В известном рассказе Эдгара Аллана По «Человек толпы» действует некое «непонятное существо», способное существовать лишь в бурной человеческой массе. Это всего лишь дряхлый старик, но выражение его лица мгновенно приковывает внимание лирического героя, вызывая ассоциации, ни много, ни мало, с воплощением «образа дьявола»: «…В мозгу моём  возникли  смутные  и  противоречивые  мысли  о громадной силе ума, об осторожности, скупости, алчности, хладнокровии, о коварстве, кровожадности, торжестве, радости, о невероятном ужасе и бесконечном отчаянии». Дальше героя поражает поведение «существа»: стоит толпе рассеяться, и оно, не скрывая раздражения, не зная отдыха, сна, не приемля одиночества, исступлённо ищет новое скопление людей, обретая себя только в нём.

Хорошая, подлинная литература, как правило, рождается и живёт вне логики, она непонятна и необъяснима, но при этом благодатна и целительна. Так и здесь: кого и зачем показал нам великий художник По в этом маленьком рассказе? Что, какое знание он таким образом нам передал? Вывод всё того же лирического героя, лежащий в сфере философии и морали, здесь мало в чём, казалось бы, поможет: «Этот  старик… – прообраз  и воплощение тягчайших преступлений»; ведь мы познакомились не с каким-то абстрактным «прообразом», а с ярким и деятельным существом, посредством которого, не исключено, можно приблизиться к пониманию чего-то важного и актуального именно здесь и сейчас.

И действительно, спустя примерно полтора века после Эдгара Аллана По окончательно сформировалась психология масс (народов, толп, больших групп), основанная на резком противопоставлении индивида вне толпы ему же, находящемуся в составе толпы. XX век был объявлен «веком толп», современность в целом – «эпохой восстания масс». Причём эти самые толпы, наводняющие улицы крупнейших городов, свергающие прежнюю и ставящие новую власть, не являются простым скоплением людей, несводимы к совокупности индивидов, их составляющих. Мы совершенно не случайно привлекаем здесь данные современной науки. Так поступил и Рене Генон, анализируя в «Кризисе современного мира» заблуждения, связанные с демократией, властью большинства: «…Ментальные реакции, возникающие среди объединённых в толпу индивидуумов, проявляются в форме коллективного психоза, и их интеллектуальное качество соответствует не просто среднему интеллектуальному уровню индивидуумов, собравшихся в толпе, но уровню самых низменных и недалёких среди них».

Масса, толпа – совершенно особое образование, «непонятное существо» с особой, совершенно неизвестной нам метафизикой, со своей онтологией и биографией. Толпа каким-то образом рождается, питается, растёт, развивается, размножается, решает свои жизненные задачи, трансформируется, деградирует и разрушается, умирает, воскресает, перерождается. Это некое «социальное животное», причём животное мощное, страшное, неукротимое, непобедимое, способное на самые разрушительные действия, которые только можно себе представить.

По тем причинам, на которые указывает и Генон, и «массовая психология», сохранить индивидуальность в толпе невозможно в принципе. Можно лишь перестать быть её частью или возглавить её, став вождём, лидером. В последнем случае это непонятное и неукротимое животное становится цепным псом своего хозяина, начинает подчиняться и даже служить ему, а потеряв вождя, пусть даже ненадолго, будет вести себя ровно так же, как «человек толпы» из рассказа Э. По или просто рассеется, умрёт.

Современная нам власть поразительно точно, почти буквально соответствует понятию «охлократия» – власть толпы, черни, «охлоса». Аристотель описывал её под именем демократии, но принято считать, что она является следствием вырождения демократии, – власти народа, «демоса». По-русски «охлократия» звучит как власть олухов, охламонов, лохов. В принципе, даже не важно, заседают ли они в бывших царских палатах, торчат ли в шикарных офисах, толпятся на площадях или сидят перед экранами домашних компьютеров и ТВ: результаты, как правило, соизмеримы в своей разрушительности. Но в утекающий от нас исторический момент, расцвеченный в смутно-оранжевый цвет, – невнятный (ни золотой, ни красный – смешанный), но психологически эффективный, – нельзя отрицать предельную политическую действенность именно площадной охлократии.

И здесь мы сталкиваемся ещё и с тем фактом, что толпы нашего времени – вовсе не те существа, с которыми имели дело наши предшественники и предки. Платон, Сократ и Аристотель наверняка могли попасть в толпу поэтов, философов, художников и спортсменов такого уровня, что их «совокупный интеллект», поделённый на два, был недосягаем почти ни для одного из наших сколь угодно обособленных современников. Классики психологии масс от Ле Бона и Тарда до Райха и Московичи, как и Генон, говорят о «индивидах» («индивидуумах»), собранных в толпу. Но вот что утверждает Александр Дугин, имеющий, как и мы, дело с самой последней версией современности: «В премодерне человек есть обёртка Бога (Атман есть Брахман). В модерне человек есть автономный индивидуум (дословно «неделимый») и считается мерой вещей. А в постмодерне он превращается в «дивидуума», т. е. в «делимого», и склонен мутировать либо в киборга (получеловека-полумашину), либо в новое органическое существо (монстра)».

