V.

Наиболее продвинутыми  (нате очередное словечко!) киллерами на родном языковом поле выступает молодёжь. Года три тому назад своими наблюдениями о носителях «языкового вируса» поделился с  читателями сайта «Страна. Ru» профессор МГУ А. Горкин:

«Существующее положение со знанием русского языка студентами стало почти катастрофическим. Даже имея представление о каком-либо событии, явлении, понятии, студент часто не может выразить это знание (и понимание) нормальным литературным языком - не только в письменной форме, но и в устной речи. Многие выпускники вузов функционально неграмотны.  Некоторые мне прямо говорят: "А компьютер исправит все ошибки, зачем волноваться!" При этом их речь бывает кокетливо засорена интернет-сленгом… Современный русский язык (не только у студентов, но и у политиков, военных, журналистов, предпринимателей) просто переполнен уголовной "феней". Ведь излюбленные многими термины "беспредел", "разборка", "крыша", "мочить", "стрелка" и тому подобные - это же язык преступного мира!».

Устрашающими называет масштабы засорения русского языка В. Мусин Я настоятельно советую прочесть статью под ссылкой.   Не могу не привести из неё несколько цитат, что и делаю с почтением к знаниям и литературной страстности Владимира Константиновича:

«…притягивание чуждых слов и форм в родной язык – это тоже «ненормативная лексика», т.е. лежащая вне норм, содержащихся в принятом словарном составе… поток их столь велик, что за ним не поспевают даже специальные словари заимствований. Этот поток охватывает все сферы жизни, это настоящая стихия… Только посмотреть на рекламу: какие-то кулеры, джусы, шопинги, дайвинги, хаузы, оупен эйры, смайлы…Откроешь прессу: промоутеры, девелоперы, мерчендайзеры, менеджеры, ресторанинги, франчайзинги, оффшоры, эдукацентры, топлессы, топ-менеджеры и прочее наглое и смехотворное косноязычие. Присутствует разгул причастных форм английского языка: спулинг, шедулинг, ребрендинг, коучинг, вендинг… Появились даже англизированные гибриды вроде «попрошайнинга». Названия журналам тоже норовят присвоить всё английские или уж русифицированные, по крайней мере (да и то безграмотно), – вроде «Триал». Входят в жизнь и грамматические формы согласования из английского языка вроде «компьютер центр», «лофт проект», «Охта-центр» или «пиар-технология»… В правописании заимствований царит немыслимый произвол. Чего стоит, к примеру, пресловутый сэконд хэнд (или секонд хенд?). Множатся слова-кентавры, соединяющие в написании кириллицу и латиницу. Внедряющиеся стихийно англоязычные наименования литер латиницы вносят путаницу, сбивают с толку при обозначениях и прочтении формул, сокращений и в правописании слов... Всё это вносит добавочную путаницу в наши головы и ощутимо мешает образованию. Множатся отрицательные явления, порожденные несвойственным русскому языку обилием омонимов, присущим английскому. Почти утрачена свойственная русскому языку точность интонаций, дикторы превратили язык в невыразительную мякину и поверхностный. трёп.                В общем, настоящая вакханалия! Мало того, что иностранщиной все засоряется, она ещё и вытесняет русские слова и формы…»

В. Мусин, воспитатель по призванию и «делу, которому он служит», понимает, как и все, обеспокоенные нынешней катастрофической порчей  русского языка,  неизбежность заимствований.  Но, в отличие от стихийного «движения сопротивления», к которому принадлежу я, автор настоящей статьи,  Владимир Константинович подходит к кричащему от боли вопросу со знанием предмета. Учёным, дружным с языковой стихией,  ведомо на практике трёх столетий (по меньшему счёту),  как отражать губительное «нашествие языков» (здесь ударение на «о») и при этом пропускать, с условием обрусения,  отдельные слова, которые «хорошо себя ведут», попадая в нашу речь. Коротко говоря, они должны подчиняться  «внутреннему языковому законодательству» принимающего языка.

«Без неологизмов не обойтись, - соглашается В.Мусин в другой статье (она попала ко мне в рукописи), - но они должны формироваться на основе близких русскому языку элементов – корней, суффиксов и приставок, окончаний. При этом, кстати, появляется великолепная возможность развития лексики словами, отражающими различные оттенки понятий, в т.ч. и отношение к ним».

