Про семь московских мест силы и о своих контактах с тонким миром Москвы написал Владимир Сорокин. Он накропал про Красные Ворота, ВДНХ, МГУ, Капотню, Ваганьковское кладбище, ещё про что-то. Какие-то выводы сделал постмодернистский сынок господина Гиляровского.
Ну а для меня все тонкие, субтильные места Москвы, так или иначе связанные с миром души, окрашены в тысячи оттенков чёрного цвета. Город- noir. Город, в котором Есенин написал Чёрного человека, предугадав его нынешний колор. Потому что во времена Есенина, город, конечно же, не был таким. Он был сильным, но не чёрным. Сегодня Чёрный человек изображен на станции Страстной бульвар. Там он на кровать мою, на поезд мой садиться. Раньше в детстве я бы, наверное, его испугался. Сегодня я готов взять Чёрного человека под руку и прогуляться с ним по бульварам, по оскоплённым московским бульварам.
Долго я не чувствовал резонанса с этим геополитическим городом. Может быть, потому что приехал сюда из такого же солнечного города, но иной масти. Сила притяжения такая же, как в Риме, как в Казани. Энергетика сходная – оттенки другие.
Ах, это Чёрное Солнце! Ахроматическая Москва!
Траурный многомиллиардный лимузин-катафалк Сальвадора Дали – это моя Москва! Графитовая сигара дирижабля, валяющаяся в угро-финнском болоте – это моя Москва! Подводное солнечное море, бьющееся на глубине двух вёрст под Тверской улицей, дарящее городу незабываемый подземный бриз – это Моя Москва!
И самое главное чудо, подземное волшебное создание, чёрная жемчужина, абсолютная змея, всевластная хозяйка – подземная невидимая река Неглиная. Слепая Нагайна - Царица Москвы!
Тайными каналами плывут по ней московские нечистоты. В её чёрнобожественном устье грузинский маньяк Церетели установил чёрно-магические фигурки. Так в своё время Джек Потрошитель в Лондоне раскладывал трупы специальным геометрическим образом, готовя Бурю Равноденствий и Новый Эон Гора. Вот чем занимается Церетели. Вот чем занимается Лужков. Когда маленький мэр ещё примеривался к должности вельможного градоначальника, его инициатическим именем в среде гильдии чиновников было ГлавАрбуз. Что-то красное. Сейчас он Кац. В свите его, помимо Зураба Потрошителя ворочается магический кореец Цой. Из тревожных источников известно, что он спит в собственной ванной, модерируя призраки и тела сновидений в сложный калейдоскопический ряд сотрудников московской Мэри. Чёрт, мэрии.
Главной операцией века, призванной осуществить переход к эону Гора и окончательному закреплению статуса Москвы, как Чёрного Солнца России в новом психоделическом порядке стала подлейшая и точнейшая спецоперация по подмене гостиницы «Москва».
Эта шайка решила, что сменить алхимический статус Москвы возможно только одним способом – зачеркнуть её Имя (и написать его заново)! Была проведена безупречная хирургическо-архитектурная теургия по демонтажу солнечной Москвы им. Сталина и, якобы строительству, якобы той же самой по тому же проекту того же самого академика Щусева. Но тот, кто знает, тот понимает, сказал бы Каждан и оказался бы как всегда прав.
Они построили Чёрную Москву им. Джека Потрошителя. А незримая Неглиная течёт под чёрной Москвой, как фата ослепительной красоты вдовы.
Ах, Неглиная, моя Чёрная королева! Однажды я пришёл с дочкой в Цирк на Цветном бульваре. Ох, как же я об этом сразу пожалел. Да так, что заболели зубы, да так, что зарябило в глазах. На входе в цирк всем детям раздавали электрические рога. Маленькие хорошенькие бесовские рожки, которые переливаются красненьким. Дочка не взяла, но и не расстроилась от их вида, а меня прям передёрнуло. Ай-ай!
Когда зашли и присели на одно из зрительских колец, опоясывающих цирковую арену, да выключили свет, ай, что за зрелище! Лучше бы я, в конце концов, застрелился ещё в 1994 году. Была же возможность! Никогда такого не повторится!