Мы не имеем полноценного представления даже о толпе как Животном, состоящем из индивидуумов. И тем сложнее нам постигать Животное, состоящее из животных, монстров, киборгов или кого-то ещё. Но в том, что грядёт именно такая толпа, остаётся всё меньше сомнений¹. И если в умозрительно представленной нами античной людской массе скрепляющим её началом могла быть, к примеру, идея; если в собрании индивидуумов объединяющую роль играет герой, трибун, вождь, – то для современной нам толпы, как оказывается, достаточно некоего символического объекта вроде грузинской розы, символического цвета вроде украинского (а ныне как бы универсального, глобального, знакового) оранжа. Сей факт ещё раз подтверждает правомерность использования в данном контексте этологической² проблематики: известно, как посредством того или иного объекта или цвета можно управлять поведением животных (красный для быков и т.п.). С другой стороны, должно быть понятно, что отныне к любым массовым акциям, имеющим хоть малейшую знаковую составляющую³, следует относиться достаточно серьёзно.

Разумеется, толпы при этом не лишены водительства: Хозяина, которому они (всё более неосознанно) служат, – пусть он и не присутствует номинально, не главенствует актуально, – легко узнать по делам, по тем задачам, которые решает та или иная человеческая (?) масса. Понятно, что все эти решения, так или иначе, лежат в сфере власти. И так же понятно, что все они способствуют всё большей, всё более полной и «совершенной» глобализации, вестернизации, капитализации, профанации, унификации, аннигиляции мiра.

Характерен и красноречив в данном смысле документ, появившийся около десятилетия назад и так или иначе определивший ход, течение и исход революционных процессов в Югославии, Грузии, Украине и других геополитически ключевых местах. Это известная книга Джина Шарпа «От диктатуры к демократии (Концептуальные основы освобождения)», прозванная «библией антигосударственных действий» (к слову, употребление всуе слова Библия красноречиво указывает на безбожие). Любой государственный строй, не встраивающийся в абсолютно унифицированную и абсолютно управляемую из единого центра глобальную систему «нового мира», объявляется «диктатурой», а оппозицией ему и, соответственно, целью «ненасильственных действий» объявляется (догадайтесь!) «демократия». Содержание книги не стоит ни малейшего внимания человека, понимающего политическую диспозицию нашего времени, но внимания более чем достойно приложение, где приведён перечень этих самых «ненасильственных действий», включающий 198 пунктов («На деле их наверняка намного больше», – скромно и деловито замечает автор).

Элементарная простота, сквозящая чрез эти пункты, подкупает и тревожит одновременно. Изучая их, каждый, –  в зависимости от ориентации, интересов и целей, – найдёт своё, сумеет сформировать свой универсальный пул из нескольких пунктов, позволяющий добиться политической цели[4].

Кто-то, наверняка, сможет и дополнить предложенный список. В этом, например, уже немало преуспели российские «левые», неустанно направляющие всю свою творческую энергию на цели свержения существующего в стране строя, несмотря ни на что хранящего хотя бы надежду и возможность национально обусловленного цивилизационного пути (о чём свидетельствует хотя бы неослабевающая активность Запада и идентичного ему «внутреннего врага», навевающего здесь «оранжевые настроения» всеми 198-ю, как минимум, способами). В свете приложения к книге вышеупомянутого Джина их деятельность совсем не выглядит стихийной и легко интерпретируется. Там, где дело касается общественно значимого труда и обязанностей, речь в перечне идёт о манкировании, бездействии, саботаже (например, не выйти на работу; выйти, но не работать или работать плохо и пр.). Там, где дело касается улицы, наоборот, поощряется максимальная методологическая свобода с массовыми богослужениями, театрализованными представлениями, всенародными шествиями и прочим карнавалом.

И действительно, материалами о том, «как санкционировать несанкционированный митинг» или о том, как трудно быть Ходорковским, пестрит пресса российских «левых» (не говоря уже о «правых», чьи цели полностью соответствуют интересам США, либерального Запада и прочих врагов России). Вот один характерный образец современного «уличного» творчества, изящно инспирированного Хозяином Толп: «Если митингующие считают необходимым перекрыть движение по дороге, они могут сделать это совершенно законно. Для этого необходимо, чтобы рядом находился наземный пешеходные переход без светофора («зебра»). Пешеход имеет право двигаться по такому переходу когда ему угодно, а автомобили обязаны ждать,  пока пройдут все пешеходы. Соответственно, митингующие могут ходить цепочкой туда-сюда. Это совершенно законно. И дорога перекрыта». Согласитесь, здесь мы идем дело не с киборгом или монстром, а достаточно изобретательным и остроумным нашим соотечественником. Но от этого совсем не легче. К тому же, просто представьте себе этих митингующих, ходящих цепочкой туда-сюда…

Переживая век Непонятного Животного, направляемого понятным, но несокрушимым пока Хозяином, есть смысл и самим поучаствовать в такой вот «публичной политике». Почему нет?

