Состоя на протяжении многих лет в рядах национал-большевистской партии Э. Лимонова, отдав этому движению огромное количество энергии, времени и жизненных сил, пора остановиться и окинуть взглядом прожитое. Попытаться понять – «что это было?» Настолько необычным оказалось это движение, оставившее яркий отпечаток в новейшей истории России. Сейчас оно, увы, почти угасло, оставив после себя горький дым разочарований.
Упадок и угасание НБП на данный момент очевидны любому сведущему человеку. О причинах этого надо говорить отдельно. Но достижения этого движения были в свое время велики. За годы существования данной организации была выработана оригинальная субкультура, эстетика; сложилась своя мифология, пантеон героев и ярких личностей; десятки людей прошли жестокую школу тюрем. Про НБП уместно сказать – «уходят вдаль великие тени». Тени людей, которые были рождены для великих событий, но история не дала им шанса.
Действительно, нам в свое время казалось, что мы закладываем фундамент здания, которое будет стоять века. То, что переживает сейчас организация Лимонова, можно назвать медленной агонией – утрата людей, энтузиазма и надежд. Но инерция многих лет еще сильна. Не вышел еще из тюрьмы последний политЗК и не задал последний вопрос: «Почему все так бесславно закончилось?»
Руководя в свое время - после выхода из тюрьмы – достаточно крупным отделением в несколько десятков человек – я мог наблюдать все стадии взлета и падения НБП и сделал для себя множество любопытных выводов. Постоянно удивляло одно обстоятельство – несмотря на широкую известность этой организации, немалую засветку в СМИ, героику и пафос – коэффициент её полезного действия оставался довольно низким. То есть к главной политической цели (борьбе за власть) партия продвигалась невероятно медленно. Точнее, это было похоже на тактику позиционной, окопной войны – когда командование пытается прорвать глубоко эшелонированную оборону противника, без счета бросает солдат на амбразуры, городит жертвы штабелями, а в итоге продвигается вперед на жалкие метры.
Несмотря на всю героическую историю НБП, представители других политических течений чаще всего шарахались от неё, как черт от ладана; либо нацболы выполняли какие-либо небольшие политические услуги на самых мелких ролях.
В чем же причина этой неэффективности? Вспоминая, прихожу к выводу – ошибка была в том, что НБП работало сугубо на СМИ. Показ сюжета об НБП на телевидении считался высшим успехом. Задача была в том, чтобы любыми путями пробиваться в эфир. Но именно в этом был и основной просчет. СМИ в России вовсе не «четвертая власть», общественное мнение у нас в политике имеет далеко не фундаментальное значение. В нашей стране – наследнице Византии, политика осуществляется восточными методами – путем интриг, коалиций, скрытой борьбы властных кланов и групп («схватка бульдогов под ковром» - так в свое время подобный тип политики определил Черчилль). Успеха достигает тот, кто в совершенстве овладевает игрой на этом «баяне». Допустим, непревзойденным мастером подобной политики на протяжении многих лет был Жириновский.
Поэтому можно долго митинговать, собирать большие толпы, устраивать громкие акции и рассаживать людей по тюрьмам – но в России все это возымеет крайне малый эффект. Лимонов так этого и не понял.
Вообще, анализируя историю НБП, я прихожу к выводу, что эта партия имела очень мало общего собственно с политикой. Что угодно – субкультура, арт-проект, постмодернистская секта – но не политическая организация, в первую очередь. Сверх того, очень много элементов роднит НБП именно с сектой, с нерелигиозным течением гностического толка. В свое время Лев Николаевич Гумилев охарактеризовал такие течения, как «антисистемы».
Антисистема – это социальный вирус, которым «заболевает» общество в эпоху пассионарного надлома. В этот период появляются движения, которые впитывают в себя остатки пассионарности пришедшей в упадок цивилизации и сжигают их, стремясь разрушить цивилизацию до конца, ускорив тем самым её гибель. В Средневековье эту роль выполняли преимущественно секты гностического толка – альбигойцы, богомилы, вальденсы, патарены, гуситы.
