из-за ошибки самих католиков. Третий и самый важный этап истории христианского благовестия, этап свободы, равенства, и человеческого достоинства мог бы возникнуть очень хорошо и в христианском сообществе, в христианской духовности. Задолго до того, как вопросы свободы и человеческого достоинства захватили секулярное мышление, мистик и эсхатологический мыслитель из Калабрии уже вел свою проповедь. Франциск Азисский предпринял ту же самую попытку, но Католическая Церковь растоптала и его послание. В конце, по прошествии долгого  времени явился последний, в ком говорило пророчество Джоакино – монах Савонарола, который тоже требовал очищения Церкви, который также верил в наступление Нового Эона, в нового человека. И этот гигант христианского Возрождения был убит, сожжен живьем по приказу папы Александра IV Борджиа. Борджиа, который убил весть о новом человеке, которую нес Джоакино, вся трагическая судьба авторитарного и погрязшего в политике католицизма в этом столкновении имен. Вместе с Савонаролой окончательно умерла надежда на то, что, новый человек явится в католицизме. Гуманизм, «естественные науки», Реформация – все это было уже на подъеме, концепция нового человека реализовывалась в профанических или еретических рамках.

История учит нас тому, что любая попытка духовного очищения внутри церкви или общества, подавленная авторитетом власти или жестокой силой, возникает заново по прошествии нескольких поколений, извне и против этой церкви или этого общества. И это повторяется всегда. Этот закон подтверждается и политической и социальной историей, не только религиозной. Будем внимательны к тому, что происходит вокруг нас. Мы подошли к поворотному пункту истории, и новый человек требует реализации. Если мы не мы не поможем ему этого сделать сейчас, он придет извне и против нас, из бездны и варварства.