Как вот, вокруг арены, как в кругах дантовского ада в кромешной тьме сидело пятьсот бесенят с полыхающими рогами и штук двести матёрых взрослых чертей! Не то, чтобы я робкого десятка, но приуныл ваш покорный слуга весьма основательно. Дальше пошло как по маслу. Под классические семь сорок на арену, освещённую прыгающими прожекторами (бледно-жёлтыми, как огни святого Эльма) выкатился блестящий цирковой катафалк. В нём ехал сверкающий гроб, а в гробу лежал никто иной, как хозяин цирка покойный клоун – Юрий Никулин из Ада. Вокруг гроба суетились адские звери и мертвецки пьяные скоморохи. Вот на гроб залезли семь обезьян в ермолках и под мексиканские и еврейские мотивы стали отплясывать на гробу сатанинскую чечётку. Причём дрессировщик всё норовил стегануть малышек плетью, но бестии очень ловко подпрыгивали. Потом привалили ещё лилипуты и начали водить хоровод вокруг своего поскучневшего мёртвого короля. Я думал, что у меня остановится сердце. Дети с рогами радостно визжали, взрослые мычали, лазерное шоу прожигало глазные сетчатки.
Меня волновало только одно: встанет Юра Никулин, покажет на меня пальцем (и тогда все дети, клоуны и обезьяны на меня и дочку набросятся) или на этот раз пронесёт.Тогда я вспомнил, что под цирком протекает Чёрная Река и обратился к Неглиной напрямую, минуя всю эту нечисть.
Река приняла мой призыв благосклонно и назначила мне свидание на одном из своих поворотов. Так я вышел из этого цирка, вырвав из шевелюры первые седые волосы. Так отчаянный старик Гиляровский выбирался из притонов на Цветном бульваре, не попробовав окаянной малиновки – он тоже обещал Реке встретиться в другом месте при иных обстоятельствах.
Как человек благородный я не мог не выполнить данное Чёрной Королеве Москвы обещание и повстречался в ней в неком круге между старым и новым коллектором Неглиной: на Неглиной, Петровке, Охотном ряду. Я предложил Реке военный союз и от имени нашего странного ордена дал Реке серьёзные обещания. Уж покруче тех, что дают этой Королевской Кобре её толстые безумные клевреты из мэрии. Этот бывший ГлавАрбуз, сладкий карла Бартлет Грин – градоначальник без ступней.
Я обещал освободить Реку, скованную ещё Екатериной (согнувшей русский народ в бараний рог во время восстания Емельяна Пугачёва). Екатерина оскопила Москву, уничтожив стены Белого города. Она закатала русское бессознательное под землю, как светлейшую Неглиную. Она превратила Белую Королеву в Чёрную Вдову, Княжну в Свинопаску. Там, внизу славная и жеманная хохотушка-Москва стала пакостной ведьмой. Там русская структура мутировала в безобразные и бессмысленные помойные воды.
Неглиная – образ России. Я нашёл её здесь, мою Королеву, мою Москву. Такой, какая она есть, в самом неприглядном виде, в образе смоляного Солнца. И тогда пришло наше понимание и разгорелась наша симпатия. Сначала Река ударила в меня тысячекубовой дозой запредельного темнейшего героина. Я едва устоял на ногах, но, теряя сознание, всеми фибрами души вдохнул то, что было дальше: золотые серьги и хрустальное колечко Василисы Прекрасной. Она обронила их в Неглиную тысячу лет назад, когда Иван-Царевич катал её до Самотёки на Сером Волке. Из-за дурманящей чёрной пелены проступило незримое, как энергии отцов-исихастов, Золотое Сердце Москвы. То, о котором, шепча и сбиваясь, поведал мне, как о чём-то небывалом, похожий на старого коричнего слона, заслуженный московский диггер.
Я читал книжки из библиотеки Ивана Грозного на сарматском руническом языке и пел молитвы татарских кочевников-несториан по неизвестным древнерусским крюкам. Опираясь на Рог Единорога я пошагал по сияющей на Солнце чистейшей Неглиной вверх по Реке, гуляя и вдыхая наполненный пчёлами воздух. На ошейнике я вёл маленького Льва, который дурашливо ловил пчёл и летающих обезьянок. Я увидел Райскую Москву Древлего Дня. Ровно такой, по запечатленному эскизу, я организую её в будущем веце.
Потому что в союзе с Чёрной Королевой Москвы ЕСМ осуществляет финальный эрегнис. Да, кстати Неглиная сказала, что Кацу осталось не так много жить. Но, в конце концов, он то и не виноват. Это она подкупила вас, Злая и подлая оборванная старуха. Так говорил Емельян Пугачёв на следствии.
Виноват только тот, кто загнал душу русского народа в катакомбы.
Лужков, кончай строить. Москву не унесёшь в могилу. Это тебе скажет там твой друг Юра Никулин из Ада. Всё равно всё сожжем и сломаем. Потому что наша цель дать русскому народу волю, а Неглиной свободу. Это будет иная Москва.