Автор приводит в пример недавние неологизмы:  «обкурыши» (без толкования понимаешь: запойные курители «наркотравки»), «сатанва»  (шире, чем «сатанисты», и другая тональность).  Правда, эти и подобные «младенцы» родной речи произошли от русских же слов или чужих, но давно ставших  нашим национальным достоянием, однако  они  - естественный продукт русского языка, не инородные тела в нём. Они говорят сами за себя, они нами чувствуются, они не «пустые звуковые штампы», как большинство английских заимствований последних лет.   Они учат, что делать с чужестранным словом, чтобы оно зазвучало по-нашему. А что, например, мог сказать, какие ощущения вызвать влетевший вместе с демократизацией (понятой большинством наших сограждан, как дозволенность)  неологизм эротика?  Нам  известен Эрос – бог любви греческих мифов, братец римского Амура – забавный мальчик-шалун с крылышками и луком со стрелами, что не убивают, лишь приятно щекочут сердце. Однако эротика к классическому Эросу, оказалось, никакого отношения не имеет, ибо она содержит в себе то, что на русском языке точно и образно называется похабщиной. Если  вместо лукавых «эротических фильмов» честно анонсировать «похабные фильмы», то русскоязычные мамы-папы, вкупе с дедушками-бабушками, не станут ломать голову, с какого возраста можно подпускать к экрану детей.  Да и сами воздержатся от «зрелища», ибо «половое просвещение» в «похабной форме» множит импотентов и усиливает всевозможные «нетрадиционные» течения, превращают волнующую тайну противоположного пола в публичное достояние.

Русский человек, заслышав «Рублёвка», применительно к столичному району, догадается, что речь идёт о месте расселения люда, у которого нет проблем с рублями. Но  какую информацию несет в себе  муромо-вятско-британское название «Москва-сити»?

Побывавший в Лондоне или читавший о британской столице, конечно, аналогию уловит. И усмехнётся над примитивизмом земляков. А другие?  Одним на ум придёт  некое «сито городского масштаба» (место, где производят сита, торгуют ими). Вторые непатриотично вообразят   «дырявую столицу»... Не удачнее ли было назвать этот «business-центр» (и так теперь пишут!) просто Москва Деловая или, как дань старине,  Москва Купеческая? Увы,  ветхозветные купцы Российской империи летали бы  на отечественном «Илье Муромце», не разразись война, которая преобразила сей самолёт-гигант, задуманный как многоместный пассажирский, в бомбовоз. А наши  олигархи будут летать на  нашем же лайнере, наречённом, кажется, «Су - Перджёт».  Так, что ли, обозвали русский лайнер? Ай эм  sorry,  точно не помню.

VI.

Новшества, засыпающие страну после ликвидации «Железного занавеса»,  приносят новые понятия, от многих из них никуда не деться, придётся принимать, осваивать. Но, соглашусь с В.Мусиным, «в практике присвоения названий, применения иностранных слов надо наводить порядок». Каким образом? Петербургский педагог, профессионально оценивающий проблему, полагает, что «к этому делу в систематическом и ответственном порядке должен быть подключен научный мир… Нормальное развитие языка, соответственно требованиям жизни в период её бурных изменений, требует постоянной серьёзной совместной работы специалистов над словом». Спасибо «партии и правительству» (как говорили во времена не столь отдалённые), принята целевая программа по русскому языку на федеральном и региональных уровнях, поставившая освоение предметов обучения и нравственное развитие учащихся в прямую зависимость от овладения родным языком. Не будет она в должной мере исполняться - нации грозит исчезновение под напором  глобальной американизированной поп-культуры при умножении международных связей России; ещё скорее – потеря страной суверенитета. Ведь слово – «важнейший ресурс страны». Его надо беречь, заботиться о нём, иначе наступит «деградация сознания, интеллекта и нравственности народа». Без правовой защиты русского языка усилий одних специалистов-языковедов, даже при поддержке различных государственных программ, недостаточно. Вновь приведу в пример Францию, где правовая защита языка действует надёжно.

