Прежде чем приступить к рассмотрению 4ПТ, следует обсудить само понятие Консервативного как такового. В эпоху постмодерна консервативность принято рассматривать как нечто препятствующее развитию общества, тормозящее прогресс,  и многие ставят знак равенства между консервативностью и регрессом. Хотелось бы подробнее остановиться на том, имеет ли Консервативное положительные признаки, не вступающие в противоречия с прогрессом. Означает ли склонность к Консервативному обречённость на некую отсталость (отсталость идеологическую, экономическую, политическую, религиозную)? Присущи ли Консервативному иные особенности, кроме вышеупомянутых?

Те идеологии, которые противопоставляют себя консервативной идеологии (здесь сразу на ум приходят либерализм и социализм) идут на прямую подмену понятий, когда говорят о регрессивной функции Консервативного. Они заменяют понятие Консервативного на обыкновенное ретроградство, что далеко не одно и тоже. Отказывая Консервативному в возможности способствовать развитию и укреплению общества, антиконсервативные идеологии пытаются таким образом устранить со своего пути лишнего конкурента, могущего сплотить массы в тот момент, когда это наименее желательно для антиконсерваторов. На самом деле консерватизм можетбыть достаточно гибким и подвижным, о чём свидетельствуют , например, реформы, осуществлённые Рейганом. Напомню, что, призвав к возврату к традиционным американским ценностям и осуществив  ряд экономических реформ, Рейгану удалось  сплотить американское общество и  модернизировать американскую экономику, что  позволило США совершить экономический рывок. Подобные примеры говорят о том, что наличие Консервативного в государственной идеологии и политике в целом не является препятствием для модернизации страны. Модернизировать свою страну, апеллируя к консервативным ценностям, удалось аргентинскому диктатору Перону, правительству Салазара в Португалии с его концепцией «нового государства» и диктатору Франко в Испании, придерживавшегося политики национал – синдикализма.

Консервативное, на самом деле, пронизывает нашу жизнь, но зачастую остаётся нами неосознанным и незамеченным. Таковым оно остаётся именно по причине того, что оно подспудно сидит в каждом из нас,  и мы воспринимаем консервативную составляющую автоматически, не анализируя и не обдумывая. Придав Консервативному созидательный импульс, его можно смело рассматривать как идеологическую составляющую державостроительства.

Все выдающиеся представители консервативных идеологий пытались , опираясь на консервативное, создать модеонизированое. Иранский философ и теоретик Исламской революции в Иране Али Шариати, чья консервативная теория базировалась на прочном интеллектуальном фундаменте, выдвинул идею возврата к традиционныи исламским ценностям и устоям, прекрасно уживающимся со светскостью,  и  призывал к созданию идеологически обновлённого государства. Обучаясь в Сорбонне и ознакомившись с трудами и политическими теориями  виднейших представителей западной мысли как консервативной, так и либеральной направленности, Али Шариати подверг их анализу и сделал выбор в пользу Консервативного с поправкой на исторически реалии иранского общества. По сути, Шариати выдвинул новаторскую идею революционного шиизма, не смотря на всю её консервативность.

В России одной из самых фундаментальных и всеобъемлющих консервативных теорий была, бесспорно, теория евразийская. Особую популярность она приобрела в среде русских эмигрантов в 20- х гг. прошлого столетия благодаря трудам Трубецкого, Савицкого , Флоровского, Карсавина, Гумилёва  являвшихся знаковыми фигурами этого идеологического направления. Переосмыслив весь ход русской истории и историческую судьбу России  в целом, они выдвинули политическую теорию евразийства, являющуюся без сомнения консервативной, но от этого не менее революционной. Это было совершенно самостоятельное учение, не мимикрировавшее и не копировавшее иные известные тогда теории. Рассматривая евразийское пространство как самобытную и самодостаточную цивилизацию, представители евразийства  видели Россию в качестве самостоятельного геополитического центра силы. И здесь мы приходим к тому, что евразийство является не только идеологией, но и геополитической доктриной.

В своей работе «Геостратегия для Евразии» З. Бжезинский пишет:
«Евразия – суперконтинент земного шара, играющий роль своего рода оси. Та держава, которая станет на нём доминирующей, будет оказывать  решающее влияние в двух из трёх наиболее экономически развитых регионах планеты: Западной Европе и Восточной Азии.»

Здесь Евразия рассматривается уже как геополитический фактор, ведь в целом,  потенциальная мощь Евразии превосходит таковую у США. 75% населения Земли и 75% всех природных ресурсов сосредоточено именно на евразийском пространстве.

О роли Евразии как геополитическом центре силы упоминали в своё время Челлен, Ратцель, Хаусхоффер, МакКиндер, Спикмен и др. геополитики. Евразия – огромная континентальная масса, противостоящая морской цивилизации западного мира, воплощённой, прежде всего в США и Британии. Это прекрасно понимают и наши противники. Военная доктрина США  предписывает оказывать противодействие вплоть до объявления войны любому государственному образованию или группе государств на евразийском континенте, способных приблизиться к такому уровню развития, когда они будут представлять угрозу единоличному правлению Соединённых Штатов.

