Наше поколение удивленно озирает постапокалиптические пейзажи, бурьян и сорные травы, выросшие на развалинах советской империи, заброшенные корпусы пионерлагерей, ферм и заводов. Оставленный покинутый антропогенный пейзаж. Стальные остовы титанов, железные вожди революции ржавеющие в чахлой зелени средней полосы создают не столько удручающие впечатление, сколь ощущение некой таинственности, недосказанности. В грозовом напряженном ожидании дышит Отсутствие. На Западе ныне модно посещать всякие недостроенные, или оставленные людьми конструкции, adandoned places. Россия сейчас - это именно зона отсутствия, abandoned place, покинутое место.
Прошлое методично разрушается под воздействием солнца, дождя, снега, ржавеет и осыпается. Так можно характеризовать не только бесконечное русское пространство, но и само общество. Прослеживаются естественные параллели между социальной ситуацией и соответствующим ей антропогенным ландшафтом. Дореволюционная Россия, первые годы советской власти, сталинский период и т.д. все эти эпохи отличались не только своей особой архитектурой, остатки которой мы можем наблюдать по сей день, как и остатки этих эпох в нашем сознании, каждая из них выражала себя в неповторимом созданном человеческими руками ландшафте, где главными были не сами здания как таковые, но сочетание их с природой, внешний вид, вписанность в остатки предшествующих парадигм. Это то, что создает дух места, загоняет джинна времени в статику форм, парализуя его, заставляя неумолимое время остановиться, хотя бы на этом крохотном пятачке. От предшествующих эпох нам достаются их чудом сохранившиеся куски, в которых чувствуешь прикосновение того, что только что казалось древним, но неожиданно открывает свою вечность и актуальность. Здесь и сейчас! Вместо диахронического развертывания синхронический прорыв, вспышка молнии. Неожиданное озарение. Таких мест на земле мало, тем ценнее то чувство, которое в них испытываешь.
Не случайно современное масонство ведет свой генезис от древних инициатических братств зодчих, архитекторов, строителей. Строительство – это священное занятие, увековечивание, прикосновение к вечности, где прекрасное мгновение, греза Фауста, а вместе с ним и всей западноевропейской цивилизации замирает и возносится из временной сферы сменяющихся форм в ослепительную статику Полюса. Творцы современного мира были изначально творцами архитектурных форм.
Архитектура и шире человеческий ландшафт и общество отражаются друг в друге. И кто тут кого формирует и оказывает первостепенное влияние не понятно, ясно только одно – хотите понять общество, смотрите на здания, хотите понять архитектуру – изучайте социологию!
Кое-где в нашей стране, а в Москве так повсеместно можно увидеть новые бесформенные, а то и просто безвкусные коробки, пародирующие то ли помесь ежа с ужом, то ли западной архитектуры с панельными домами брежневского типа. Может быть это и есть воплощение российского социума – беспорядочная, неустойчивая смесь бездумно заимствованных с Запада элементов с нерасшифрованными воспоминаниями советской действительности? Но архитектура, как и сам ландшафт и пространство – воплощение вечности, а недолговечный новострой - всего лишь безвременье, симуляционная пародия на вечность и на пустоту одновременно. За МКАДом же торжествует русская оставленность, в которой парадоксальным образом Бытие присутвует. Хотя бы его неизгладимый отпечаток. Вечность в хрупкости в спокойном молчании торжествует на населенными кварталами и частной застройкой, копошащимися людскими муравейниками.
Живя долго на одном месте мы чаще наблюдаем встроенность старого в условно «новое» неторопливое течение, изменение внешних форм и покровов. Это наши города и села, населенные пункты, где не ощущается так остро слом эпох и парадигм и та катастрофа печатью которой являются abandoned places. Это как течение реки, русло которой всегда остается неизменным. Но что делать, если сам поток уже загрязнен до неузнаваемости?
Ощущение катастрофы, перелома, уже свершившегося апокалипсиса, дух оставленного места есть везде. Просто в abandoned places он чувствуется наиболее отчетливо, без всяких внешних эфемерных примесей, просто потому что их там нет.
Каждый нонконформист ищет в себе это оставленное место, место, где когда-то была жизнь, и еще осталось напоминание. Это не территория сытого бюргерства или вечно пьяных люмпенов, не рациональное или строго чувственное. Это пустое, свербящее место, где когда-то находилась душа. У нормального обывателя она быстро зарастает жировой тканью, иногда ее заполняют уродливые клетки циррозной печени, особенно часто это происходит с теми, кто все понимает, но не имеет сил, чтобы признать этот факт, признать наличие разрыва в себе самом. Это настолько страшно, понять, что души не просто не было, но она куда-то исчезла, что неустойчивая личность может прийти и к самоубийству.
Это естественный отбор, отсутствие как позитивная перспектива, как единственная возможность все изменить, разрыв, как возможность нового, не обязательно начала, но всегда нового, открывается только сильным, тем, кто своей внутренней конституцией предопределен к господству, в ком вспыхивает искра, с кого начинается история, кто создает новые мифы, устойчивые структуры вечности, изменяя не только будущее и настоящее, но и прошлое.
Отталкиваешься от abandoned place в самом себе. Тут и только тут возможен переход к другой плоскости, к новой парадигме. Рождение новых империй и новых пространств, все происходит здесь. Это «место нигде» за пределами современного мира и вне традиции. От них остались лишь ржавеющие конструкции и осыпающиеся стены. Россия – это идеальное оставленное место. Потому новая империя может родиться только у нас. Наши отцы еще живут старым, оно для них еще реально, как и сказки про белого бычка и невидимую руку рынка. Наше поколение живет в abandoned place с момента своего рождения. В нем больше деградантов и фриков, но и больше тех, кто готов создать новую Русь. Мы сами - abandoned place на карте поколений.
Из «тюрьмы без стен» ты выходишь в «город-нигде» в точку разрыва, где старое уже умерло, а новое не родилось. Один шаг до уникального места, где только и возможно чудо, поскольку тонкая ткань обыденности порвалась, а может быть дыру в занавеске прогрызли мыши. Это точка зимнего солнцестояния на сакральном календаре, где ты выбираешь, двигаться ли к центру вещей по вертикали или начать новый цикл, но каким он будет полностью зависит от тебя. Это зазор между циклами мировой истории, высветившийся вдруг ржавыми трубами заводов.
Здесь еще не возникло ничего, но все уже исчезло. Не появилось новое человечество, но готов возгореться огонь, ибо абсолютный холод уже достигнут. Попытка избежать этого места, или отмахнуться от него – дьявольская разводка. То, что нужно – осознать, что ты именно тут в зоне разрыва. Идти дальше некуда.
И тогда остается лишь отчаянное усилие. Прыжок по ту сторону.