В одном я возражу В.Мусину – его рекомендации обращаться к другим славянским языкам, когда требуется определение нового понятия, а современный русский язык плохо справляется с задачей из-за катастрофического наплыва новых понятий. Жители Южной Руси в своё время  переняли массово и в короткий срок  до 3-х  тысяч польских слов, и… родилась украйинська мова  - отдельный от русских говоров диалект, только в начале ХХ века (под нажимом академика-малоросса  Потебни) признанный самостоятельным  языком. Об этом обстоятельно написал филолог А.Железный в исследовании  «Происхождение русско-украинского двуязычия в Украине» (Киев, 1998). Я убеждён, что с  задачей словообразования мы всегда, при любых вызовах справимся, имея под рукой словари Ожегова и Ушакова, Даля,  черпая материал  из запасов языка наших предков, сохранных летописями, сказаниями, житиями, хождениями, другой литературой прошедших веков.

Здесь к месту дать слово доценту Г.Колдасову:

«Русские в своём словотворчестве следуют естественному природному правилу: для того, чтобы продукт (в том числе, и слово) был усвоен русским человеком, он должен соответствовать естественным «энзимам» живого организма и должен ими быть переварен. В противном случае, он вызовет в организме либо отравление, либо расстройство. Русский народ суть живой организм, который хочет питаться и питать свой язык хорошо усвояемыми продуктами и вещами… Нам же сегодня предлагают иностранные слова (обычно английские) глотать, не пережевывая и не усваивая их русскими «энзимами», русскими традициями и русской языковой матрицей».

«…слова чужих языков… могут быть генно-модифицированными и разрушительно действовать на языковую матрицу русского языка».

«Русским людям по природе не свойственно тупо без прилаживания слов к русскому языку заимствовать иностранные слова… Тупое заимствование свойственно, чаще всего, лицам прозападного и лакейского толка. В отличие от них русские не сваливают тупо иностранный словесный мусор в русский словарь, а встраивают прежде посторонние слова в русский язык, в свои конструкты. Пример тому… слово «лошадь», оно содержит в себе фонемы «о» и «д», которых нет в исходном «алашаке» (тюрк. – С.С). Слово «товар» (давно заимствованное. – С.С.) тоже легко встраивается в фонетические слова и ряды русского языка: товар - повар-привар-узвар-увар-навар. Корень «вар» - древний корень в русском языке, приставки «при», «по», «на», «у» - тоже древние приставки нашего языка»... Так что заимствование заимствованию – рознь». 

VII.

Для невежд (иначе не назовёшь), стремящихся в короткий срок «обогатить» (до неузнаваемости) русский язык за счёт  иностранщины, приведу такой факт. По одному международному опросу, проведённому среди интеллектуалов, наивысшим мировым достижением русского духа была названа художественная литература.  Её лучшим образцам, написанным мастерами родного слова, открылся всепланетный простор более века тому назад. И многие представители всяк сущих в нём языков испытали желание читать полюбившиеся произведения в подлинниках. Более того, произведения на русском языке  из неизмеримых пространств страны-континента явили миру литературы иных народов многонационального государства. Кто бы за его границами узнал, например, великолепного чукотского писателя Юрия Рытхэу с его «Сном в начале тумана», не будь теста на русском языке?! При советской власти большинство тружеников национального пера Украины, Узбекистана, Латвии, Грузии, других союзных республик и автономий  получали известность за рубежом через русский язык. И так будет ещё долго, возможно, всегда, если принять во внимание тот печальный, но многозначительный факт, что после обретения «независимости» окраин постсоветского пространства,  как-то глухо, немо стало в братских литературах. Одна из причин этого – изгнание, откуда только можно, русского языка и всего, что написано на нём. Автор этих строк был свидетелем костров на дворах библиотек во Львове, этой «культурной» столицы Западной Украины, на которых жгли литературу на мове загарбныка (захватчика).

Естественно, открытия и изобретения империи и Советского союза выходили за их кордоны на государственном языке и,  когда наша страна вошла в тройку ведущих научных держав мира, а язык лидера победы во Второй мировой войне стал одним из рабочих в ООН, интерес к русскому слову в Старом и Новом свете получил ускорение, чему помог космос, после того как тот  обрёл речь и эта речь прозвучала Нашим Словом – «Поехали!!!»

Русскому человеку с родной речью повезло.  Не буду напоминать о каноническом высказывании И. Тургенева; великий и могучий так часто употребляется к месту и, чаще, не месту, что оба эпитета стали вроде однообразного шума текущей воды, а в худшем – его произносят и воспринимают как бы в кавычках, с лёгкой (и не очень) иронией. На слуху и высказывания М. Ломоносова о родном языке (помните, он  совершенен так, что соединяет в себе… И перечисляются качества шести европейских языков, живых и мёртвых).  Также легко найти в печати слова француза Проспера Мериме о сравнительных качествах языка Пушкина, которого он переводил в своё время.  Таких свидетельств значимости русского языка бессчётно.

