Несмотря на свои титанические усилия, «красные» так и не смогли уничтожить, стереть, нестираемое. В конце концов традиция зацепилась за эту коллективистскую утопию и провела свою дифференциацию сквозь нее. То, на что советы смотрели как на временное и преходящее, оказалось утвержденным метафизически, раз и навсегда. Карл Шмитт был прав. Это можно только утвердить. Отрицать нельзя. Проявится само по себе, только хуже будет.
Уже с конца 30х Союз был во многом, полноценной цивилизацией с вечными военными, вечными тружениками, вечными жрецами власти и вечными ворами. И сам он казался вечным. Независимо от результата это тоже необходимая черта, чувство вечности. Индикатор консервативной революции. Такое ощущение присутствовало во всех империях прошлого. В современных же, несмотря на все признаки глобального политического, экономического,технического могущества, оно отсутствует. В Союзе это было.
В силу интеллектуальной экспансии запада, собственной слабости, каких то конспирологических перипетий, Союз погиб. Погибла идеократия.
Власть идеи создает свой собственный космос. В нем ее противниками, так же являются идеи. Они, несмотря на смертельное противостояние, нуждаются друг в друге, питаются друг от друга. Пришел атомарный человек Хайека. Вакцинированный от идей и социальных проэктов. Есть хищники, цивилизованные животные и разумна лишь их координация своих действий. Будь сволочью и мразью, но социальной.Жри и уничтожай,но в пределах санкционированных законом.
То что убило красных, погубило и понятия. Они еще живы лишь потому, что тот мир, в котором они царствовали, остается миром перманентной войны с режимом. Если будет решен этот вопрос и возобладает Евростандарт, они погибнут. Для того что бы союз был вечен, ему нужна была вечная война.
В зоны пришли новые «единственные со своей собственностью». Смеющиеся над понятиями и общаком. Приветствующие только личное но не общее. Личные связи но не абсолютную идею. Их становится все больше. Сначала они помалкивали и где то там скрежетали зубами. Потом начали хихикать тихонько в своем кругу. Сейчас их уже слышно вовсю. Очень часто спортсмены, комерсы-бобры рядом с ними но держатся по осторожней, не так открыто.Очень приятно видеть когда худенькие, часто туберкулезные аскеты бродяги, мужики из братвы, забивают их трубами, молотками, режут заточками.
Этот новый человеческий тип, появился одновременно с чуждыми для нас породами собак. Були, Стаффорды, Пит Були и т.д. Елена Петровна Ганн Ротенштерн, была права, когда писала о том ,что животные, являются микрокосмом, отражающим какую-то грань человеческого макрокосма. Вот эта грань и всплыла в нас одновременно с этими собаками.
Лишены напрочь социального чувства. Невосполнимо ущербные духовно в этом плане. Верят в себя, в лучшем случае в свою семью, в поддержку тех, с кем чем то связаны, таких же. Часто обзаводятся рабами и «мальчиками» в этих условиях.
Продолжительный спорт, особенно боевых искусств, дьявольски опасен. Всякая физическая тренировка, должна чередоваться с метафизической. Первая это пробуждение сил, вторая это их заклинание, обуздание добром и справедливостью. В нашем мире существует только первая. Вторую устранили за неудобностью. Лучше иметь послушную машину, чем наделенного внутренним императивом воина.
На житомирской крытой, где диктатура понятий достигала небывалого максимума, было запрещено просто так заниматься спортом. К тебе подходили и задавали вопрос : зачем тебе это нужно? Не нашел подобающий ответ, не занимаешься. Думаю это правильно, от физики требовать метафизики.
Я наблюдал как оценивает людей бродяга, человек понятий вообще, и как это делает спортсмен. Бродяге безразличны внешние данные человека, материальное благосостояние или физическая сила. Он смотрит на поступки, в душу, в прошлое. У спортсмена свои критерии. Практически всегда они материальны.
Конечно здесь есть этот идеальный, кшатрийский тип. Классическое воинство. Гармония силы и духа. Люди достигшие высот в боевых искусствах, но все же вооруженные идеей. Но как их мало. Как велик соблазн поверить в себя одного, такого сильного и совершенного. Поверить в наглость, второе счастье; в толщину своей лобной кости.
Уже в 80-е, бультерьеры хлынули в наши тюрьмы. Явление,до этого бывшее исключительно редким и частным,стало постоянным и доминантным. Я имею в виду прес-хаты, спорт-хаты. Обьединившиеся по критерию чисто физической силы, держащие в страхе всю остальную массу. Жируют и развлекаются за ее счет. Человеческая боль способна вызвать у них смех. Часто только она. Работают на систему. Принимают заказы на то, кого и как бить. Вскрывают себе вены, готовы выполнять любую работу, что бы избежать командировки на черную зону. Как мало уже осталось этих черных зон. Как часто их там убивают. Все коммерческое.
