Мы сейчас переживаем период перехода от эпохи модерна к постмодерну. Наше образование, сознание, наша матрица, эпистема, как говорят в науке, педагогическая, научная и социальная – в значительной степени это еще модерн. Т.е. это эпоха современности, мы верим в лучшее, в прогресс, мы считаем, что время линейно, и что есть некие материальные позитивные факты. Но на самом деле, этого давно уже нет.

Уже столетие, с начала 20-го века, ученые, и естественники, и гуманитарии, сознают, что эпоха модерна – миф. Что все развивается по-другому. Когда-то эпоха модерна, которая мыслила себя бесконечным поступательным развитием, эволюцией, закончится, и наступит иная эпоха. Впервые о ней заговорили в 60-е и назвали ее эпохой постмодерна.

В этой эпохе меняется все. Меняется время – мы думали, что время поступательно, а оказывается оно произвольно. Мы думали, что человек это цельная личность, а оказывается, что это составная вещь, что нами правит, как говорят фрейдисты, «машина желаний», подавленные комплексы; Юнг говорит о коллективном бессознательном; а социологи говорят, что нами правит социальное сознание. Дюркгейм, Мосс, Сорокин утверждают, что все в человеке социально, меняется общество – меняется человек. Человек не может доказать свою самостоятельность. Постепенно совокупность этих интуиций о новом качестве стала складываться в четкую, последовательную теорию. Пока эту теорию разделяют и понимают элиты – интеллектуалы, философы – но все больше и большее мы видим ее влияние на СМИ. Потому что СМИ все более и более постмодернистичны.

Что такое постмодерн? Переход от такой рациональности, глобальной, когда человечество куда-то длится, накапливает знания, к локальной рациональности, которая длится очень короткий период. Смотришь фильм – понимаешь. Потом раз, переключил на другую программу – кусок речи диктора. Кто-то смеется на третьей. Через хлопанье кнопок мы учимся мыслить не передачей, не фильмом, а впечатлением. Что–то заинтересовало – мы посмотрели, кто-то поорал; смотрим, не очень нравится мелодия – переключили на следующий; тут блеснула обнаженная конечность, мы проследили глазами, но тоже когда она исчезла, мы переключаем дальше; идет историческая программа на другом канале, мы прослушаем маленький фрагмент, например, о Waffen-SS; потом на другом канале показывают, как из древнего океана выползают маленькие амебы. Все это очень интересно, но это малая рациональность. Постепенно все человечество, вся наша культура, все социальные институты, наша идентичность, время и пространство переходят в новую постмодернистическую форму.

Вместо мира, как писал Марсель Конш, философ, мы имеем дело с экстравагантным ансамблем, состоящим из сегментов разрозненных, где уже нет таких четких представлений, а идет рециклирование фрагментов. И осмыслить эту новую парадигму, которая неизбежно будет на нас влиять, нам надо сейчас в России. Многие говорят о постмодерне, но путают с этим постмодернизм, направление в искусстве, которое, конечно, отражает некоторые свойства постмодерна, но далеко их не исчерпывает и не подходит для описания той новой эпохи, которая назревает. И, тем не менее, эта эпоха почти беспощадно, фатально на нас надвигается. В этой эпохе нет привычного для нас человека, нет привычного времени, общества, знания, института, все превращается в новые постформы.

Для того, чтобы описать постмодерн в самом общем виде как новую эпоху, в которую мы вплываем, я предпринял такую задачу и написал книгу. Книгу, которая называется «Постфилософия». Книга, которая представляет собой существенно переработанный мой курс лекций, который я несколько лет назад читал в качестве спецкурса, большая, здесь почти 700 страниц. Я думаю, это книга ключевая для всех, кто хочет понять мир, в котором мы живем. Это книга и для политиков, и для хозяйственников, и для экономистов, и для гуманитариев – но это само собой – и для людей, скажем, молодежной контркультуры, или просто молодежной посткультуры, как я бы ее назвал; и для совершенно конвенциональных сотрудников, работников офисов или банкиров… В равной мере эта книга обращена тем, кто хочет понять, где мы находимся, во что мы превратились и что нас ждет.

Я думаю, что это совершенно прикладная вещь. Мы знаем, что «Капитал» Маркса – это очень сложная книга. Но тем не менее, люди, когда возникла потребность в понимании мира, нового мира, индустриального, капиталистического мира, который на их глазах складывался, они не поленились. Миллионы людей читали «Капитал» Маркса; миллионы людей читали «Так говорил Заратустра». Сейчас, конечно, гораздо меньше читают Делёза, Гватари или Фуко. Но я считаю, что без понимания глобальных философских процессов, которые сейчас протекают в постмодерне, мы просто являемся беззащитными перед самими собой.

На самом деле нас сейчас с двух сторон атакует постсубъект. Постсубъект изнутри – потому что старый субъект, его структура рухнула, и на этом месте зияет дыра у современного человека. Как в архитектуре постмодерна, где существует отсутствующий центр, об этом писал Дженкс, один из теоретиков постмодерна. Изнутри нас открывается бездна постмодерна; но и мир вокруг нас начинает разваливаться на наших глазах, он превращается в сложную и гротескную череду образов, которая перестает что бы то ни было говорить нам.

Вот мы говорим об информационном обществе. Информация – знание, лишенное смысла. Эта информация поступает к нам в огромных потоках, а превращается в осмысленное знание из знания, лишенного смысла, когда мы включаем наши толкующие стороны, дешифровку. Информационное общество предполагает увеличение потоков информации и сокращение интерпретационных схем. Соответственно, мир все больше и больше начинает на нас давить и размывать наше представление о нем. У нас есть много фактов, которые не совмещаются, не сходятся, не складываются. И в конечном итоге, постмодерн наступает тогда, когда человек опускает руки и пассивно сдается перед потоком информации, которая начинает формировать полностью его. Когда человек не потребитель информации, а ее объект, который она перемалывает в капусту. И многие постмодернисты уже говорят – отлично. Это будут шизомассы. Люди, которые откажутся от иллюзии субъекта, от иллюзии структурированного знания, будут жить как клубневые растения в этом совершенно шизоидном мире, где их «я» будет размазано по множеству предметов.

Вот что нас ожидает и где мы уже одной ногой живем. Конечно, мы еще наполовину нашим мозгом мыслим как люди эпохи Просвещения, а постмодерн уже здесь. И я думаю, что люди, которые хотят заглянуть в завтра, которое уже наступило – это не завтра, которое наступит, а завтра, которое уже наступило – они должны познакомиться с моей книжкой, «Постфилософия». Думаю, что ясность наступит, но ясность, знаете, трагичная. Т.е. это очень трагичная книга.

Трагичная ясность – вещь очень важная для человека. Ведь без этой ясности даже трагедия не будет ощущаться. А если эта ясность будет, того, что с нами произошло, и в какую дыру мы низринулись, то думаю, что у людей тогда может быть чувство такой светлой грусти падения.
Если люди прочтут последнюю главу – потому что там есть способ, как из этой ситуации выбраться, из постмодерна, такое очень экстравагантное решение – они, может, осознав светлую грусть падения, научатся летать в этой жизни.