Седьмой январь нового тысячелетия открыл  Год русского языка в России и за её пределами. Анонсировал его Президент Путин на торжественном приёме в честь Дня народного единства 4 ноября 2006  года: «Очевидно значение русского языка и для развития мировой цивилизации, ведь на нем написано множество книг, в том числе и об истории, культуре, научных открытиях не только русского, но и других народов - и не только народов России, а практически всех народов в мире». Вспомним, был подписан указ по предложению МИД РФ, создали организационный комитет, утвердили план основных мероприятий в области культуры, науки и образования. Через МИД проинформировали ЮНЕСКО и заинтересованные международные организации, органы исполнительной власти субъектов РФ. Руководитель Росзарубежцентра Э. Митрофанова объяснила корреспонденту «РГ»  выбор  года для такой акции уникальным сочетанием  дат: 50-летие запуска первого спутника, который «вытянул» русский язык в космос; 150-летие К. Циолковского и 100-летие С. Королёва; исполняется 250 лет первой русской грамматике М. Ломоносова, 300 лет отечественному географическому атласу. Чем не повод напомнить миру о вкладе России в науку и культуру человечества!   А я добавлю в этот ряд 190-летие Пушкинского выпуска Царскосельского лицея.

26 января  2007 года на Международной лингвистической выставке «Эксполанг-2007», под патронажем Л. Путиной и Б. Ширак, стартовал год русского языка, что и сегодня служит развитию языкового разнообразия в мире. Россия  была почётным гостем с девизом в экспозиции «Русский язык – первый язык общения в космосе».

Год русского языка охватывал  70 стран мира олимпиадами и форумами русистов – 800 мероприятий (фестивалей русского языка и словесности, научно-практические конференции, методические семинары,  круглые столы по проблемам преподавания и укоренения русского языка за рубежом с включением культурных программ).

Да, можем встрепенуться, когда «гром грянет»! Но положение с родной устной и письменной речью таково, что в пору объявлять и проводить беспрерывное 100-летие русского языка под патронажем президентов, действующего и будущих…

На сакральный вопрос  «Зачем  изучать русский язык?»  иностранцы в первую очередь называют  экономическую область общения. А ещё туризм (каково уже туркам или египтянам, не умеющим объясниться с нашим говорливым туристом, испанцам и туземцам Лазурного берега?). Благодарными учениками наших «афинских школ» становятся миллионы  гастарбайтеров.  Кто они без языка у нас? – бессловесная рабсила. Не грех ввести для них тест на знание русского языка.  Так вот где собака зарыта!  Не убирая в виде благородной «приманки» романы Достоевского, необходимо создавать образ привлекательной России в наш век вещизма через укрепление нефтегазовой сверхдержавы, одного из экономических полюсов мира. Нуждающиеся в энергоносителях, как миленькие, заговорят по-русски. И уже не забудут, а в часы отдыха возьмут в руки Пушкина.  Шутка, конечно. Но какова доля правды!

Да, русскому человеку с родной речью повезло: будь она иной, кто знает, не  затормозила ли движение на пути прогресса, не приглушила ли краски литературы, не сделали менее доступными научные изыскания в их описаниях словом.  Но повезло ли русскому языку с его главным хранителем и разработчиком, то есть народом, вот в чём вопрос.

Русский язык нуждается в безвременной (в смысле, никогда не прекращаемой) акции возрождения, развития, государственной защиты.  Увы, не язык, а то, что от него осталось при  засилье бессмысленной, грязной матерщины, тусклого просторечья, сленга  и просто словесного отечественного и «импортного» мусора в устах наших соотечественников, неправильных ударений, порождённых часто отказом от буквы «ё» в печати, и прочих прелестей, изначально порождённых заменой  коренной интеллигенции рекрутами иных сословий (в основном, инородческих). Грозно надвигается время, когда наш потомок, заглянув в «Сочинения» Пушкина,  примет написанное за мёртвый язык, когда-то «великий и могучий», в чём-то,  помнится, подобный  шпанскому, который так изумил и растрогал путешественника из Польши, подписавшего свои путевые, по России, заметки  «B-i».