Отец наш Небесный привёл сотворённых Им зверей на поклон первочеловеку Адаму, тот дал им имена, они служили ему, пока люди не сравнялись в духовном развитии со своими «меньшими братьями».

Христос, Спаситель, Новый Адам, родился среди зверей, они грели Его своим теплом.

Святым, подражавшим Христу, дикие звери клали морды на колени, ели хлеб с ладоней, служили им, как Адаму.

Ныне же в боевых действиях, решающих судьбы цивилизаций, вместо специально обученных дельфинов, натасканных собак и боевых слонов участвуют политически активные рок-фаны, студенты и пенсионеры, футбольные болельщики. Так не следует ли тем, кто стоял, стоит и будет стоять на страже Божьего, традиционного мiра, попытаться приручить сверхживотных? Для этого, очевидно, нам не должно быть чуждо ничто сверхчеловеческое. Но разве есть варианты?

 «И здесь, в ежеминутно возрастающей толчее, я ещё долго следовал за странным незнакомцем. Но он, как и прежде, бесцельно бродил среди толпы, весь день не выходя из самой гущи уличного водоворота. А когда  вечерние тени снова стали спускаться  на  город,  я, смертельно  усталый,  остановился  прямо перед скитальцем и пристально посмотрел ему в лицо. Он не заметил меня и продолжал невозмутимо   шествовать дальше, я же, прекратив погоню, погрузился в раздумье» (Э. А. По, «Человек толпы»). 

Кто же в наше время, время (с)толпотворения, сознательно имеет дело с толпами? Этим пытаются заняться, например, лидеры молодёжных политических организаций и движений, коих в какой-то момент наплодили столько, что хоть организуй полит-сафари. Но, не будучи сверхчеловеками и даже не представляя, кто бы это такой мог быть, лидеры вштыренной молодёжи не возглавляют массовые движения, а обезглавливаются и порабощаются ими, превращаясь в некие подобия вышеописанный «прообраз  и воплощение тягчайших преступлений» по По, но только, разумеется, и без намёка на приписываемую тому «громадную силу ума».

 

Так, в фильме Алёны Полуниной об НБП с документальным названием «Да, Смерть», с успехом и резонансом прошедшем по фестивалям и даже представленном автором в клубе «Дружба» 17-го июня 2006-го года, показан такой человека толпы Эдуард Лимонов. Сидя под грозным чёрно-белым флагом, сам чёрно-белый (а никакой, казалось бы, не оранжевый), он говорит очень грамотные вещи: что в какой-то момент в обществе число недовольных превышает определённый предел; недовольство воплощается и выплёскивается на улицы в виде толп; эти толпы кто-то возглавляет; происходит революция. Какая-то. Ему неважно, какая. Главное – она происходит. То есть – какая-то жизнь. В смысле – смерть.

То есть человеку важно, чтобы была динамика. Как в анекдоте, где обдолбанный рыбачишка просит золотую рыбку сначала согнать всё человечество в Африку, потом в Америку, а потом обратно в Евразию – на том основании, что ну вот нравятся ему большие тусовки. Так и Эдичка: с улиц – в тусовку, с тусовки – в политику, с политики – в тюрьму, с тюрьмы – в тусовку, на улицу, к мальчикам, девочкам, – лишь бы вокруг скворчало. Затем в фильме Алёны Полуниной другой лидер партии, чуть более озабоченный содержанием, многозначительно говорит: «Какой я, такая и партия». И тщательно скоблит при этом рожу. И тут же: шуруют по улицам девочки, мальчики, ещё невесть кто, все похожие, и скандируют: «Наше имя – Эдуард Лимонов!»

– Очень приятно, Апельсинов! – отвечает им встречный денди, учтиво снимая шляпу.

Жаль: последнего из описанных эпизодов в фильме нет, он нами придуман. Есть только коллективный Лимонов, коллективный Путин, коллективный Поттер, коллективный Бог… знает кто. Младоевразийцы из ЕСМ всё ещё пытаются оседлать толпу, как герои линчево-хербертовской «Дюны» осёдлывали гигантского червя. Фильмом Алёны Полуниной закончился цикл «Бунт и служение» в Евразийском Центре Искусств «Патрия», где обособленные от толп потенциальные хозяева видели «Гибель Богов» Висконти, «Пыль» Лобана (с Мамоновым), «Пёс-Призрак: Путь Самурая» Джармуша, «Северян» ван Вармердама (про Лес). Алёна сказала, что НБП – это уже история. Да, они туда вошли, и они там остались. История – это гроб. Век бесхозных толп. Бунт ради бунта. Бунт без Служения. Толпа без Хозяина. Толпа как Хозяин.

 Мы же направимся дальше. Весёлая дорога, сады кошмаров общества зрелищ (как-то так выражается наш киночей Сергей Сурков). С 24 июня по субботам в клубе «Дружба» – «Клятвы и Проклятия». Первый фильм из этого цикла,  показ которого по тех.причинам не состоялся, но состоится – «Песни со второго этажа» : «Огромная толпа важных и мрачных взрослых людей приносит в жертву невинную девочку...» Опять-таки, видите: какая-то С… жизнь. В мире усталых животных.  

Николай Миронов