Задача евразийства при этом – сплотить и консолидировать малые пространства, на которые расколот евразийский континент. И здесь мы вплотную касаемся  метафизики евразийской политической теории.

В геополитическом плане будущее за большими пространствами (о чём упоминают в своих работах Ален де Бенуа, А. Дугин и о чём  говорил Карл Хаусхоффер в своей концепции больших пространств). Большие пространства склонны к развитию, расширению, динамике, являясь живыми и подвижными образованиями. Малые же пространства склонны к ещё большему дроблению, к атомизации составляющих частей, к расщеплению. С метафизической точки зрения постоянное дробление на мелкие части не имеет запаса прочности, сходит на нет и сводит к нулю бытие расщеплённого объекта, не имеющего прежних форм и прежних границ. Кусок, оторванный от тела, нежизнеспособен. Принимая это во внимание, становится понятным желание атлантистов расколоть Евразийский материк на составляющие.

Адепты 1ПТ (фашизма) рассматривая евразийское пространство с расистской точки зрения, видели в нём лишь  помеху и недоразумение. Несмотря на то, что фашизм сам во многом является идеологией консервативной, но со знаком «минус», т.к. он замешан на расизме, шовинизме и диктатуре и не смотря на германских мыслителей проевразийского толка, фашизм, ослеплённый расизмом , видел в государствах евразийского пространства объект для агрессии.

Социализм (2ПТ) во многом был преемником традиционного евразийства, продолжая в геополитике линию царской России. Сталин и его преемники чётко осознавали геополитические реалии и ситуацию в целом, сложившуюся на евразийском континенте и в мире, и, исходя из этого, строили свою внешнюю политику. Однако, пойдя на  полную десакрализацию государственной власти, коммунисты попытались изъять ту консервативную матрицу, бытие народа без которой не является полным. Попытавшись эту матрицу удалить, затереть, нивелировать , советское руководство заложило мину замедленного действия под сами основы государства. Не обладая  сакральностью, власть попросту выродилась.

Иначе дело обстоит с 3ПТ – либерализмом. С исчезновением с политической сцены социализма, как субъекта идеологии, либерализм является на данный момент господствующей идеологией. Любой возврат к консервативным ценностям автоматически ведёт к противостоянию с либеральной идеологией, исповедующей противоположные консерватизму ценности. Либерализм, стремящийся к унификации всех и вся, к некоему космополитизму и растворению границ, традиций и этносов в едином пространстве, охваченном либеральной идеологией, по своим парадигмальным установкам есть антагонист всего консервативного. Это не значит, что страны с либеральным мировоззрением не апеллируют к традиционным устоям своего общества, но они отказывают в этом другим народам. Можно сколько угодно рассуждать о религиозности американцев, но их религиозность не несёт в себе той консервативной нагрузки, присущей православным, мусульманам  и даже католикам. Поверхностное соблюдение устоев и обычаев ничего не меняет в глубинном сознании народа. Народ не чувствует себя привязанным к своим корням и обычаям, что мы и наблюдаем сейчас в западном обществе.

Либерализм мутирует. После краха Советского Союза, после исчезновения с политической сцены 1ПТ и 2ПТ либерализм претерпел качественные изменения, перейдя в фазу постлиберализма. Постлиберализм – господствующая на сегодняшний день идеология, не имеющая равных соперников и конкурентов. Создать иную идеологию, способную противостоять 3ПТ и не дать нам раствориться в плавильном котле народов, является для России задачей №1.

4ПТ, неоевразийство – полная антитеза либерализму. Это то Консервативное, что несёт в себе само евразийское пространство, концентрация традиций и геополитических реалий, исходя из которых,  мы должны строить наши отношения с другими цивилизациями. Видя в евразийстве Консервативное, либерализм быстро различил в нём своего врага. А.Г. Дугин удостоился гневных выпадов со стороны американской прессы (мне довелось эти строки читать).

Для нейтрализации влияния консервативных идеологий всегда применяется одна и та же тактика. 4ПТ не исключение. Идеологию, основанную на консерватизме, легче всего обвинить в национализме, экстремизме, государственничестве ,в отрицательном смысле этого слова (что , в принципе, и делается). Мне приходилось читать публикацию башкирских авторов Шариповых, не видевших в 4ПТ ничего, кроме завуалированного способа национальной и культурной идентичности малых народов РФ, что само по себе абсурдно. Всеобъемлющей евразийская идеология является именно потому, что себя в ней найдёт представитель любого народа РФ.

Конечно, евразийство является идеологией, привлекательной для некоторых националистически настроенных слоёв общества. Национализм бывает здоровый и нездоровый. Зачастую,  люди болеют национализмом нездоровым, несущем в себе импульс разрушения и вражды. Но националистическим настроениям можно придать положительный импульс, направив энергию в созидательное русло, полезное для общего дела государства. Евразийство в этом случае является лучшим лекарством, особенно сейчас, когда звучат провокационные лозунги «Россия для русских!».