Бродяга не имел права пролить кровь. В исключительных случаях, тогда, когда казнил беспредельщиков на зоне, активно противодействующих воровским понятиям. Со всем необходимым: предьявил, обосновал, довел, и лишь после… Человеческую судьбу мог решать только круг. Часто сам Вор.
Бродяга не имел права бить из за спины или в маске. Только в лицо.
Как представитель традиционного общества он жил ценностями касты. Не пачкался коммерцией и не лез в политику. Традиция это мир границ. За каждой из них полноценный космос. Блатной знал свои границы и не переступал их.
В одном из хороших фильмов 90х годов были представлены события 40х, на одной из сталинских зон.
Политические вместе с блатными организовали бунт. Когда начался штурм мятежной зоны войсками НКВД, блатные резали солдат своими заточками, направо и налево. Смертниками шли на пулеметы. Резали, но ни один не взял автомат у убитого солдата. Политические брали. Позже я понял в чем дело. Снова символизм.
Автомат это оружие, выражение бездушной, механической системы. Он как и все ее аппараты, институты, создан для того что бы, уничтожать, уравнивать, укладывать под одну гребенку. Он стреляет очередью, как и система желающая построить нас в очередь, согнать в стадо, толпу, колонну.
Бродяга не мог замараться автоматом. Заточка, вот его продолжение. Оружие специфического и индивидуального случая.
Мы возьмем автоматы. Те кого штампует и бросает на нас система, лишены качества и могут быть уничтожены очередями. Применить по отношению к ним заточку было бы унижением для нее.
На 89й крытой у меня состоялся хороший разговор с начальником тюремного заключения.
Он сказал мне что они, спецназ, избивая меня, применили по отношению ко мне, мои методы. Я ответил: всякий раз как употребить насилие, я взвешивал с точки зрения идеи и справедливости, как в конкретном, данном случае поступить. Вы же не имеете на это права. Вы должны выполнять приказ, заказ. Вы бесконечно ниже меня. Вы неодушевлены.
Он спросил меня, собираюсь ли я соблюдать законы на свободе. Я ответил: только в том случае, если их будет соблюдать режим. Он спросил: знаю ли я хоть один режим соблюдающий свои законы? Я ответил: Нет. Закончил этот разговор фразой: Я преступаю законы для торжества справедливости.
Выступившие против понятий, работающие часто там на администрацию, бультерьеры, не сдержаны никаким духовным императивом. Готовы на все. На любую кровь, на любую мерзость. Западный след на нашей земле. Это специфика их криминальной культуры.
Я встречал людей, сидевших в европейских тюрьмах.
В Германии живут « гангами», то есть бандами. Локальные группировки просто делят сферы влияния.
В Польше есть что то типа понятий. Всего лишь «типа». Гребциенцы, так называются их блатные. Оказаться в этой категории может кто угодно. Повар или меняла, без разницы, только бы на ногах стоял хорошо.
Под Полтавой мне довелось 10 суток, на подвале просидеть с гражданином США. Очень богатый человек, примерно миллионер. Лично знаком с представителями украинской, российской «элиты». С огромным интересом для обоих сторон, мы проговорили все 10 суток. Он так и не смог понять, почему Вор в законе должен сидеть и не имеет права заниматься бизнесом, иметь частную собственность. Почему он не миллионер, не магнат. Ну как ты обьяснишь западным мозгам что такое идеократия, аскеза, что означает термин босота. Почему Вор босяк.
В разговоре с ним, я оперировал абсолютным типом а не усредненной реальностью. Реальность уже вполне соответствует его ожиданиям. Магнаты, миллионеры, собственники, политики и т.д.
Для того что бы устранить идею, сейчас решили географически локализовать преступный мир. То есть заставить жить его гангами, бандами. Наша идея была преодолением географии. Если до срока преступник был ограничен в выборе своих, своим регионом, то оказавшись в нашей тюрьме, со всеми ее столыпинскими вагонами, этапами, на сотни а то и тысячи километров, он в этом выборе исходил уже ни как не из географии а из духа. Духократия, принцип формирования элиты. Великие просторы и великая идея. Без разницы откуда. Главное безупречность. За 9 лет моего срока у меня не было ни одного земляка среди близких мне людей.
В последние годы, пытаются добиться того что бы все сидели в своих областях. Раскол, распад, дробление, разложение, смерть.
Держать в темноте и неведении, и лишь после…, разделяй и властвуй. Деструктив системы. Думаю что не поочередно а одновременно. Даже второе должно быть раньше.
Раскол есть высшее зло. Как здесь говорят: Каждая хата едет под своим флагом. Это называется: Блядский ход.