В сердцевине подобных учений лежит неприятие окружающего мира, как воплощения метафизического зла и стремление к его разрушению, воспринимаемое, как акт добра. Отсюда – милленаризм (восторженное ожидание конца света либо апокалипсических событий – например, революции), крайне враждебное отношение к окружающему обществу, государству и к церкви. Именно поэтому средневековые сектанты с наслаждением рушили храмы, оскверняли святыни и преследовали священников, будучи абсолютно уверенными, что борются со злом. Зачастую подобные учения вдохновляли крестьянские восстания или религиозные войны, смешиваясь в значительной мере с классовой борьбой.
Судьбы подобных антисистем исторически складывались по-разному. Их, как правило, безжалостно истребляли в ходе религиозных войн, крестовых походов или карательных экспедиций. Это подрывало силы и без того увядающих этносов, оставляя после войн одни дымящиеся руины и горы трупов. Однако бывали случаи, когда антисистемы приходили к власти. Но тогда они становились заурядными системами, обычными государствами – пассионарии же (носители «антисистемного вируса») безжалостно уничтожались или истребляли друг друга во взаимной борьбе.
В более поздние времена («новейшая история») элементы гностического мировоззрения впитали в себя многие политические организации, особенно революционного толка (нацизм, коммунизм). Но только элементы – идеи революционного разрушения в данных идеологиях воспринимались, лишь как этап на пути к построению общества нового типа. Схожим является отношение к революции и у национал-большевизма. Но Лимонов действительно великий человек - он «усовершенствовал» идеологию, откинув позитивное содержание национал-большевизма. Он оставил лишь гностическую идею тотального разрушения. «Революция ради революции», разрушение ради разрушения, власть ради власти.
Забавно, но эту метафизическую начинку НБП так толком никто и не понял. Молодежь, которая осталась у Лимонова, воспринимает эти идеи скорее на уровне интуиции. Хотя, если почитать главное идеологическое произведение Лимонова («Другая Россия»), – он безошибочно относит свою идеологию к средневековым сектам. Научился также он играть на тонких струнах человеческой психологии. Пропаганда идей Лимонова обращена именно к тем слоям молодежи, среди которых силен смутный и плохо осознанный протест - «против всего» и подсознательное стремление к разрушению окружающего мира, которое обратной стороной медали имеет саморазрушение (суицидальный комплекс).
Этот психологический разлом в сознании многих людей просто трансформируется в другое русло – борьбу с многочисленными врагами (коих великое множество). Но поскольку сейчас не средневековье и церковь не играет в России ведущей роли в общественной жизни (хотя Лимонов и не упускает случая отпустить в её адрес какой-либо язвительный пассаж) главным объектом метафизической ненависти для лимоновцев становится государство и его институты. Чиновники, казенные ведомства, символы государственной власти - вот объект для агрессии. Например, акция по захвату Минздрава. Нацболы с особым смаком топтали официальные бумаги, поливали их водой, затем насцали в графин и закрыли его в сейф. А под конец выкинули из окна портрет Путина. Не правда ли, это похоже на действия средневековых иконоборцев?
Плохо ли это или хорошо? История не знает таких понятий. В национал-большевизме тоже силен гностический аспект:

1. ожидание социальных потрясений, как зари рождения нового общества;
2. неприятие далекой от идеала окружающей социальной действительности;
3. стремление к борьбе за переустройство общества.

Но Лимонов довел идею неприятия окружающего мира до уровня полного отрицания жизни и бытия, тем самым превратившись в агента инфернальной пустоты. Национал-большевизм не имеет ничего общего с лимоновским метафизическим нигилизмом. Национал-большевик служит идеям порядка, структуры, света, а не клокочущей бездне темного хаоса. Организация Лимонова сейчас – это засохшая ветвь на древе вечной идеологии. И хотя у нас есть с ней родство, но она подлежит отсечению.