Мне пришлось наблюдать метаморфозу из «хода нормального» в ход блядский. Заняло это все года полтора. Сначала вывезли смотрящего, который был безупречен для всех, перекрыли связь со свободой, дальше по чуть чуть и пошло поехало… Часто этот ход провоцируется «самозванцами».Людьми называющимися Ворами, при этом ими не являющимися. Их может сьехаться несколько и расколоть на свои лагеря всю зону. За это полагается смерть. Но понятия, как и жизнь, в отличии от наших УК, УПК, не просты и не однонаправлены. Повторюсь, они судят не за «что», а за «почему» и за то что из этого «что» вышло. За результат. Так вот, самозванец, силой своей воли, харизмы, мудрости, каких то качеств, устранивший, искоренивший, предотвративший блядский ход, и снова вернувший зону под сень понятий, оправдывается. Вором он не является, но бродягой остается. И в перспективе может стать Вором. Такие преценденты имели место.
Либерализм, конкуренция, свободное предпринимательство, многопартийная система, четыре ветви власти; все эти и иные постулаты Запада, на языке понятий называются просто: Блядский ход. Жизнь их криминала, на языке нашего называется: Блядский ход.
Полноценная традиция есть иерархия, пирамида, перевод: огонь горящий внутри. Ее вершина пересекается где-то там с горизонталью неба. Иерократ есть Святое имя.
В силу приобретенных или унаследованных данных, невозможно достичь такой безупречности. На всем его совершенстве лежит отпечаток свыше.
Русский мир, ввергнутый в блядский ход Запада, ждет свое Святое имя. Или, как это часто бывало, Самозванца. Святого самозванца.
В случае создания ордена. Асасинов, убийц, Хасана ас Саббаха, Тамплиеров Гуго Пайена, Туле Рудольфа Глауера; ордена конца времен. Ордена всерьез и на долго. Я бы хотел что бы неофиты, сначала садились в тюрьму. Нашу тюрьму. Только там, а не в библиотеке они поймут, переживут разницу между кастами и гражданским обществом, Тантрой омоновских сапог, пресс хат, овчарок, туберкулезных подвалов и профпригодностью здесь. Разницу между свободой и свободой. Кочевым и вегетативным.
По себе знаю что это такое, когда ты выходишь оттуда сюда. Особенно если выходишь субьектом, волком. Они судят тебя критериями денег и машин, а ты их критерием поступков.
Я буду посылать людей туда. Буду требовать от них восстания. Отрицалова. Я хочу что бы они ели из одной тарелки с бродягами. Настоящими.
Как инициация, выход за пределы мира, требует сначала сузить эту абсолютную, тотальную сферу мира до тонкого уровня и после его разорвать; тюрьма есть этот разрыв уровня. Она впервые позволяет измерить этот мир в ширину. Позволяет его увидеть сзади, из-за спины. Не со стороны афиш, реклам, галстуков, улыбок и подарков. А со стороны дубинок, автоматов и решеток.
Поняв что у него есть ширина, ты понимаешь что его можно разорвать.
В основание этого произведения я положил абсолютный тип. Всякие случайности, искривления, половинчатые, нетотальные формы я отбросил. Хотя это естественно здесь превалирует. Я дал мечту, идеал, к которому часто, практически всегда, не вполне осознанно стремятся все эти души. Принимая решения обращаются к нему как к последней инстанции.
Многие ли из тех кто ближе всего стоял для меня к этому, абсолютному типу, остались таковыми выйдя на свободу? Из аскезы во вседоступность. Ответ: практически никто. Я наблюдал за судьбами этих людей и не верил в реальность подобной деградации. Позже узнал о подобном кризисе молодого Ницше. Вначале он был счастлив, видя что может сделать война из вчерашних бюргеров. После плакал, видя кем они, становятся вернувшись к мирной жизни. Сквозь всю жизнь пронес он свое: Можно ли их облагородить? Ответ дал в конце: Невозможно, но необходимо.
Из последнего интервью Васи Бриллианта.
Нам стоило большого труда найти Вас. В ГУИН и МВД информация о Вас засекречена.Это правда, что здесь, на «Белом лебеде» вас держат в одиночке?
У меня 40 лет отсидки и я знаю как в хатах могут запудривать мозги. Меня заперли на Белом лебеде что бы я исправился, какая чушь, и дал подписку, мол, обязуюсь порвать с преступным миром. Смех да и только. Я не сломался в 50-е, когда Воры валом загонялись в кутузки и опера совали им бумагу и ручку, для подписки отречения. В ту пору и нам пришлось хлебнуть горя от хозяина. Я тогда тянул срок на Сахалине и мы держались до конца. Сейчас мне 70 лет. Глупо поворачивать оглобли назад. И вот что я вам скажу. Не старайтесь списывать все преступления на воров и не делайте из нас козлов, тем более отпущения. Мы несем свой крест чистоты воровской жизни. Она чище чем вся ваша государственная конюшня. Сегодня вы нас в петлю толкаете, а завтра? Когда мы уйдем, удавка затянется на вашей шее. У нас нет хозяев, а у них у всех хозяева на западе. Наша позиция пришлась не по вкусу политическим. И теперь для них преступный мир, как и Россия, словно кость в горле. Я снова напоминаю братве наш закон номер один «Не лезть в политику...»
Вскоре после этой встречи Бриллиант погиб на том самом Белом Лебеде.
